Их фильм называется «Сказки о маме: сохранение наследия Русского Севера». Только про маму там ничего нет.

Это рассказ о родной земле, об утраченном материальном и духовном наследии прежних поколений и о нужности позабытого. Живой этнографии не осталось — с такого грустного тезиса начался наш разговор с создателями фильма — режиссером Софьей Горленко и продюсером Глебом Кузнецовым.

— Мы поняли, что живой этнографии не осталось — это печальный факт, — утверждает Софья. — Поэтому решили снять фантасмагорию — жанр не вполне документального кино, а такой полупостановочный модерн.

- Как же не осталось этнографии — есть ансамбли, кружки, фольклор, этнографические экспедиции и научные работы...

— Это другое. Я говорю о живой этнографии. Большинство песен Русского Севера имели практическое значение. Женщина вязала или работала в поле и в это время пела в определенном ритме, соответствующем ее движениям. Песня была частью жизни. Сейчас песни, даже вроде сохраненные — записанные фольклористами, не играют той роли и не являются живыми.

- А почему в названии — мама?

— Мама — это чувство чего-то родного, неизменного, из детства, что невозможно предать и забыть, но помнится по-детски — смутными образами, к которым невозможно прикоснуться руками, — подключается к разговору Глеб Кузнецов. — Также современный русский народ не может прикоснуться к своему культурному наследию, которое практически утрачено. Его мы плохо помним, но оно очень важно для нас, как всякому человеку важно чувство детства, перинатальная память. Именно так мы смотрим на этнографию.

Местом для съемок ребята выбрали Кенозерский национальный парк — красивейшие заповедные места к востоку от Онежского озера на границе Каргопольского и Плесецкого районов Архангельской области. Продюсер поясняет этот выбор:

— Издавна там происходило смешение культур: к местным финно-угорским племенам приходили славяне из Ростова, Новгорода. При этом люди селились чересполосно, жили мирно, без взаимного истребления. С течением времени происходил симбиоз культур, и появилась особая субкультура Русского Севера, представляющая смешение православия и язычества, промыслового хозяйства и земледелия. Благодаря удаленности этого региона и условиям национального парка эти явления сохранились там в наилучшем из возможных виде. Кстати, «Повесть о разорении Рязани Батыем» была записана в конце XIX века вдалеке от Рязани — на Кенозере, где бежавшие от монгольского нашествия передавали эту былину из уст в уста. И сегодня этот регион хранит память о прошлом России как никакой другой.

— Создавая фильм, мы опирались на книгу Андрея Мороза и Никиты Петрова «Мифология в пространстве Русского Севера», — рассказывает режиссер картины. — Авторы уже в двухтысячных годах записали живой фольклор этого региона. Точнее — те его крупицы, что сохранились в народной памяти.

Предметом исследований заведующего лабораторией фольклористики РГГУ профессора Андрея Мороза и доцента Центра типологии и семиотики фольклора РГГУ, старшего научного сотрудника РАНХиГС Никиты Петрова являются легенды и предания, связанные с мифологией пространства, различные события — страшные, чудесные, загадочные, произошедшие в доме, в окрестностях села, в лесу или поле, у реки или на берегу озера. Авторы картины поместили своего героя в художественно созданную среду, «пустили» его по основным мифологическим пространствам, которые разобраны и описаны этнографами.

- Однако главный герой «Сказок о маме» — реальный человек?

— Да, это житель Лекшмозера Василий Попов, он работает кочегаром в деревенской школе и один из немногих, кто занимается фольклором в Кенозере, — рассказывает Глеб. — Его дед был местным сказочником. Почти все молодое поколение этой некогда крепкой зажиточной семьи погибло во Вторую мировую войну. Потом старшие умерли, а вместе с ними исчез и хутор. Все разрушилось, заросло лесом. История этой семьи похожа на истории тысяч других в России, у которых призрак войны буквально за плечами...

— Он помнит, что дед рассказывал ему сказки на своей мельнице, но сами сказки забыты, а мельница разрушена, — добавляет Софья. — Весь огромный культурный, духовный пласт, насыщавший прежние поколения этого рода, забыт так же, как было утрачено материальное наследство. Казалось бы, это прошлое — вот оно, на расстоянии вытянутой руки, но Василий не может его найти... Случился разрыв поколений. Ничего не сохранилось. Традиции семьи тоже забыты. Он пытается их найти, путешествуя по Кенозеру. И находит — но это уже постановочная часть фильма, основанная на том, что нам известно по работам этнографов, но было творчески переосмыслено.

— Главный философский конфликт истории в том, что мы каким-то древним мозгом чувствуем корневые образы, но не можем их увидеть. И наш странник тесно связан со странниками, которые издавна ходили по Руси и искали правду, откровения, божий промысел. Мы основывались на пласте народной литературы из XIX века. Например, на книге «Исповедь странника» — апокрифическом произведении народно-православного толка, которое в то время было запрещено в монастырях и отрицалось Православной церковью, а сейчас издается Сретенским монастырем и продается в церковных лавках. Это история человека, который обрел дар сердечной молитвы и получил доступ к мистическому общению с богом.

- Так чего же в этой истории больше — вымысла, правды, науки?

— Получился симбиоз правды реальной, существующей в XXI веке, и правды, которой больше нет, — отвечает Софья. — Конфликт для героя не в том, чтобы найти сказку (ее в конце концов можно и в книжке прочитать), а в том, чтобы поверить в реальность и нужность этого иллюзорного мира, поверить в то, что он жив.

— Остатки материального мира Русского Севера — брошенные полуразрушенные избы и заросшие хутора — мы видим, — поясняет Глеб. — Но был и невидимый духовный мир в умах тех людей, которые там жили. В нем на болоте жил водяной. Создатели этого мира, люди, отсюда ушли, но водяной остался. Он так же, как брошенная, гниющая и тонущая в болоте изба, возможно, доживает последние свои дни. Так же, как и она, водяной потерял всякий смысл. Когда о нем забудут окончательно, он исчезнет. Проблема нашего героя — не просто пересказать сказку, а поверить в нее, почувствовать, понять. И таким образом погрузиться в тот старый мир, который он ищет. Вернуть себе утраченное в катастрофах двадцатого века...

Создавая этот мир, мы, конечно, в чем-то отступали от научных источников, но не слишком далеко. Прислушивались и к мнению героя: если мы предлагали какой-то ход, а Василий говорил: нет, так у нас не говорят и не делают, мы отказывались от своей идеи.

Небольшая съемочная группа (режиссер, сценарист, оператор, механик камеры, звукорежиссер и пилот вертолета) в поисках нужной картинки порой преодолевали с аппаратурой на плечах по национальному парку километров по двадцать — тридцать в день, забираясь в самую глушь, много ходили на веслах...

— Кенозеро — место удивительное: время здесь будто замедляется и превращается в вечность, — говорит продюсер.

— Мы почувствовали реальность мифологического мира, о котором рассказывали, нам удалось с ним соприкоснуться, — признается режиссер. — И на площадке постоянно случались разнообразные чудеса. Снимая, как герой заблудился в лесу и на болоте, мы реально терялись. Когда нам нужно было снимать звезды, неожиданно и вопреки прогнозу расходились облака. Если мы снимали эпизод про таинственных животных, какие-то звери проносились поблизости или прямо на нашем пути вырывали ямы под клад... Мы думали, что мы играем в какую-то игру, а на самом деле пространство Кенозера играло с нами.

Работают ребята в полном смысле слова на энтузиазме: половина от общего бюджета фильма — а это 2 млн рублей — была собрана на основе краудфандинга (то есть у этого кино около 500 акционеров), остальное из их личных средств.

«Сказки о маме» — это уже вторая документальная лента, снятая маленькой студией «Сирин-синема». Первый фильм «Атлантида Русского Севера» (он вышел в прокат в июле 2015 года) был полностью документальным и показал хорошие сборы — вдвое больше своего бюджета.

— После проката «Атлантиды» мы поняли, что наша основная аудитория — столичная, городская, образованная или учащаяся молодежь, готовая воспринимать материал в неформатной подаче. И вообще интерес к документальному кино о России в нашей стране очевидно возрастает, в последние годы оно все активнее возвращается в кинотеатры, — говорят кинодокументалисты.

В Москве «Сказки о маме» в июне прокатали восемь кинотеатров, в Петербурге два — «Родина» и КАРО на Лиговском. Фильм увидели или в ближайшее время увидят на большом экране еще семь городов — Воронеж, Екатеринбург, Казань, Калининград, Иркутск, Красноярск, Ростов-на-Дону. Для тех же, кто не попал на премьеру, по окончании прокатно-фестивального периода (примерно через полгода или чуть более) он будет выложен в Интернете.

Материал был опубликован в газете под № 124 (6233) от 12.07.2018 под заголовком «Грустное кино из Кенозера».

Поиск

Журнал Родноверие