Интересная заметка в FB историка Сергея Эрлиха: "Энтони Смит описывает аграрное общество как симбиоз двух типов этничности. "Горизонтальная" аристократическая этничность включает социальную верхушку (Socially, lateral ethnies are confined to the upper strata, the monarch and his court, the nobles, priests and officials, sometimes the richer merchants).
Верхушка осознает свою общую этничность, которая совпадает с именем государства. Но они не испытывают потребности расширить эту этничность на управляемые ими этносы. Напротив, их власть основана на реальном или мнимом чужеземном происхождении. Под властью "горизонтального" этноса находятся мелкие родо-племенные образования, которые Смит именуют "вертикальными" демократическими этничностями.
На мой взгляд, это плодотворная концепция, которая должна быть либо уточнена, либо опровергнута историческими источниками. Применительно к Древней Руси была "горизонтальная" этничость "русь" и множество "вертикальных" этничностей": кривичи, вятичи, водь, корела и т.д. Они долгое время не осознавали, что имеют общую этничность как с господами (русь) так и с другими подчиненными (русами) племенами. Не случайно берестяные грамоты, которые в большинстве случаев написаны представителями "вертикальных" этничностей используют понятия "новгородцы", "псковичи", "корела", "лопь", "водь", "литва", "немцы". Но ни разу не употребляют термины "русь" (в смысле "русские") и "славяне". Они не мыслят такими категориями. "Русь", в более чем 1000 (!) обнаруженных на сегодня берестяных грамот, упомянута однажды как территория, находящаяся за пределами Новгородских владений. ... Если "вертикальные" этничности племен во многом сохраняли "примордиалистский" кровно-родственный характер, то "горизонтальная" русь очень скоро стала "конструироваться". Уже во второй половине X в. у Рюриковичей появляются славянские имена. Заключается множество браков князей с половецкими красавицами.
Предполагаю, что финно-угры также включались в состав русской верхушки. Постепенно с развитием внутренних контактов русскость стала просачиваться вниз. Но процесс этот занял не одно столетие. Первый документальный случай, когда крестьянский сын, купец Афанасий Никитин назвал себя русским — это конец XV в".
Сергей Эрлих. FB.
К этому можно добавить, что приведенные Сергеем Ефроимовичем факты не представляют собой чего-либо экстраординарного с точки зрения современной этнологии. Стремление любого этноса к самосохранению является важнейшим признаком наличия в нем выраженного этнического самосознания.
В качестве примера можно рассмотреть этногенез "древнерусской" народности в Ростово-Суздальской земле в XI-XIV веках. В его рамках основная масса мерян постепенно входила вместе с славянами (кривичи, словене) в состав этого нового, нарождающегося этноса. Подобное явление означало постепенное размывание сложившихся ранее финно-угорских и славянских племенных этнических границ, которые у славянских переселенцев на новом месте уже были дополнительно размыты. В ходе этого процесса появились новые региональные идентичности, предшествующие позднесредневековой "русской", отражающие используемые летописцами названия "новгородцы", "белозерцы", "ростовцы", "суздальцы", "муромцы". "рязанцы" и т. д., что было весьма актуально для массового сознания XI–XIII вв.
А зафиксированные мерянские миграции в районы проживания близкого им в культурно-языковом отношении финно-угорского населения (в земли Кашинского княжества, Белозерья, княжества Кубенского, Великого княжества Устюжского, Костромского Заволжья и Галич-Мерьского княжества, Пошехонья и Поветлужья-Меровии) можно рассматривать как закономерный результат тенденции наиболее активной части мери к этнокультурной изоляции от экспансии христианства и "древнерусской культуры".
Из всего этого не стоит делать вывод о невозможности сохранения мерянами (как и другими изначальными этносами Д. Руси) своей этничности, религии и языка в рамках региональных и пограничных этнических групп. Этнические сообщества при сохранении этноизолирующих барьеров обладают достаточной устойчивостью и гомогенностью на протяжении столетий.
Весьма показательны в этом плане этнотопонимы XV-XVII вв. зафиксированные в границах Северо-Восточной Руси, образованные непосредственно от этнонима "меря". Это "Мерский стан" в верховьях р. Нерль недалеко от Переславля Залесского, "Мерская пустынь" между верховьем р. Мологи и Волгой, "Мерецкий стан" у впадения р. Медведицы в Волгу, "Мерский стан" у впадения р. Костромы в Волгу и р. Мерская в верховьях р. Костромы. "Мерский стан" на левом берегу Волги – примерно посередине между впадением в нее рек Костромы и Унжи. Город Галич-"Мерьский", "Мерский стан" в верхнем течении р. Унжа, а также заволжские волости с специфически-мерянскими названиями "Шачебол", "Иледам" и "Ликурга" и др..
Все они обладают рядом общих черт. Они свободны от собственно мерянских археологических памятников додревнерусского периода, находясь в то же время поблизости от плотно заселенных древнерусских районов.
