Как проходила христианизация зырян.
Михаил Таскаев
Кандидат исторических наук, зав. сектором отечественной истории Института языка, литературы и истории Коми Научного Центра УрО РАН/
– Михаил Владимирович, расскажите, откуда известны названия укрепленных городков, упомянутые в книгах?
– Первые названия коми поселений появились в «Житии Стефана Пермского», написанном Епифанием Премудрым, первым литератором, который описал наши земли. Затем первый источник более обширный – это «Сотная списцовых книг 1586 года». Там уже все эти городки упоминаются. Все, что было до того – это разрозненные обрывки. Ничего достоверного нет. Новгородские летописи тоже кое-что упоминают, но в основном по мелочам.
– Один из наиболее интересных вопросов – была ли у Стефана охрана, предоставленная князем?
– Стефан был послан сюда не только как миссионер, но и как административное лицо. Соответственно у него были не только богослужебные книги, но и, образно говоря, меч. Шла
борьба за территорию между Москвой и Новгородом. Москва была заинтересована в нашем
регионе, поскольку здесь пролегал путь к зауральскому серебру.
– Есть мнение, что Стефан пришел один, ведь ни одного упоминания о дружине нет.
– То, что со Стефаном были какие-то люди – это очевидно. Потому что с собой он привез достаточно много груза. Те же богослужебные книги. Не на своем же горбу он их нес. Как он шел один через глухие зырянские леса и тропы? Он здесь не родился и не жил, мест не знал.
Действительно, сколько у него было людей, плыл ли он на камне или на лодке… Факт остается фактом – он пришел не один. Это раз. Во-вторых, хочу сказать, что и до Стефана Пермского сюда приходили православные священники. Почему-то об этом забывают, и церковь об этом молчит. Это зафиксировано в Новгородской летописи. Уже в XII веке через Коми край шли православные священники в составе новгородских дружин. А Стефан Пермский – это уже чисто рука Москвы. До этого здесь уже были новгородские священники, которые тоже «несли свет христова учения».
Я могу осветить вопрос о том, кто был здесь до Стефана. Рать новгородского воеводы Ядрея пришла в Коми край аж в 1097 году. Это был священник, его убили за Уралом. Ведь Коми край был присоединен к Руси задолго до Стефана Пермского. Новгород — это тоже Русь. Мы входили в состав Великого Новгорода с XI века. Здесь были установлены новгородские городки, которые раскопаны археологами. Был конфликт с Москвой из-за дани. В Москве раздувались слухи, что слишком много серебра идет с севера в Новгород. И появилась идея направить сюда эмиссара.
– У Епифания Премудрого есть упоминания о том, что были «истреблены дома». Есть ли еще какие-то свидетельства о насилии?
– На этот счет сложно утверждать что-либо однозначно. Но если рассуждать логически — он же сжигал зырянские святыни, срубал священные деревья, уничтожал идолов. Видимо какая-то сила поддерживала его. Иначе его бы просто — напросто растерзали. Один из пермских краеведов писал о том, что еще незадолго до Стефана Пермского сюда тоже приходил какой-то миссионер, но зыряне его поймали и убили, содрав с живого кожу.
Самый древний известный нам источник – это Новгородские летописи. Но, до Стефана, хотя наш край уже несколько веков был в составе Новгорода, миссионеры не имели успеха, так как они здесь не оставались. Проповедывали и шли дальше. Новгородские опорные пункты раскопаны, но документальных источников нет.
Нельзя говорить, что это был какой-то оторванный край, огороженный от всех. Торговый обмен шел постоянно и был очень развит. Уже в первом тысячелетии нашей эры была налажена торговля, есть и греческие и арабские вещи.
Игорь Жеребцов
Доктор исторических наук, директор Института языка, литературы и истории Коми Научного Центра, член президиума КНЦ УРО РАН.
– Игорь Любомирович, в ваших книгах по истории коми есть сведения о сопровождении Стефана охраной предоставленной великим князем, однако в летописи таких сведений нет, откуда взялась эта информация?
- В Вычегодско-Вымской летописи этого нет как раз по той причине, что ее составляли священнослужители, и они излагали именно «житийную» историю. Этакое жизнеописание
одинокого миссионера, который на свой страх и риск, имея в запасе только благословление
митрополита, сюда пришел. Но надо рассуждать здраво – он не мог прийти один только по
той простой причине, что ему надо было с собой везти много поклажи. Ясно, что человек шел
с сопровождением. Шел в места ему неведомые и, слава богу, что он знал хотя бы язык. Для любого разумного историка будет очевидно, что он шел не один. То, что он пришел один и на глазах у всех срубил священное дерево – это, извините, нонсенс.
– Судя по житию и летописи, на Стефана несколько раз пытались напасть.
– Да, и вогулы, и на нижней Вычегде его чуть не убили. Если кому-то удобнее верить в то, что он был спасен вмешательством божественных сил, это их право.
– Некоторые предполагают, что его охраняли ученики — обращенные зыряне. Но тогда получается, что это уже гражданская война?
– В известном смысле – да. Это видно и из последующих событий, связанных с борьбой с Памом Сотником и с тем, что те, кто не захотел принимать христианство, ушли на Удору. Это было достаточно массовое переселение. Не одна – две семьи, а довольно многие. Если бы он пришел один, зачем бы им переселяться? Они бы жили себе и дальше.
Понятно, что возник какой-то конфликт интересов. Полагаю, что для части населения, которая больше была вовлечена в товарно-денежные отношения, христианство было удобнее. Видимо, началась борьба внутри верхушки общества. Старая родовая верхушка, во главе с Памом, противилась. Но очевидно какие-то влиятельные круги, которые, тем не менее, не принадлежали к самым «сливкам общества», поддержали Стефана, увидев в его учении что-то более приемлемое для себя.
Стефан жил рядом, знал язык. У него была опора в Устюге. Представляете, сколько книг ему надо было везти с собой? Думаю, что пока он добрался до Усть-Выми, он уже большую их часть раздал. Людям же надо было вести службу. Ему нужно было оставлять каких-то своих помощников. Он же не мог сам постоянно ездить и проводить богослужения. Обучить священника за такое короткое время – нереально. Это опять же к вопросу о том, что он пришел не один. И из Устюга ему могли доставлять и церковную утварь и все необходимое. Да и сам факт наличия в Устюге дружины говорил о том, что она там была нужна.
– Что вы можете сказать об источниках по этому периоду истории коми?
– По поводу летописей и источников — даже на счет Вычегодско-Вымской летописи высказываются сомнения относительно того, является ли она подлинным документом, или это подделка XIX века. Хотя большинство современных ученых признают ее подлинность. Ее же после находки тридцать лет не публиковали, потому что не были уверенны в том, что это настоящий документ. Она была найдена в конце 20х годов XX века Павлом Дорониным. В одной из Усть-Вымских церквей монахи показали ему старую книгу. Доронин переписал оттуда летопись. То есть мы имеем не сам оригинал, а доронинскую копию. Она лежала у него 30 лет. Причем сам Доронин не хотел ее публиковать, поскольку сам сомневался в ее подлинности. И только мой отец, когда издавал историко-филологический сборник, уговорил Доронина ее опубликовать под свою ответственность в 1958 году.
Но в любом случае ее писали в конце XVI – начале XVII века. То есть не очевидцы событий. Это были два усть-вымских священника, которые составляли ее по разным другим, более ранним документам, которые не сохранились. То есть мы имеем свод каких-то других данных. Может старых фрагментов небольших церковных летописей, либо житийных сюжетов, либо каких-то грамот.
Павел Лимеров
Кандидат филологических наук, ведущий научный сотрудник Института языка, литературы и истории Коми Научного Центра Ур РАН, зам. главного редактора журнала «Арт».
– Павел Федорович, что вы можете рассказать, как специалист, о «Житии Стефана Пермского», написанном Епифанием Премудрым?
– «Житие» Епифания – это нанизывание цитат одна на другую. Еще Ключевский заметил, что в «Житии» Епифания, при том, что он был современником Стефана Пермского, очень мало настоящего исторического материала, которого могло бы быть и больше. Он увлекается плетением словес и литературными изысками. Вообще, «Житие Стефана Пермского» – это самое литературное житие во всей древнерусской литературе. Даже второе его житие – Сергия Радонежского – уже не имеет таких литературных изысков. И вообще, случай со Стефаном – исключительный, так как житие было написано фактически сразу после его смерти.
– Насколько мне известно, ваша книга, вышедшая в 2008 году посвящена как раз образу Стефана Пермского в письменной традиции. Как вы сами видите христианизацию Коми Края?
– Есть, кстати, вообще версия, что христианизация проходила таким образом: крещеные пермяне, жившие в Устюге, пришли сюда и вытеснили местное население. Может, все и так было.
Есть упоминания о некоем Кукше, который приходил сюда до Стефана и с которого пермяне содрали кожу. Кстати, где-то с XV века культивируется легенда, что со Стефана тоже содрали живьем кожу. И эта легенда идет красной линией через все описания западноевропейских путешественников, начиная с Матвея Меховского. Матвей Меховский – поляк, путешествовавший в начале XVI века, упоминает Пермь, где есть своя азбука, и где был епископ, которого послал Иван III (ну тут он путается), с которого пермяне содрали с живого кожу. Эта легенда повторяется у многих путешественников.
Вообще, на Руси же фактически не было миссионеров. Никто не занимался специально крещением инородцев. И Стефан был не правилом, а именно исключением из правил. То, что он создал азбуку и учредил епархию – это более характерно для запада, там так происходило часто, а на Руси такого вообще не было. На западе, да – приходил Бонифаций, крестил германцев, рубил их священный дуб и организовывал епархию, а у нас такое было впервые. И сразу после смерти был создан культ Стефана как святого.
– Тем не менее в летописи и в житии упоминается о противостояние части пермян христианизации, об уходе на Удору.
– Христианизация – это длительный процесс, это сотни лет. А крещение – это короткий акт, во время которого какая-то часть населения принимает это крещение. А другие, конечно, не приняли и ушли. Есть сведения о разных поселениях пермян, в том числе и в Сибири, куда они перенесли свои святыни.
Известно, что здесь, в Коми, начались религиозные войны. Если вы читали летопись, там есть масса сведений о нападениях на владычный городок, убийстве епископа Питирима – это как раз религиозные войны. Там ведь не только вогулы были, там были пермяне, которые не приняли христианство и соединились с вогулами. Дело в том, что сами пермяне не имели войск, они не были воинами, в отличие от вогулов.
Язычники веротерпимы, христиане – нет. Конечно, население уходило не добровольно. Христианство отрицает любую другую религию. Любые другие религии, нехристианские и немусульманские – веротерпимы, в том числе и язычество. Язычество может признать христианство. Христианство или ислам, как вера в «истинного» бога, не терпят рядом с собой язычества. Поэтому те язычники, которые не хотели креститься, уходили.
