О фильме Рустама Мосафира «Скиф».

Очередной фильм отечественных авторов «про старину», после просмотра которого возникает ощущение резкой раздвоенности между глазами и сердцем. Глаза получили дозу вполне качественного, пусть и довольно извращенного, кайфа, сердце же в лучшем случае остается с подозрением, что его надули, подсунув муляж вместо чего-то насыщающего. В худшем случае его тошнит.

«Скиф» снят красиво, атмосферно, крепко, с некой пошловатой стильностью. Картины дикой и неласковой природы вызывают желание срочно отправиться в какой-нибудь экстремальный турпоход — например, по степному и горному Крыму, послужившему съемочной пощадкой. Костюмы, доспехи и боевая раскраска персонажей напоминают об очень хорошем антуражном цирковом представлении на тему варваров. Дополнением должны были бы обязательно быть какие-нибудь дрессированные звери поэкзотичнее и похтоничнее — зубры, лоси, рыси, волки, банальные мишки, наконец. Но их нет — и не потому, что крымская фауна ими не слишком богата. Просто вместо четвероногих зверей на арене отлично работают звери двуногие.

Фильм начинается с резни в харчевне, похожей на неаккуратный загон для овец. Скоморохи, оказавшиеся головорезами, методично и даже скучновато режут всех, кто оказался не в том месте в худое время. Режут, вероятно, по какой-то причине, про которую нам не рассказали. Самый юный из «скоморохов» похож на то, каким мнит себя в сладких мечтах средний представитель молодежной банды — он ловок, гибок, узколиц, татуирован и одной левой расправляется с большими дядями, храня в глазах змеиное презрение. После очередного перерезанного горла или ножа в почку он прохаживается по помещению, потряхивая гривой, или выходит на улицу подставить лицо дождю. Романтика! Так нам представляют одного из героев, но не самого главного, а вроде бы второстепенного, Куницу (Александр Кузнецов).

Разговор

Главный же герой, ближний княжеский дружинник боярин Лютобор (Алексей Фаддеев) — мужик крепкий и брутальный, так сказать, фактурный, и не дурак подраться. Верный, как пес, воин и семьянин хороший. Больше о нём до того, как вокруг него завертится история, сказать нечего, да и после повода для особого многословия и сложного психологического анализа он не подаст. Цельный характер, в общем. Случается с ним нежданно-негаданно несчастье: его жену и новорожденного сынка похищают всё те же ряженые (ход настолько неоригинальный, что даже в комментариях не нуждается), а в качестве выкупа требуют жизнь самого князя Тьмутараканского. Будучи сперва крепко подставлен князем и отдан на забаву палачу (для правдоподобия), верный Лютобор по заданию господина и по зову сердца отправляется на поиски заказчика похищения с покушением, а заодно и жены с ребенком. В проводники он берет взятого в плен «скомороха» — Куницу, который оказывается скифом — представителем когда-то великого, но захиревшего и почти вымершего племени, вынужденного теперь промышлять профессиональным наемничеством. Фильм на звание исторического не претендует, а потому вопрос, где по времени русская Тьмутаракань, а где скифы, оставим за рамками. Фэнтэзи — оно и есть фэнтези, ладно, что не эльфы.

И тут начинаются странности. Юнец-головорез почти сразу становится для взрослого и опытного воина Лютобора не просто проводником-«языком», а учителем жизни. Оказывается, что лучший княжеский боец, побывавший во множестве сеч, по сравнению с юным прирожденным убийцей — дитё наивное. Этот факт и свою второстепенную роль Лютобор признает как-то молча и конфузливо, так и чудится его поджатый хвост. Всё, что он способен противопоставить апломбу и нехитрой волчьей философии Куницы («Или ты загоняешь добычу, или тебя загоняют») — это слабые протесты: ну, зачем ты опять всех перерезал, можно же было помягше! В ответ ему слышится неизменное: нет, помягше нельзя, потому что люди подлые скоты, верить им глупо и жалеть тоже. И по ходу действия Куница оказывается прав.

Испытание

Кроме «закона джунглей», какая бы то ни было философия в фильме отсутствует как класс. Непонятно, во что верит и кому поклоняется Лютобор — то ли Перуну, то ли — втайне — Христу. Похоже, он сам о своей вере вообще не думал, то есть никаких признаков таких раздумий или актов веры не заметно. Кунице-то свою веру в Ареса (записи Геродота приняты за чистую монету) декларировать куда проще — она полностью совпадает с моралью и обычаями волчьей стаи. Обозначающий себя как христианина знакомый купец оказывается предателем и продажной шкурой, так что внятной альтернативы «естественному» зверству зрителю не предложено никакой, кроме мимолетной жалости к подергивающимся в агонии людям. Так можно пожалеть сбитую машиной собачку…

Но вот происходит с Лютобором очередная неприятность, оборачивающаяся непрошеным «счастьем» — от безнадеги хлебнув неведомого зелья, он превращается не просто в берсерка (привет «Викингу»), а прямо-таки в помесь Росомахи с Халком, внешне, правда, при этом не особо меняясь, разве что эффектно рычит, воет, надувает жилы и разрывает людей на части пачками, не особо напрягаясь. Режиссер буквально «залипает» на этом процессе, словно тоже к чему-то приложился. Летят во все стороны тела, части тел и просто куски мяса. Руки, ноги, головы… Вот кровавый ошметок человечины шлепается прямо в объектив. Озверевший герой планомерно покрывается толстым-толстым слоем кровищи. Потом, после того, как весь народец странных лесных мутантов разделан на фрагменты, наступает отходняк с неубедительной истерикой и судорожными водными процедурами. Но поздняк метаться и клясться никогда больше не брать в рот подозрительные вещества — Куница «радует» Лютобора информацией, что тому теперь и зелья-то не нужно…

Дальнейший сюжет предсказуем до зевоты. В ритуальном поединке за власть на скифском стойбище, где томится семья героя, в игру снова вступает Зверь. Снова надутые жилы, рычание, кровища, вырванные из тела противника органы… победа! От повторения сцены в лесу беснующегося героя удерживает, разумеется, жена. Что в общем-то о какой-то особой человечности и способности властвовать над Зверем не свидетельствует — просто один природный инстинкт наткнулся на другой.

Кочевники

Недолгий «философский» разговор новоиспеченного вождя со жрецом Ареса на следующее похмельное утро вызывает только недоумение. Лютобор, чьим единственным достоинством является умение вовремя терять человеческий облик, вдруг сам превращается в гуру и моральный авторитет для видавшего виды старика, воспитавшего не одно поколение убийц и считающего, что «остаться человеком — значит умереть». С легкостью необыкновенной старик соглашается не только сдать заказчика похищения, но и вверить судьбу всего маленького племени Тьмутараканскому князю. И племя, даже воины-волки, которые чуть ли не с пеленок учились безжалостному и подлому убийству, без споров и вопросов соглашается довериться чужакам и перейти к мирной жизни.

Заговорщик пойман и доставлен уже уставшему «помирать от яда» князю (личность злодея настолько неинтересна и безвариантна, что абсолютно никакого шока развязка этой чахлой детективной линии не вызывает), а переодевшиеся в приличные одежки скифы доверчивой овечьей отарой выходят пред княжьи очи. Хеппи-энд, конечно же, не предусмотрен, еще чего! Зрителю, который до сих пор еще не въехал в тему, во время очередного залипания на агонизирующих телах, в том числе детских, вдалбливается в голову убеждение, что всякий, верящий в честь, данное слово, дружбу и мирную человеческую жизнь — кромешный лох и достоин только нелепой и бесславной смерти.

«Не верь, не бойся, не проси» — эта зоновская мораль единственная, которую можно почерпнуть из фильма. Именно это, а не что другое выбирает разом избавившийся от иллюзий Лютобор, который нарекает себя скифом (то есть одиноким волком, который сам за себя, ну, или за себя и самку с детенышем). И когда в открытом финале герой с не по-хорошему счастливым оскалом мчится пеший навстречу едущей по его душу коннице, а за его спиной поднимается туча непроглядной тьмы, очень сомнительно, что в споре человека и зверя он выбрал сторону человека. Хотя бы потому, что в одиночку остаться человеком — крайне трудная задача.

У ворот

Несмотря на практически безнадежный (это если следовать логике реальности, а не фэнтези) расклад для протагониста, слишком пафосно и торжественно поданное перед титрами заглавие как бы намекает на возможный сиквел. Тот случай, когда хочется пожелать персонажу не дальнейших подвигов, а Вальхаллы или вечной охоты — что там полагается после смерти двуногим зверям? От людей, которые всё же еще не отчаялись быть людьми и с людьми, таких «супергероев» следует держать по возможности подальше — за чертой. Даже если они на самом деле хорошие ребята, просто им с автором не повезло…

Поиск

Журнал Родноверие