Исследователи истории земли белорусской утверждают, что в постели с нашим предком было гораздо интереснее и приятнее, чем с нашим современником. За примерно 400 лет жители наших земель растеряли богатые эротические, сексуальные традиции, которые по своему многообразию и интенсивности могли дать фору индийцам с их «Камасутрой», а наше Купалье, по сути дела, было прообразом легендарного американского Вудстока.

Исторические традиции личной свободы и толерантности по отношению к эротике и сексу были в нашем регионе богаче, чем даже в Западной Европе того времени. Постепенно мощные институты церкви и государства втоптали в запреты богатые эротические традиции населения и шляхты. Вместе с ними мы растеряли традиции местного самоуправления, свободы торговли и мультикультурализма. В результате получился скучный, зажатый, закомплексованный хомо советикус?

Сегодня спрос на самовыражение растет. Люди часто задают вопрос: «Кто мы?». Книга «В постели с белорусом: из истории национального секса» раскрывает необычные, даже шокирующие грани людей, живших на территории современной Беларуси много сотен лет назад. О них в «Эротических диалогах» говорят постоянный автор «БелГазеты», руководитель научно-исследовательского центра Мизеса Ярослав РОМАНЧУК и журналистка интернет-газеты «Салідарнасць», автор книги Анастасия ЗЕЛЕНКОВА.

Режим vs Секс

Ярослав Романчук: — Белорусы веками боролись за свободу и независимость. Политическую, гражданскую, экономическую и личную. С политической и экономической свободой у нас большие проблемы. Независимость у нас очень хрупкая. Может, у наших соотечественников все в секс ушло? Советский и белорусский Левиафаны оставили хоть некое privacy в спальнях людей?

Анастасия Зеленкова: — Вопросы секса всегда немного регулировались, в том числе на государственном уровне. Секс в Великом княжестве Литовском (ВКЛ) — это одна ситуация. И совершенно другая, когда Беларусь вошла в состав Российской империи. Когда фольклористы и этнографы начали изучать культуру, то стали говорить об эротических традициях, которые были у нас. Они собирали эротические песни и включали их в фольклорные сборники. Но вскоре эти песни из сборников начали удалять. Тоталитарный режим в принципе не любит неконтролируемых сфер.

Романчук: — В рамках достаточно либерального законодательства и традиций ВКЛ было реализовано правило: мое тело принадлежит мне, я могу делать с ним все что захочу. Потом пришла Россия. Царский режим был против? Православие было против? Да и католицизм тоже имеет достаточно ханжеское отношение к эротике и сексу.

Зеленкова: — Когда во времена ВКЛ католическая церковь начала довольно активно влиять на жизнь граждан, появилось гораздо больше таких запретов, больше негативного отношения к эротической составляющей. Литвинок, жительниц наших земель, польские историки считали жуткими развратницами. Они отмечали, что на нашей земле не встретишь ни одной жены, у которой бы не было любовника.

Романчук: — Какая-то узаконенная полигамия, причем общественно принимаемая, а не осуждаемая.

Зеленкова: — Понятно, что для католических историков, которые ценят семейные традиции, какая-то вольность в отношениях со стороны женщин — просто Содом и Гоморра.

Романчук: — Можно ли сказать, что наши предки лет на 400 опередили современные феминистические движения? Это был способ обретения женщинами свободы. Потому что, как я понимаю, это была практика не только для мужчин, но и для женщин.

Зеленкова: — Конечно, общество было патриархально. Понятно, что мужчина был глава семьи со всеми вытекающими из этого последствиями. Но на наших землях даже в плане владения имуществом или еще чем-то женщины по закону обладали большими правами. Поэтому они точно так же могли устраивать свою личную жизнь: могли разводиться, иметь любовников. Когда церковь начала вмешиваться, то и законодательство стало ужесточаться. Там прописывалось, что прелюбодеев нужно карать горлом, то есть наказывать смертной казнью. Но в реальности, если посмотреть на документы того времени, такое даже близко не практиковалось.

Кшчоныя пананцы

Романчук: — Почему гендерное равенство в то время было более рельефным, чем, например, во времена царской России или Советского Союза? Может, это следствие сохранения определенной части нашего варварства, язычества? Или, возможно, если человек не мог реализовать себя в политике, в гражданских отношения, то он… уходил в секс?

Зеленкова: — Если сравнить то, что происходило на наших землях и на землях восточной соседки, то в плане женской свободы у нас было несравненно лучше. Там было абсолютно патриархальное общество. И мы видим, до какой степени оно и теперь сохраняет эти патриархальные традиции. У нас было иначе. У нас было большое влияние язычества. Не зря Бородулин называл белорусов «кшчоныя паганцы».

Мы до сих пор празднуем Купалье и другие праздники, зачастую не понимая их смысла. Фольклористы описывали в начале XX в. то же Купалье, когда ни женщины, ни мужчины не считали грехом связать себя сексуальными узами с чужим мужчиной или чужой женщиной.

Романчук: — Это называется сдать мужчину или женщину в аренду на ночь.

Зеленкова: — Почему сдать? Все было по собственному желанию.

Романчук: — Это была практика повседневной жизни или просто праздничная традиция?

Зеленкова: — Это традиция на праздник.

Романчук: — А потом люди шли в костел, церковь и молились. Когда люди ходили на исповедь, они говорили священнику: ой, я вот тут на Купалье ходила и у меня было три партнера за ночь? И он говорил: все ходили, у кого-то один, у кого-то пять…

Зеленкова: — И грехи отпускали. На самом деле церковь еще с приходом язычества начала очень сильно регулировать половую жизнь. Они говорили: муж обязательно должен спать с женой, дабы избежать греха. Говорили, что нежелательно перед причастием, в пост. Сколько и как. Молодым ксендзам вообще не разрешалось исповедать женщин. Ксендзы постарше могли, но количество таких исповедей было ограничено.

«Камасутру» в хату!

Романчук: — В Индии люди тоже были раскрепощенными. Там была культура гигиены тела и получения от него удовольствия. Аристократы и знать обобщили эротический опыт. В результате родилась «Камасутра».

Я когда в Индии был, мне подарили книжку «Камасутра». Сказали — это наше культурное наследие. Как так получилось, что в Беларуси с ее многообразными культурно-эротическими традициями, не родилась подобная книга? Скорина писал книжки, а мы с 1500-х гг. до XX в. не имели ни одного комплексного учебника или трактата об эротике и сексе.

Зеленкова: — На самом деле в библиотеках многих шляхетских родов книги подобного содержания были. Например, книга сонетов итальянца Пьетро Аретино «I Modi» (1524г.), которая считается первой порнографической книгой в истории, была во многих шляхетских родах. Она была украшена картинками с различными позами.

Романчук: — Тогда под порнографией понималось совершенно другое, чем сейчас.

Зеленкова: — Сохранилась переписка королевы Марии Казимиры (Марысеньки) и ее мужа — короля Речи Посполитой Яна Собеского, где он пишет своей жене, что у него есть калмык, который знает способы любви на 12 разных ладов. И предлагал своей жене попробовать их по возвращении. Он писал ей: «Это же тебе, моя госпожа, на добрую ночь, чтобы было о чем подумать, чему учиться и к чему готовиться. И со своей стороны, что нового придумать, когда меня господь Бог здоровым к сердцу твоему приведет».

Романчук: — Если бы у нас сегодня была некая своя «Камасутра», идентичность белорусов была бы гораздо проще даже для представления в мире. Что белорусы не такие затюканные, толерантные и памяркоўныя. Что их интересует не только чарка-шкварка, а что беларусы — огонь и страсть.

Зеленкова: — Мы даже оставили кучу песен, в которых описываются разные позы. Например, «Як у полі, у полі пасець дзеўка коні. Прыйшоў да яе Якаў — ставіў дзеўку ракам». Или позиция наездницы: «Сядзіць свацця на елі, распусціўшы калені». Тут ель — фаллический символ: «Пад елкай спала — не дзеўкай стала». Или еще пример: «Люблю, люблю я Пеценьку, за сладкую канхецінку, як паложыць у раток, так заные жываток».

Романчук: — Типичный оральный секс. Литературно, красиво, без грубости. Если взять индийскую «Камасутру», там черное называется черным. А у нас поэтические образы. Были ли попытки за последние 300-400 лет что-нибудь такое особое, белорусское создать? Может, что-нибудь связанное со своей варварской, языческой историей, с тем, где они жили, как они это делали на Купалье? Что-нибудь интересное ты нашла, анализируя литературу того периода?

Зеленкова: — Собственно литературы мы не создали, картинки не нарисовали. Но в принципе у нас была такая литература — в плане непечатной литературы. Были изображения — художественные маленькие миниатюры, которые шляхтичи, грубо говоря, носили в своих карманах. Или стихи и произведения, в которых описывались отнюдь не страдания юного Вертера. Писали не про то, какие у девушки красивые глаза, а конкретно про органы, которые участвуют в сексе: какой большой, красивый или какая большая, манящая.

Романчук: — Я так понимаю, что и девушки писали про мужчин то же самое?

Зеленкова: — Да. Например, одна барышня XVIIIв. вспоминает, что, когда ей сделали предложение, она с матерью ходила навещать жениха, когда у того была подагра. Он был пожилым. Она вспомнила его отталкивающее неглиже. Она учла это, когда принимала решение о вступлении в брак, и отказала ему. И выбрала молодого, привлекательного. Правда, он был сыном настоящей сумасшедшей, но тем не менее она сделала выбор в пользу его физических данных.

Романчук: — Брак — одно, секс — другое. Насколько я понимаю, таким принципом руководствовались наши предки?

Зеленкова: — В принципе была тенденция, что жена должна любить своего мужа. Девушкам с юных лет внушали, что выйдет она замуж и должна будет его любить. И они старались, притирались. Если вдруг не случалось, были отношения на стороне. Та же Марысенька. Прежде чем выйти за Яна Собеского, была замужем за другим мужчиной. Но там отношения складывались не очень хорошо — тот был гуляка, пьяница, держал огромное количество женщин, и сифилисом ее заразил. Она потом заразила Яна Собеского. Причем она стала встречаться с ним, когда еще была замужем еще за тем мужчиной. Того в итоге доконал сифилис, и он умер.

Купалье и Вудсток — братья навеки

Романчук: — Белорусское Купалье — это был праздник чего? Если можно сделать такое сравнение, то это был настоящий Вудсток. С чем Вудсток ассоциируется? Сексуальное освобождение, покажи средний палец ханжеству. По оценке тех людей, которые участвовали на рок-фестивале в Вудстоке в 1960-е гг., это была гигантская оргия. А Купалье — это был наш ежегодный Вудсток?

Зеленкова: — Да, конечно.

Романчук: — Причем общенациональный, децентрализованный.

Зеленкова: — В языческие времена в этот день происходила инициация девушек, то есть лишали девушек невинности.

Романчук: — Это было публично?

Зеленкова: — Как бы да. Это не была какая-то большая оргия. Я в принципе не могу тебе сказать наверняка.

Романчук: — Может, какие-то описания есть? Как это — инициация? Мы смотрим в разных фильмах про ритуалы племен язычников. Вот девушка, вот девственница, вот твоя суженая, какая-то там маленькая шторка и вот приходит…

Зеленкова: — Это уже было в более поздние времена. Если мы говорим про языческие браки. Есть упоминания о том, что в племенах, которые жили на территории Беларуси, мужчины имели и по две, и по три жены. В «Повести временных лет» это описывается. Девушек похищали у воды. Это происходило как раз в Купалье, и можно было иметь и не одну, и не две жены. Более того, арабский путешественник говорил о том, что муж, узнав, что его жена девственница, выгонял ее из дому со словами: если бы ты чего-то стоила, тебя бы любили мужчины.

Романчук: —Когда говорим про инициацию, какой это был возраст девушек?

Зеленкова: — В те времена с 12 лет у девушки наступало совершеннолетие и она вполне могла вступать в брак.

Кстати, первой женой Ягайло была 11-летняя Ядвига — до этого она чуть ли не с 7-летнего возраста была обручена с другим. И когда пришли сватать за Ягайло — благодаря этому браку ему досталась польская корона, — она бросалась к воротам краковского замка с топором, желая воссоединиться со своим женихом, который ждал ее с другой стороны ворот со своим войском. Но ее все-таки утихомирили, успокоили, сказали, что все будет нормально.

Государство, кыш из постели!

Романчук: — Я прочитал в твоей книге, что в те времена практически не было изнасилований. Особенно в городах. В деревнях отдельные случаи были. И вот сейчас мы говорим про либерализацию законодательства в плане легализации проституции. Такое было на наших землях. Это исторический урок для нас сегодняшних. То есть тогда наши с тобой предки были мудрее и умнее, чем сегодняшние полисимейкеры?

Зеленкова: — Чем больше запрещаешь, тем больше хочется. Поэтому когда ты имел возможность за 30 копеек получить проститутку, то какой смысл идти кого-то насиловать?

Романчук: — Сегодня проституция легализована в Германии, Австрии и еще десятке стран. Созданы профсоюзы женщин этой профессии. Может, там не было таких исторических традиций, но тем не менее современные законодатели к этому относятся не ханжески, с уважением и пониманием. Самое главное — информационно-разъяснительные функции. А у нас кто сопротивляется этому? Люди? Власти? Правоохранительные органы? Или религиозные организации?

Зеленкова: — У нас сегодня само общество очень разделенное. Стоит только заикнуться о том, чтобы легализовать проституцию, как тут же появятся люди, которые будут возмущаться и говорить, что это Содом и Гоморра, что это безнравственно. Не понимая, что большая часть проституции загнана в подполье. Вопрос в том, что только при наличии свободного общества — свободного от предрассудков, и не только в сексуальном плане, — только тогда мы можем обсуждать такие вещи.

Романчук: — Ты считаешь, что секс может быть катализатором раскрепощения политического и гражданского?

Зеленкова: — Да.

Романчук: — Почему? Как журналист, ты общаешься со многими — и элитами, и обыкновенными людьми, средним классом и с бизнесменами, — как у них с этой темой?

Зеленкова: — Меня тут же спрашивают: а ты голой когда-нибудь фотографировалась? Но я искренне уверена, что как только мы обретем хоть какую-то свободу, хотя бы свободу на личную жизнь, тогда государство не будем залазить к нам в постель.

Романчук: — Если сравнить Советский Союз — там секса не было, джинсы были под запретом, длинные волосы нельзя, выезжать за границу нельзя, — запретов было гораздо больше. А сейчас — все что угодно. Поэтому для многих людей это есть максимально приемлемый уровень свободы, а больше не надо. Я к тому, что мы с тобой хотели получить комплексную свободу, свободу раскрепощения человека как носителя сексуальных традиций, эротики и одновременно гражданских и экономических свобод.

Зеленкова: — Удовлетворенный человек — это счастливый человек. Счастливый человек хочет счастье распространить и сделать его значительно больше.

Романчук: — Есть интересное исследование, согласно которому 50 лет назад уровень IQ в западных странах был выше, чем сегодня. Белорусы, с твоей точки зрения, умеют ли получать от жизни удовольствие сегодня? Потому что, по наблюдению тех же иностранцев: Минск — красивый город, в нашей стране красивые люди, каждая вторая девушка — модель, но унылые все мы. В глазах нет огонька, на лицах улыбок. Упаднические настроения. Умеем ли мы получать удовольствие в условиях авторитаризма, когда нет частной собственности, нет экономической свободы, но уже есть многие другие вещи, которые более доступны, чем были в СССР?

Зеленкова: — К сожалению, большинство вокруг нас не умеет. Они зациклились на том, что живут в тоталитарном режиме, что нам плохо. На самом деле я считаю, что человек, даже исключительно своим примером показать, что можно быть свободным в несвободной стране.

Ларри Флинт мае рацыю

Романчук: — В контексте особого феномена Запада #MeToo (открытые признания женщин в том, что по отношению их в прошлом совершалось сексуальное насилие) сейчас, особенно в Америке, мужчины боятся прикоснуться к женщине. В Швеции уже принято законодательство, согласно которому нужно получение формального разрешения на секс от потенциального партнера. Элемент дискриминации мужчин налицо. Мужики начинают просто бояться каких-то банальных вещей, которые были обыденными и привычными для шляхтянок и крестьянок ВКЛ.

Зеленкова: — Я против всяких крайностей. Мне, естественно, не все нравится, что происходит. Флирт — это естественная вещь для мужчины и женщины.

Романчук: — В Америке отменили показ купальников на конкурсе «Мисс Америка». Почему-то это считается унижением женщины.

Зеленкова: — Если женщина хочет ходить в купальнике — пусть ходит. Почему женщина, которая не хочет ходить в купальнике, должна говорить другой женщине, что таким образом она попирает чьи-то права?

Романчук: — И это в Америке, которая многими воспринимается как исчадие аморальности, разврата и всего прочего. С другой стороны, есть другая крайность — ханжество. Семейные ценности — и только. И некая модель такого отношения, когда чуть ли не все в парандже, миссионерская позиция и больше ничего. Что мы потеряем, если откажемся от наших исторических эротических традиций?

Зеленкова: — Себя. Сложно быть самим собой, когда ты вынужден делать так, как диктует тебе толпа.

Романчук: — Поэтому мы за индивидуализм. Помещать себя в исторический контекст, а не прятаться и думать: я какой-то извращенец, потому что я хочу «этого». Наши предки позволяли себе гораздо больше. При этом не стыдились, а жили полноценной жизнью в материальных условиях, которые были гораздо хуже, чем сегодня. Получается, материальная составляющая у нас есть, а вот отношение к своему телу в значительной мере утрачено. Это же часть жизни, часть природы homo sapiens, которого создал Бог. Мы говорим про то, что если Бог создал человека, то он создал его, как говорил герой Вуди Харрельсона в фильме «Народ против Ларри Флинта», с пенисом и вагиной.

Поиск

Журнал Родноверие