Ярило

Аз). Зачин. Общие сведения.

Буки). Весенние празднества в честь Ярилы.

Веди). Ярило и Леля.

Глаголь). Ярило – Волчий Пастух.

Добро). Ярило и Велес.

Есть). Особенности Воинского Культа Ярилы в сравнении с Культом Перуна

1) Зачин

Трад. Слав.: Ярило, Ярила, Ярыло, Ярун, Ерило, Джурило, Журило, Жубрило, Яровит, Яромир(?), Геровит.

Хр. видоизменённые: Егорий Храбрый, Ягорий, Георгий Победоносец, Зелёный Юрий, Золотой Юрий, Герман, Зелёный Георг, Юлий (?), Еруслан (?)

Несмотря на то, что о Яриле восточнославянские письменные источники сведений не содержат (самое раннее упоминание о Вешнем Яром Боге относится к 1765г. в сочинении, именуемом «Житие Тихона Задонского»), можно с полной уверенностью констатировать, что культ Ярилы являлся одним из наиболее распространённых среди Восточных Славян. Это утверждение основывается, во-первых, на лингвистических свидетельствах, ибо по сей день в восточнославянских языках бытует немало слов с корнем яр- и все они связаны, так или иначе, с пылом, яростью, разгаром чего-либо в самом широком смысле этих слов – от Ярого Весеннего Солнца, от Ярого цветения Природы по Весне до воинской ярости и любовного пыла. Причём слова с означенным корнем встречаются как мужского, так и женского рода. Здесь мы не будем приводить примеры этих слов, бо в других местах о том сказано предостаточно. Во-вторых, сохранилась огромная масса топонимов, так или иначе связанных с именем Ярилы – до сих пор по всей Руси Светлой знают люди «Ярилины Плеши», «Ярилины Горы», «Яриловы Поля» (Кострома), «Яриловы Рощи» (Кинешма), «Яриловы Долины» (у Владимира) существуют такие названия населённых пунктов, как «Яриловичи», с этим же Богом связаны более поздние названия, такие как «Юрьевское», «Юрьев», «Егорьевск» и т.д. Наконец, в-третьих, в пользу древности самого имени Ярилы говорит тако же и упоминание подобного личного мужского имени в берестяных грамотах, в частности в грамоте №10 из Старой Русы. В ней житель этого приильменьского города, рушанин носящий столь звучное имя просит припугнуть дворян повинных в голоде, разразившемся в селе Городище. Относится грамота к концу XII века.

Следует сказать и о том, что как это случилось и с рядом других Древних Славянских Богов после крещения Руси, многие черты Родных Богов «спрятались» под именами христианских святых. Конкретно же образ Ярилы органично наложился на образ Егория Храброго (Георгия Победоносца, Св. Юрия). Причиной тому являются как сходные функции, так и созвучие имён – Ярило и Юрий. Известный христианский (?) апокриф «Егорий Храбрый» на деле напрочь лишён сугубо христианской моральной основы и более всего напоминает народное былинное творчество. Потому ряд исследователей склонны видеть в этом произведении древнее сказание, «обросшее» затем христианскими рудиментами. К этому стоит добавить, что на иконах Егорий изображается, как и Ярило в народных представлениях, на белом коне, а на одной из икон XVв. у него на щите изображён Солнечный лик.

Ещё одной группой источников, анализируя которые можно получить достаточно полные сведения о повсеместном почитании Ярилы являются этнографические записи – описания календарных праздников, обрядовые песни, заговоры и т.п. Эта группа источников являет собой, по сути, древнейший вид народного творчества, отражающий взгляды наших Древних Предков на Природу и содержит в себе (при условии ГРАМОТНОГО их анализа) многочисленные сведения, не так хорошо сохранившиеся, либо вообще не сохранившиеся в источниках других видов. Все указанные выше свидетельства говорят о том, что народные празднества чествования Ярилы продолжались вплоть до XX века. Большая часть их проходила весной, во

время пробуждения Природы от Зимнего сна и сопровождались шумным весельем, обильными хмельными возлияниями, весёлыми песнями и плясками. П. Древлянский, автор знаменитых «Белорусских Народных Преданий» свидетельствует о том, что комплекс Весенних обрядов, посвящённых Яриле сохранился в Беларуси и в его время (1846г.). Процитируем отрывок его сочинения: «Ярыло – бог весны и плодоносия. Белорусцы представляют его молодым, красивым, разъезжающим на белом коне. По их мнению, Ярыло всегда бывает покрыт белой мантией; на голове у него венок из свежих весенних полевых цветов; в правой руке держит он человеческую голову, а в левой – маленький снопик (горсть) ржаных колосьев; ноги у него босые. В честь его Белорусцы празднуют время первых деревенских посевов (в Белоруссии) 27 апреля» [1]

А известнейший историк и фольклорист Александр Николаевич Афанасьев так пишет о Яриле: «Значение Ярила вполне объясняется из самого его имени и сохранившихся о нём преданий. Корень яр совмещает в себе понятия: а) весеннего света и теплоты, б) юной, стремительной, до неистовства возбуждённой силы, в) любовной страсти, похотливости и плодородия: понятия, неразлучные с представлениями весны и её грозовых явлений» [2]

2) Весенние празднества в честь Ярилы

Наперёд скажем, что как следует из предыдущего, кажется некорректным отождествление Ярилы с Солнцем в целом, с Солнцем на протяжении ВСЕГО Кологода. Бо, как видно из массы свидетельств, Солнце в разные периоды Годового Коло величалось нашими Предками под разными именами – это и Зимнее Хладное Солнце — Хорс, и Летнее Солнце – Даждьбог. Из сего следуя скажем, что Ярило – это КОНКРЕТНО молодое Весеннее Ярое Солнце. И даже не столь Солнце, сколь Воля к Жизни (Ярь) Природы в целом.

Названий праздников в честь Ярилы по сию пору сохранилось множество – «Ярилки», «Ярилины гулянья», «Ярилино заговенье» (имеющее на деле прямо противоположный смысл, нежели чем слово «говеть»), «Ярилины игрища». К той же группе празднеств относятся и христианизированные названия, такие как: «Весенний Юрий», «Зелёный Юрий», «Юрьев День», «Егорьев День». Комплекс обрядов Весеннего чествования Ярилы начинался 23 апреля[3] и заканчивался в период празднования Купалы. Весь цикл празднеств отображает приход Младого Ярилы в Явь, пробуждение им Природы и сотворение Зарода Земле, далее — кульминация Весенней Силы Ярилы, а затем (на Купалу, в день Солнцеворота) – шутейные «похороны» Ярилы, что можно расценить как проводы Весеннего Солнца — Ярилы и встречу Солнца Летнего – Трисветлого Даждьбога.

Начинается весь комплекс празднеств символическим «Приходом Ярилы» в Явный Мир. Перед этим, ночью на «Юрьевской Горе», либо «Ярилиной Плеши» (так именуются горы, с которых весенней порою ранее всего начинают сходить снега, появляются проталины) разжигается костёр, поются соответствующие песни и производятся заклички и славления Ярилы. Творится это действо, как свидетельствует ряд этнографических источников, неженатой молодежью – люди в возрасте, а паче того – старики на это действо не допускались (вспомним, что Весенний Ярило в народных представлениях также молод. Из чего сам собой напрашивается вывод, что данный обряд являет собой одно из проявлений так называемой «Симпатической магии», а именно – Закон подобия. Суть его в том, что «подробное» может вступить во взаимодействие лишь с «подобным»[4]. Ярило молод – потому и призывать его могут исключительно молодые люди – прим. Ставр). Интересно также отметить, что накануне встречи Ярилы Вешнего Западные славяне пели песни, в которых описывалось, как Зима (Смерть) «отдаёт ключи» Юрию (Яриле) и его спутнице «Краловне» (безусловно, Леле). Что является отображением победы Яри (Сил Весны, Ярилы и Лели) над Марью (Силами Зимы, Мары). Потому и просит народ Ярилу «отомкнуть Весну» теми самыми ключами, взятыми у Морены. В белорусской песне поётся о том:

«Подай, Юрью

Звонки ключи

Отомкни красну весну

Красну весну

На тёпло лето…»

Аналог этой же песни зафиксирован этнографами и на территории России:

«- Юрий, добрый вечер!

Юрий, подай ключи!

Юрий, отмкни землю!

Юрий, пусти траву!

- Юрий, на что трава?

- Трава для коников!

- Юрий, на что роса?

- Роса для воликов!»

А вот современное Родноверческое славление Ярилы:

ГОЙ ТЫ ЯРИЛА ОГНЕННА СИЛА

С НЕБА ГРЯДУЧИ ТЫ ВОЗЬМИ КЛЮЧИ

ОТОМКНИ ТЫ МАТЕРЬ-ЗЕМЛЮ СЫРУ

ПУСТИ ТЕПЛУ РОСУ ДА НА ВСЮ ВЕСНУ

НА СУХО ЛЕТО ДА НА ЯДРЕНО ЖИТО!

ГОЙ! СЛАВА!

Непосредственно же в обряде, призванном служить отображением прихода Ярилы (сей праздник именуется Ярилой Вешним) участвует уже всё население – от мала до велика. Фольклорно этнографические записи так описывают этот праздник: из числа празднующих выбирается красивый парень, изображающий Ярилу. Он наряжается в обвешанную позвонцами, бубенцами и колокольчиками одежду, на голову водружает венок и, иногда пешком, иногда (что чаще) на коне возглавляет народное шествие к полю. По дороге народ песни поёт, в дуды дудит, в позвонцы звонит да в пляс пускается. Все участники праздника, во главе с самим «Ярилой» трижды обходят поле, воспевая соответствующие песни:

Волочился Ярило

По всему белу свету

Полю жито родил

Людям дети плодил

А где он ногою –

Там жито копою

А где он не глянет –

Там колос цветёт…

Либо:

Святой Юрий

По полям ходил

По полям ходил

Да жито родил…

Аналогичная песня известна и на Украине:

Шёл Джурило ледом

Нес горилку с медом

Сын, Джурило, сын,

Не топчи моего ячменя

Куда Журило шёл, ,

Там ячменек взошёл,

А Куда Ксеня пошла,

Там пшеничка взошла

В ряде случаев на голову человеку, изображающему Ярилу, вместо венка клали большой каравай, который по завершении обрядового обхода поля делился на всех присутствующих. Наряду с юношей, Ярилой нередко наряжалась и девушка, именуемая Ярой-Ярилихой – её также наряжали в красочные одежды и сажали на белого коня (особенно часто этот обряд фиксируется в Беларуси). Все эти действа являются элементами аграрной магии и призваны обеспечить в дальнейшем добрый урожай. К этому стоит добавить, что в это же время, параллельно с обрядовым чествованием Ярилы устраивались первые ярмарки (заметим, что само слово «ярмарка» также содержит корень яр- из имени Бога). И.П. Сахаров, знаменитый собиратель

песен, обычаев, преданий и народных верований об этом дне пишет: «Вятчане, в память их предков, хлыновцов, одержавших победу над чудью и вотяками, на Юрьев день, из села Волкова приносили в Вятку образ св. Георгия вместе с железными стрелами» и «На Юрьев день начинаются сельские гулянья. В Шенкурске и Вельском округе разыгрываются вечерние хороводы. В Солигаличе и Буе выходят поселяне ночью петь песни, которые всегда оканчиваются припевами о сохранении стад. Смоленские жители выходят за город освежатся на горах, и гуляют до поздней зари»[5]

В это же время, в зависимости от климата в той или иной местности, начинались и первые полевые работы, о чём в народе говорят, что «Ярилу первой сошкой встречают», либо «На Ягорья (Ярилу) и ленивая соха в поле выезжает». У сербов и других Балканских Славян был известен обряд на Ярилу Вешнего закалывать барашка, обязательно без пролития крови на Землю и обязательно молодыми неженатыми мужчинами. Этой кровью затем мазали у детей голову и лицо. После чего часть барашка приносилась в требу Яриле, а часть съедалась всеми присутствующими. Кости же вечером обязательно зарывались в Землю.[6] Вероятно, это действо было как то связано и с плодородием Земли, и с охотничьими ритуалами.

Следующий этап чествований Ярилы связан с выгоном скота (в этот день, по народным поверьям, «Святой Юрий коров запасает», также по народным поверьям, если в этот день идёт дождь, то говорили что — «в этот год скот хорошо пойдёт») и включает в себя многочисленные обережные заговоры, и действа, призванные обеспечить безопасность домашней живности.

А Егорий-батюшка, батюшка,

Калинькова матушка, матушка,

Погоним коров во поля, во поля,

И ты, Божа, попасе, попасе,

А й домойки пригони, пригони,

А мы будем переймать, переймать,

У хлявочки закрывать, закрывать!

Либо:

Мы вокруг поля ходили,

Егорья окликали,

Макарья величали:

«Егорий ты наш храбрый,

Макарий преподобный!

Ты спаси нашу скотину

В поле и за полем,

В лесу и за лесом,

Под светлым месяцем,

Под красным солнышком –

От волка хищного,

От медведя лютого,

От зверя лукавого!

Надо сказать, что очерёдность Прихода Ярилы и конкретно выгона скота здесь дана с определённой долей условности и не может быть приведена к одной общей дате из-за климатических различий по всему Славянскому миру. По этому поводу приведём цитату из Смоленского музыкально-этнографического сборника: «Ну, на Ягорья (им. ввиду 23 апреля – день св. Георгия по Православному календарю – прим. Ставр) никогда не выгонишь. Ешчо не вырастаеть трава. На то оно и говорится: «До Юрья – корми на дворе каждого дурня». Значит, ешчо ничого не вырастаеть до Ягорья…» [7] К комплексу обережных действ, связанных со скотиной, относится и запрет пастухам стричься начиная со дня Ярилы Вешнего, и троекратный обход скотины, стоящей в хлеву хозяином с топором за поясом (наряду с этим творился ещё и обход всего стада в поле, о чем ниже). Как свидетельствует рукопись сборника заговоров Олонецкой губернии XVII в., обережный обряд, творимый со скотом, в хлеву стоящим, состоит в следующем: нужно взять в руки рогатину, нож, либо топор, который «в звере бывал», трижды посолонь обойти хлев, чертя на земле круг оным топором либо рогатиной, который вмещал бы в себя хлев. Затем, не прекращая движения посолонь, читается заговор: «Пусть тын железной круг моего скота, колко в отпуске…». После чего

приносится треба Яриле – чёрный тетерев, со словами: «Тебе, святый Ярило, чёрный боран от меня и от моего скота…». Ещё один способ обережного действа, известный в Могилевской губернии состоит в следующем: хозяин берёт хлеб-соль, заворачивает в рушник с соответствующей символикой, идёт на какой либо пригорок (обычно специально обустроенный для подобных действ), заложив руки назад троекратно кланяется на три стороны и произносит особый заговор либо обращение к Яриле.

В эти же дни убирают подальше все острые предметы, хоть как то напоминающие волчьи зубы, при сём говоря: «Вовк и вовчица и вовченяты, ваши ноги повыломаты, ваши зубы позамыкаты…». Скотину из хлева выгоняют до восхода Солнца, по первому свету, проводя через топор, нож, шерстяной пояс, женский фартук с соответствующей символикой (также проводят через рогатину, малые камни, деревца – вербу либо рябину, через каравай хлеба, через посудину с мёдом). Как уже говорилось, творятся о сию пору обережные действа со скотом и в поле – обход стада, прогон стада через две части расколотого дерева (чаще – вербы), через два горящих огня, чтение обережных заговоров. В ряде случаев обход стада творится женщинами с серпами в руках, которые не только обходят скот, но и обжинают траву вокруг него. Такой же обход скота в поле производился и мужчинами – пастухами и/или хозяевами. Держа в руках секиру, нож либо рогатину и двигаясь посолонь читался заговор: «Ягорий батюшка, поставь железный тын, вереи булатные, ворота медные от земли на триста локтей до неба, от востока до запада, от лета до зимнего времени, от севера до юга, во всё лето красное, и от всех четырёх сторон на три поприща, на три версты, да замыкай тридесятью замками и тридесятью ключами и отдай ключи на седьмое небо…» Часто со скота состригается клок шерсти, который затем делится на три части – одна часть вкладывается в замок, другая в пастуший рог и третья в расколотое пополам деревце. При сём читается обращение к Ярилиной Силе либо просьба «затворить пасть волку»: «Святой Егорий, запри замкни моим урагом ярый зуб, губ, губы, зубы до поры, до уремя золотыми ключами, медвяными серебряными замками…» Наиболее же устойчивым магическим способом оберега является битье скота веткой вербы, кое сохранилось во многих местах Славянского Мира едва ли не до сего времени.

Роса в эти дни считается обладающей особыми целебными свойствами. О том говорит и множество пословиц: «Егорьевская роса – не надо коню мерку овса!» Чудодейственные свойства Ярилиной росы считаются полезными не только для скота, но и для людей. Посему существует ещё один обычай, связанный с этим днём – «топтание росы» — т.е. хождение по ней босиком. Также росу в этот день собирают рушником, холстиной, а затем утираются ею.

День чествования Ярилы Сильного (Ярилы Мокрого), отображающий наибольшую Ярь Весеннего Бога приходится примерно на четвёртое или пятое июня. В этот день, связанный среди всего прочего ещё и с первыми всходами, хозяин обязательно ходит в поле – «смотреть жито». Для чего во всходы кладётся специально для этих целей испечённый пирог, затем хозяин отходит на несколько шагов и смотрит – видно ли пирог во всходах или нет. Если его не видно – значит урожай будет хорошим.

С этим же днём связано и так называемое «катание по житу» — любовные игрища, также призванные обеспечить плодородие, «поддержать» на земном уровне сотворённый Ярилой зарод Земле. Для чего молодежь разбивается попарно – парень с девушкой и, обнявшись, катается с боку на бок по полю. В Полесье об этом говорят так: «Катались на Юрия по житу. С хлопцем покатаешься – чтоб хлопец любил. Чтоб любились, чтоб прикочнулся ко мне, чтоб взял меня замуж». В этом действе вскрывается покровительство Ярилы любовным утехам, любовному пылу. Известное этнографам объяснение сути происходящего со стороны самих людей, принимавших участие в празднествах – «Он, Ярило, любовь очень одобрял». Также «катание по житу», «топтание жита» устраивалось непосредственно в день выгона скота – как завершающий этап этого обряда. В одной из народных песен, исполняемых в Ярилин (Юрьев) день, говорится и о «топтании травки-муравки» и о выгоне «каровки-бурёнки». Ниже приведём её отрывок:

В нас сегодня Юрьев день,

А я молоденька растапчу,

Травку-муравку вытапчу,

Каровку-бурёнку выгоню,

Ворона коня выпущу.

Ешь, карова, зеляну травку пыдъядай,

Ключеву водицу попивай

Мылако никому ни давай,

Приноси его в быстрых ноженьках

В быстрых ноженьках,

В крутых роженьках

Хозяюшка-матушка,

На прапитания…

Ярило Сильный (Ярило Мокрый) – наиболее обширный и разгульный праздник из всего комплекса Весенних чествований Ярилы. Вот как описывает этот праздник, проходивший в Воронеже христианский священник Тихон Задонский в уже упомянутом выше источнике 1765 года: «…множество мужей и жён старых и малых детей (…) собралось. Между сим множеством народ а я увидел иных почти бесчувственно пьяных, между иными ссоры, между иными драки, приметил плясание жен пьяных со скверными песнями…»[8]. По этим строкам, отбросив сугубо христианское желание очернить всё народное, всё связанное с исконной Славянской Культурой, можно судить о масштабности и общем настрое праздника. В этот день, наряду с песнопениями и плясками устраивались и кулачные бои, нередко доходившие до смертоубийства. По свидетельствам этнографов, в сей праздник также выбирался парень, изображавший Ярилу. Он возглавлял шествие а пастухи играли на жалейках. В иных случаях – «коня» Ярилы изготавливали из связанных жердей, на кои сажался пастух с дудкой. Нередко в рамках этого праздника наряду с обычными кулачными боями устраивался и обрядовый поединок — «выборный» Ярило бился на кулаках с таким же «Ярилой» из соседней деревни.

Наряду с кульминацией Весенней Яри, праздник Ярилы Сильного является ещё и отображением того, что Вешняя Сила Ярилы начиная с этого дня идёт на убыль (и продолжается это вплоть до Купалы, когда проводятся «Похороны Ярилы», когда Юное Весеннее Солнце – Ярило – обращается в Зрелого Мужа – Трисветлого Даждьбога — Летнее Солнце). Символическим отображением этого процесса в народной обрядности является скатывание горящих колёс с Ярилиных Плешей.

Проводы же Ярилы (символически – шуточные «похороны») проводятся на праздник Солнцеворота – на Купалу. Ярило здесь мыслится уже не молодым, но седобородым старцем, отдавшим всю свою Ярь, всю Живительную Силу Земле. Для похорон изготавливается специальное чучело с ярко выраженными мужскими половыми принадлежностями. Сами похороны сохранились в нескольких видах: чучело хоронит либо старик (снова элемент Симпатической магии – Закон подобия – состарившегося Ярилу провожает такой же старик), либо зрелые женщины. При этом вся женская половина занималась шуточным «оплакиванием» уходящего Ярилы, одновременно откровенными выражениями восхваляя его любвеобильность и исключительные сексуальные качества, а мужчины отпускают по сему поводу непристойные шутки. Затем «оплакивание» плавно и незаметно переходит в весёлые песни и пляски с хороводом и Славлениями Родным Богам. А.Н. Афанасьев так описывает это действо: «…соломенное чучело Ярилы приготовлялось со всеми естественными принадлежностями мужского пола; куклу эту клали в гроб и по захождении солнца выносили на улицу. Пьяные бабы подходили к гробу, плакали и печально повторяли: «Помер он, помер!» Мужчины подымали и трясли куклу, как бы стараясь разбудить усопшего Ярилу, и потом замечали: «Эге, баба не бреше! Вона знае, що jiй солодче мёду». Бабы продолжали горевать и причитывать: «Який же вин був хороший!... Не встане вин бильше! о як же вам расставатися с тобой? и що за жизнь, коли нема тебе? Приподнимись хоть на часочик! но вин не встае и не встае…»[9] В других вариантах описания этого праздника сказано, что участвующие водили хоровод вокруг старика, изображающего Ярилу, либо катали по полю человека, облачённого в вывороченный наизнанку тулуп (здесь прослеживается связь с Велесом, о чём подробнее скажем позже).

Это же действо в некоторых случаях делалось по другому: из глины изготавливались две фигуры – мужская и женская, со всеми полагающимися половыми признаками, кои должны были символизировать Ярилу и «Ярилиху» (о спутнице Весеннего Бога – скажем далее), которые затем разбивались и бросались в реку (что тоже есть символические «проводы»). Всё действо также сопровождалось оплакиваниями, перетекающими в веселье.

Проводы, «похороны» Ярилы являются Земным (зримым) отображением Коловорота Сил, вызреванием Нового путём отмирания Старого. На всех уровнях – от смены характера Солнечной активности до отмирания старого зерна – семени, посаженного в Землю, кое путём личного «умирания» даёт энергию, для вызревания зёрен в колосьях. Этим же типом обряда является и сожжение «Бадняка» (вероятно, Хорса – Зимнее Хладное Солнце) на Коляду (Зимний Солнцеворот), и сожжение («проводы») чучела Морены на Комоедицы (Масленица).

Таким образом, анализируя Весеннюю праздничную обрядность в честь Ярилы, можно выявить весь цикл Проявлений Его Воли в Яви.

1) Ярило Вешний – отмыкание Весны, приход Ярилы в Явь. Начинается тогда, когда снег ещё не целиком растаял, в березене-месяце, около весеннего равноденствия.

2) Выгон скота (соответственно, Земля полностью освобождается из под снега). Заклинание и обережные действа, связанные с домашними животными. Сии действия свершаются на нашей земле во второй половине цветеня-апреля.

3) Ярило Сильный – наибольшая активность Весенней Яри, после которой наступает спад оной, приходится на травень-месяц.

4) Проводы Ярилы. Время превращения Ярилы-Солнца в Даждьбога-Солнце, связанное с купальскими обрядами, проводящимися около летнего солнцеворота.

Эти четыре периода соответствуют четырём стадиям жизни человека: Ярило Вешний – детство; Выгон Скота – юность, Ярило Сильный – зрелость; Проводы Ярилы – старость. Подобно любому человеку, Ярило приходит в этот Мир светлым, радостным, пышущим Волей к Жизни (Ярью), затем происходит, что называется «выход в люди» связанный с многочисленными опасностями (иже и символизируют дикие звери, огородить от коих просят Ярилу), следом идёт пора наивысшей жизненной силы, реализация каждым конкретным человеком своих планов. Ну а затем – старость, для кого-то идущая рука об руку с Мудростью, а для кого-то – лишь с немощью – Духовной и Телесной.

Мы не зря пытаемся показать сходство стадий чествования Ярилы с Коло Жизни Земной каждого конкретного человека, ибо в сходстве их – Великое Единство ВСЕГО во Всемирьи проявлено. Все-Единый Коловорот Сил, в коем участвуют и люди, и Боги. И забывать о том – негоже.

3) Ярило и Леля

Супругой и Весенней спутницей Ярилы является Леля, представляющаяся нашим Предкам прекрасной юной девой – «пригожа, як Ляля!», говорят о красивых девушках в Беларуси. О том, что именно Леля является спутницей Ярилы говорит, в первую очередь, тот факт, что эта Божиня также связана с Весной, с новой Жизнью, с первой (юношеской) Любовью. В современном чешском языке само слово «весна» именуется jara (яра). Леля по Весне появляется в Яви вместе с Ярилой, и также вместе с Ним уходит в конце её. Припевки обрядовых песен всего весеннего цикла неизменно звучат как: «лёли, лёли…», либо «люли, люли…» (что, конечно же, само по себе не является надёжным доказательством чего либо, однако в данном контексте выгодно дополняет общую картину). Вот пример такой песни:

Ай, весна красна, тёпло летечко,

Ай, лёли, лёли, тёпло летечко.

Ай, весна красна, что ты вынесла?

- А я вынесла решато яец,

Решато яец, берястень масла,

Малым детушкам по яечечку,

А ребятушкам по жаребчику,

Красным девушкам по вяночачку,

А старушечкам по киёчачку

Праздник, посвящённый Леле (именуемый «Ляльник») справлялся за день до Ярилы Вешнего, 22 апреля и, насколько можно судить, являлся сугубо девичьим праздником, ибо о присутствии на оном молодых людей ничего не сказано. Обряд (по Древлянскому) состоял в следующем: из девушек выбиралась одна, призванная изображать Лелю. Её обряжали в белую одежду, на голову клали венок и сажали на дерновую скамью. У ног её раскладывались различные дары – сыр, масло, сметана, творог, яйца, хлеб, молоко, а также определённое количество венков, соответствующее количеству присутствующих. Затем девушки «играли Лелю», водя хоровод с воздетыми к Небу руками и воспевая соответствующие песни:

Дай нам жито да пшеницу,

Ляля, Ляля, наша Ляля!

В огороде сено жати,

Ляля, Ляля, наша Ляля!

Ровны гряды, ровны зряды,

Ляля, Ляля, наша Ляля!

После этого девушки обращались к «Леле» с песней-просьбой:

Наша Ляля, Ляля

Нас накормит вдоволь,

Чтоб с весны на лето

Всё, что здесь – вот это,

Откормило нас досыта

Ляля, Ляля,

Ай, да Ляля!

Затем девушка, изображающая Лелю, раздаёт всем дары, лежащие у её ног, и хоровод возобновляется. В самом конце празднества «Леля» раздаёт каждой девушке по венку. Об этом же сказано и в известной монографии Б.А. Рыбакова «Язычество Древних Славян»: «Накануне (Юрьева Дня-Ярилы Вешнего – прим. Ставр), 22 апреля, на Руси праздновался девичий весенний праздник ляльник, когда избранную Лялей (Лелей) девушку сажали на дерновую скамью и исполняли вокруг неё ряд весенних заклинательных обрядов»[10].

В той же монографии отмечены Весенние обряды сербов, с разжиганием больших костров и пением заклинательных песен:

Лила, гори, жито, роди!

Ныне современные родноверы также порой весенней воспевают Лелю:

ЛЕЛЮШКА МИЛА ВЕШНЯЯ СИЛА

ЛАСКОВА БЕЛА ДА ЛЮБОВЬ ДАЛА

ВОЗЛЕЛЕЙ ОГОНЬ ДА ВО СЕРДЦАХ ДВУХ

ВЕДИ ПОСОЛОНЬ ВО ЛЕБЯЖИЙ ПУХ

ЛЕЛИНЫ ДАРЫ ВЕШНИЕ ПОРЫ

ЛЕЛИНЫ ДАРЫ РАННИЕ ЗОРИ

ЛЕЛИНЫ ДАРЫ СВАДЕБНЫ ПИРЫ

ВО СЕРДЦАХ ТВОРИМ ЛЕЛЮШКЕ СЛАВЫ!

ГОЙ! СЛАВА!

Либо:

ТЫ ВЕСНА-КРАСНА ЯРА ЖИВИЦА

ЗЕМИ ОТО СНА ПРОБУДИЛИЦА

ПРИЙДИ ПРОГОНИ ЗИМНИХ МОРОКОВ

КОЛО ВОЗДЫМИ ВЫШЕ ОБЛАКОВ

ЗЛАТОЙ СВАРГИ КЛЮЧ ВО РУКАХ ТВОИХ

КАМЕНЬ БЕЛ-ГОРЮЧ В ЧИРАХ ЗОЛОТЫХ

ОТОМКНИ ОГОНЬ НЕБА ВЫШНЕГО

ЖИВИ ПОСОЛОНЬ КРАСНА СЛЫШЬ МЕНЯ!

ГОЙ! СЛАВА!

Внутренняя (магическая) суть всех этих обрядов связана с растительной силой, с Силой Жизни (как и обряды, чествующие Ярилу) и, в перспективе, с Урожаем («как наверху, так и в низу» — девушка, изображающая Лелю, коя одаривает дарами присутствующих является земным отображением Лели-Божини, коя также, как и Её земной двойник, должна позаботится об урожае, эти дары несущем). Ещё один факт, говорящий о том, что Ярило и Леля являются (в мифологическом аспекте понимания Родной Веры) супружеской парой – то, что в празднествах, посвящённых Яриле либо Его место занимает девушка (о чём уже было сказано выше), либо они присутствуют парой. Например у сербов и хорватов в Весенних обрядах подобного типа торжественное шествие возглавляют «Краль» и «Кралица». А в поздних обрядах чехов и словаков – «Король» и «Королевна». Отметим также и действо, творимое на Купалу с «Лелиной берёзкой» — вначале девушки водят вокруг неё хороводы, поют песни, а затем происходит обрядовое «отвоёвывание» берёзы мужской частью участвующих в празднике с последующим «утоплением» её в реке. Напомним, что на сей же Купальский праздник творятся и шутейные «Похороны Ярилы». Потому можно констатировать, что данный празднично-обрядовый комплекс действ являет собой «прощание» с Весенней Парой – Ярилой (отображение чего – Его «Похороны») и Лелей («Утопление берёзки»), а в более широком смысле – прощание с Весной в целом и встреча Лета.

Не шибко будем неправы, если предположим, что Весенняя пара – Ярило и Леля – является отображением общеславянского представления о Великом Единстве Небесного и Земного (а древнейшее представление союза «Отец-Небо – Мать-Земля» пронизывает всю Традиционную Славянскую Духовную Культуру), где Ярило – Весеннее Солнце, Весенняя Ярь – отображение Небесного, а Леля – Молодая Земля, получающая зарод на Урожай. И подобно тому, как Ярило сменяется Даждьбогом, Леля сменяется Живой – зрелой женою, а затем Макошью – Мудрой Матерью Урожая. Также логично с мифологической и аграрно-

магической точки зрения выглядит и в целом замещение Юной Пары – Ярилы и Лели – парой более зрелой – Даждьбогом и Живой, а затем – Велесом и Макошью.

Посему человеку в Коло Жизни Явной его каждому периоду покровительствует соответствующая пара: Юность – Ярило и Леля, Зрелость – Даждьбог и Жива, Старость (иже, как уже сказано было, у одних связана с богатым Урожаем — и Духовным и Материальным, а, паче того – с Мудростью, а у иных – лишь с немощью телесной да рассудком слабым) – сему покровительствуют Велес и Макошь.

4) Ярило — Волчий Пастух

Ярило – покровитель волков, Волчий Пастух. На это также указывает огромное количество разнообразных фольклорных и этнографических свидетельств. Во множестве обрядовых песен и заговоров упоминается, что скачущего на коне Ярилу сопровождают волки (ряд европейских народов называет волков – «собаками Волчьего Пастуха», а эстонцы – «щенками Святого Юрия»). Известна поговорка: «У волка в зубах – Ярило дал». Одна из народных легенд, содержащая в себе мотив изначального подчинения Ярилой волков, гласит: «Ехал Ярило на коне, да ударил копьём волка, коий хотел ухватить коня за ногу. «Почто бьёшь меня, коли есть хочу?» — спрашивает волк. – «Есть хочешь – спроси у меня» — говорит Ярило; и продолжает – «Вон, возьми ту лошадь – хватит на несколько дней». В этом же контексте уместно будет упомянуть известное сказание «Егорий Храбрый» также содержащее мотив покорения и подчинения Ярилой диких зверей:

Наезжал Егорий на стадо звериное,
На стадо звериное, на рыскучее:
Нельзя было Егорию проехати,
Нельзя было подумати.
Святой Егорий проглаголует:
– Ой вы гой еси, звери лютые,
Звери лютые, вы рыскучие!
Разбегайтесь вы, звери, по всей земле,
По всей земле светло-Русской,
По крутым горам, по высокиим,
По темным лесам, по дремучиим,
Вы пейте поведенное, благословенное
От святаго Егория Храбраго -
По божьему все повелению,
По Егориеву молению,
Разбегалися звери по всей земли,
По всей земле светло-Русскией,
Они пьют-едят повеленное,
Повеленное, благословленное[11]

Ещё одно известное русское сказание гласит, что однажды пастух, спрятавшись на вершине дуба и считая себя незамеченным, подсмотрел, как к Яриле приходят волки, и Он рассылает их в разные стороны, наказывая – кому и чем питатся. Когда же пришёл к Яриле последний – хромой волк, и спросил: «А что же мне есть?» — Ярило ответил: «А вон твоя еда, на дереве сидит!»[12] Интересно, что наряду с широко предпринимаемыми обережными действами, направленными против волков, бытовало ещё одно поверье, суть которого сводилась к тому, что задранная волком скотина воспринималась как треба Яриле и в будущем сулила хозяину удачу. В народе о том говорят: «Что волк взял, то Ярило дал».

Потому не случайно оберечь домашний скот от волков просят именно Ярилу. В частности, один из обережных заговоров прямо указывает на то, что Ярило покровительствует волкам: «Святый Ягорий храбрый, выгоняй своих собак, лессовых и полявых у сине моря, каб яны на синим мори белый камень достали, а мойго скота не чепали».

Однако следует сказать, что Ярило в народных представлениях обладает властью не только лишь над волками, но и над всяким диким зверем вообще (что сближает Его образ с образом Его Отца – Велеса в ипостаси Скотьего Бога, Бога дикой Природы. И о том – непременно скажем далее). Потому масса охотничьих заговоров содержит в себе обращение к Силе Ярилы (Егория), что и видно из строк, приведённых ниже:

«…попрошу и помолю Егория Храброго чтобы сослал мне разного зверя и разного копыта и разную летучую птицу на всех моих урочищах и в зелёной дубраве…»

В этом контексте стоит обратить внимание на то, что приходит в этот Мир Ярило целиком и полностью Светлым, лишённым какой-либо хтоничности, вообще лишённым каких либо качеств, присущих Среднему, и тем паче, Нижнему Миру. Однако уже ко времени выгона скота волки сопровождают Его, послушно садятся у Его ног (волк в народных представлениях персонаж сугубо хтоничный, и, более того, связанный и с «этим» и с «тем» миром, обитающий на Кроми, на Границе Миров – ряд заговоров указывает на то, что волк бывает «на том свете», в Ином Мире, у мёртвых. Вместе с тем волк в ряде случаев прямо связывается с плодородием[13]) – это говорит, с точки зрения традиционного (мифологического) мышления, об определённой стадии Посвящения, о приобретении персонажем власти над чем либо, в данном случае – над волками и, шире, над «зверями рыскучими» вообще. Ибо в соответствии с традиционными (мифологическими) представлениями, гласящими что «подобное» может обладать властью над «подобным», персонаж должен не только СООТВЕТСТВОВАТЬ тому, кого пытается подчинить себе, не только находится с ним в одной «магической плоскости», принадлежа (либо – имея доступ) в, образно говоря, «мир обитания» того, кого нужно подчинить, но ещё и ПРЕВОСХОДИТЬ объект подчинения в магическом плане[14]. Потому Ярило Вешний (Юный Весенний Бог), находясь в процессе «взросления», обмениваясь Своей Силой (Ярью) с Землёй, ВЗАИМОДЕЙСТВУЯ (во ВСЕХ смыслах) с ней, получает власть над её обитателями (всё ближе двигаясь к Нижнему Миру, о чём позже) и со временем обращается в Ярилу – Волчьего Пастыря, покровительствующего диким зверям, коий не только Весну начинает, не только «скот запасает», но и «волков выпускает».

К этому также стоит добавить, что тотемным животным, либо звериной ипостасью Ярилы может являться Белый Волк. В этом контексте достаточно вспомнить славянские сказания о Белом Волке, который по народным представлениям, является «Волчьим царём» (варианты имени: «Белый царик», «Волчий князёк»), покровительствующим волкам, кои целиком и полностью находятся в его власти. О том говорят в народе, что если при встрече путника с волчьей стаей Белый Волк нападёт на человека, тогда и вся стая последует его примеру, а если нет – то и ни один волк его не тронет: «Тэй белый царик, кали тронить чилавека, то и уси на яго; а ня тронить, то ни водин ни тронить».

Потому именно белый волк может быть звериным проявлением, звериной ипостасью Ярилы – Волчьего Пастуха (подобно тому, как звериный образ Велеса – медведь).

5) Ярило и Велес

В мифологическом аспекте понимания Родноверия Ярило является сыном Велеса, а некоторые даже именуют Его Велесом Молодым. Доказательством этому утверждению – масса фактов и примеров в Традиционной Культуре, где и Ярило и Велес обладают сходными функциями. А с точки зрения мифологического мышления сходные функции говорят о безусловном родстве тех или иных Сил (Богов). Напомним о том, что в процессе христианизации восточнославянских земель многие черты Велеса были восприняты христианскими святыми – Св. Власием (который может трактоваться как Велес в ипостаси Скотьего Бога) и Св. Николай Угодник (Как Велес в образе Бога Волошбы). Именно в этом контексте скажем, что и Ярило (Егорий) и Велес (Власий) – и тот и другой в обрядовых песнях и заговорах названы «Скотьими Богами». В некоторых вариантах народного календаря праздник Ярилы Вешнего именуется как «Ягорий Скотопас». А тот факт, что и Велес и Ярило связаны с Силой Земли, с плодородием и вовсе не вызывает сомнений.

Здесь уместно будет упомянуть известнейший обряд оставлять «Велесу на бородку» последний несжатый сноп — конкретно в контексте связи этого обряда с Ярилиным Зверем — волком. А эта связь безусловно наличествует, и вот почему: на западноевропейских территориях Славянского Мира, в частности, на острове Руян (вспомним, что руяне-лютичи почитали волка («люта») своим племенным тотемом – прим. Ставр), а также на территории других европейских стран было известно представление о Хлебном (либо «Ржаном», «Пшеничном») Волке – когда колосья колышутся на ветру, люди говорили, что «По хлебам Волк проходит», либо «Ржаной Волк в поле бежит».[15] Соответственно, когда доходила очередь до последнего снопа, считалось, что Хлебный Волк находится именно в нём, потому пожинание его обставлялось соответствующими действами: жнецы либо жнеи должны были всячески проявлять свою «волчью природу» — подражать волчьему вою, делать вид, что собираются укусить рядом стоящего и т.д. (вспомним – «подобное к подобному» — потому «овладеть Духом Хлебного Волка» может лишь тот, кто САМ в магическом плане является «подобным Волку» — прим. Ставр) Когда же последний сноп всё же сжинается,

человек, его срезавший в магическом плане сам становится «Хлебным Волком» либо «Хлебной Волчицей». После этого сноп либо одевался в одежды, либо украшался соответствующим образом, либо ему придавалась форма волка и во главе торжественного шествия «Хлебный Волк» вносил его в деревню. Войдя в дом такой человек – «Хлебный Волк» старался символически «укусить» хозяина, за что получал гостинец – большой кусок мяса. Надо сказать, что такие обряды, как уже было сказано, характерны в большей степени именно для Западных Славян. На восточнославянских же территориях последний сноп чаще всего украшался прямо на поле, оставаясь несрезанным. Однако представления о связи волка с плодородием и растительной силой существовали и у Восточных Славян, доказательством чему – многочисленные изображения волков с хвостами в форме растительных побегов, либо волков, обвитых растительной плетёнкой и в окружении других символов плодородия. [16]

Известны и такие аграрно-магические песни, где Ярило (Юрий) и Велес (Микола – Николай Угодник) выступают вместе:

«Святы Юрью по лугу ходзиць,

По лугу ходзиць, кони пасець,

Каб были добры да побрыкивали.

Святы Микола по межах ходзиць,

По межах ходзиць, жито родзиць…»

Здесь Ярило показан как охранитель домашнего скота — коней, а Велес непосредственно как Бог Плодородия. Как Боги, пробуждающие Природу, и одновременно как податели богатого урожая пара Ярило-Велес известна в Беларуси: «…свет Ягорий с шолковый травой, свет Микола с засевавным…». На Руси о том же говорят так: «Георгий везёт корму в тороках, а Никола – возом» либо «Егорий с ношей, а Никола с возом» — из чего видно, что наши Предки понимали богатство Велеса более значимым, коли оно в ношу не вмещается, а в возу везется. (Это кажется оправданным, бо Осень завсегда у всякого радивого оратая Урожаем богата будет — прим. Ставр) Отождествление Ярилы с Весной, а Велеса с Осенью видно ещё и в следующей поговорке: «Коли весенний Егорий с кормом, то Никола осенний будет с возом» либо «Не хвались на Юрьев день посевом, а хвались на Николин травою».

К этому стоит добавить, что оба – и Велес и Ярило – обладают властью над дикими животными, оба покровительствуют охоте. Образы Ярилы и Велеса, при ближайшем рассмотрении, оказываются настолько близки, что в некоторых случаях довольно трудно различить – кто есть кто. Таковые «слитые» дни почитания Велеса и/или Ярилы обнаруживаются в зимний период Годового Коло. Потому остановимся на одном из них подробнее.

11 февраля – праздник, именуемый в Народном календаре как «Власий – Скотий Бог» и «Власий – Сшиби Рог с Зимы». Ещё одно название этого дня – «Сивый Яр». В этот день творят оберег скота – «гонят Коровью Смерть» (причём в народных заговорах фиксируется как обращение к Велесу (Власию), так и к Яриле (Егорию)), освящают большие караваи, которые затем скармливают скоту, перекидывают крест накрест топоры через скот, стоящий в хлеву. По повериям в этот день домовой заезжает коней (а коням покровительствует Ярило), потому над ними также творятся обережные действа. С этого же дня начинаются так называемые «волчьи свадьбы» (Ярило – Волчий Пастух). В этот же день устраиваются ЯРмарки (выше было сказано, что ярмарки устраивались и на Ярилу Вешнего).

Все эти факты позволяют предположить, как то, что «Сивый Яр» — праздник Ярилы Зимнего, Ярого Бога, сшибающего рог с Зимы, так и то, что Ярило – действительно Велес Молодой. Факт же мифологического поединка – «сшибание рога с Зимы» (заметим, что в народных представлениях Велес – рогат) является ни чем иным, как САМОИНИЦИАЦИЕЙ Вещего Бога, поединком Велеса с САМИМ СОБОЙ – Велеса Молодого с Велесом Старым, Велеса в образе Ярилы – готовящего приход грядущей Весны с Велесом в образе Мороза, Зимнего Деда, стремящегося сохранить Зиму (в этом же ракурсе может быть и рассмотрен поединок Ярилы (Егория) со Змеем. Известно, что Змей — одно из проявлений Велеса. Потому образ Ярилы, разящего Змея также является отображением одной из граней поединком с САМИМ СОБОЙ, себя МОЛОДОГО с собой СТАРЫМ – прим. Ставр). Велес – Вещий Старец и Младой Ярило являются ОДНИМ, но, подобно тому, как «умирает» Ярило в условленный (Самим Родом положенный!) срок, и на его место приходит Мудрый да Щедрый Старец Велес, так и Мороз должен уступить место, отступить, дабы пришла Весна. «Старое должно умереть, чтобы новое могло заступить на его место. Принцип посвящения. Старый Бог Магии умирает, чтобы уступить место молодому – вот разрешение проблемы «битвы с самим собой»[17]. И, хотя исход поединка предрешён, после сего дня зачастую наступают

весьма крепкие Велесовы Морозы. Потому и говорят в народе, что Скотий Бог сшибает ОДИН рог Зиме. Поединок с Собой начался, но ещё не закончен…

Также нелишне заметить, что герои-оборотни из древних сказаний, такие как былинный Волх Всеславьевич и известный по сербскому эпосу Змей Огненный Вук были зачаты ни от кого иного, как от Змея. Змей же, как уже было сказано, есть одно из Проявлений Велеса.

Суммируя всё вышеизложенное можно сделать вывод, что Ярило и Велес являются сыном и отцом в мифологическом плане. Либо Сам Ярило становится Велесом в магическом плане что, однако, зависит от способа понимания Родноверия и не противоречит одно другому.

6) Особенности Воинского Культа Ярилы в сравнении с Культом Перуна

О воинских функциях конкретно восточнославянского Ярилы (ежели не затрагивать функции западнославянского Яровита) мы можем судить лишь по косвенным источникам. Во-первых, о наличии оных говорит то, что наряду с разгульным весельем на Ярилиных праздниках устраивались также и кулачные (воинские?) поединки и во-вторых то, что «христианизированный Ярило» — Егорий Храбрый – имеет ярко выраженные воинские функции. Такова ситуация на восточнославянских землях.

Однако на западе Славянского мира существует ещё один образ, коего подавляющее большинство исследователей прямо отождествляет с Ярилой. Это Яровит.

Средневековых свидетельств западных хронистов (главным образом – католических священников, описывавших процесс христианизации Западных славян «просветителями» от лица «Священной Римской Империи Германской Нации») о почитании Яровита сохранилось неизмеримо больше, нежели чем свидетельств о собственно Яриле. Эбон, описывавший «священную миссию» епископа Оттона пишет: «Ибо в самый день его прихода город, при расставленных повсюду знамёнах, справляли праздник некоего идола Геровита»[18]. Время проведения этого праздника также указано весьма однозначно – начало мая, что совпадает с Весенними торжествами в честь восточнославянского Ярилы. В ряде источников указываются и Священные предметы, напрямую связанные с Воинским культом Яровита – Копье и Щит. Херборд: «Там же (в храме Яровита – прим. Ставр) был щит, висящий на стене удивительной высоты, искусно сделанный, покрытый пластинами из золота (…) Ибо, как мы выяснили позже, этот щит был посвящён их богу Геровиту, который на латинском языке зовётся Марс, и они верили, что выйдут победителями из любого сражения, если этот щит впереди них, только во время войны этот щит можно было сдвигать с места»[19].

О Копье говорится не менее однозначно: Vita Prieflingensis: «…язычники не желали расставаться с пикой, настаивая (…) копье было божественной природы (…) в каковом, как известно, была его защита, оплот отечества и знак победы» [20]. В связи с этим вспомним, что и Егорий Храбрый неизменно изображается с копьём (а также, иногда, и со щитом). О том же говорится и в русских заговорах:

Мою скотинушку спасёт-стережёт

Никола Милостивый

А тебя (чужая) порода,

Отгоняет Егорий Храбрый

Своей железной тростью…

Что это за «железная трость», если не копьё?

Наряду с ярко выраженными воинскими функциями, Яровит также является Богом плодородия, наделяющим добрым урожаем. И об этом тоже совершенно однозначно свидетельствуют упоминания о Нём западных хронистов.

На основании этих сведений можно сделать вывод, что и восточнославянский Ярило, и западнославянский Яровит являются одним и тем же Образом, обладающим практически идентичными функциями. Выведенная же на первый план именно Воинская функция Яровита может быть объяснена гораздо большей воинственностью западных славян в сравнении с восточными (и таковых примеров, когда представления о Высших Силах изменяются в зависимости от уклада жизни людей — в Мировой истории масса. Вспомним хотя бы то, как достаточно «мирный» лесной Бог-Шаман довикингской Скандинавии – Один превратился в эпоху викингов в грозного Водчего Ратей – прим. Ставр). В качестве дополнения скажем, что некоторые

исследователи[21] высказывают предположение, что ещё один Бог западных славян – Руевит также является одним с Ярилой-Яровитом образом. Это предположение построено на наличии у Руевита воинских функций, а также на основе лексики – якобы само имя Руевит происходит от слова «рьяный», являющегося синонимом слову «ярый», чего в действительности нельзя утверждать абсолютно точно. Однако все сходства на этом заканчиваются, потому это предположение не кажется нам в достаточной мере обоснованным.

Теперь перейдём к одной из основных тем нашего повествования (ради которой, собственно, вся эта работа изначально и задумывалась), а именно – к анализу Воинского Культа Ярилы и сравнению его с Культом Перуна.

Надо сказать, что Ярило и Перун в народном понимании и народной памяти связаны не только в воинском плане. Оба Они являют собой части единого Коловорота Сил в Природе. И такие поговорки, как «Егорий (Ярило) весну начинает, Илья (Перун) лето замыкает» — лишнее тому доказательство. Напомним, что День Перуна приходится на начало августа, а с этого месяца в большинстве Славянских земель уже начинается подготовка к уборке урожая. В этом контексте приведём ещё одну поговорку: «Святой Юрий (Ярило) – с росой, землю отмыкает, весну выпускает, Илья (Перун) – золотым серпом жатву начинает». Соответственно, Перун «старше» Ярилы в мифологическом плане, Он завершает начатое и более связан с порою Осени, нежели чем с Летом («Осенние» же Боги в народных представлениях всегда связаны со зрелым возрастом, но не с молодостью). Потому и рекут в народе, что «На Перунов день – до обеда лето, после обеда – осень». И это наблюдение является одной из основ дальнейшего анализа образов Ярилы и Перуна в воинском контексте.

***

В нынешнем Родноверии Богом воинов и войны чаще всего называется именно Перун, что и не удивительно, ибо именно о Перуне в древних источниках (летописях, поучениях против язычества и т.д.) сохранилось наибольшее количество упоминаний. При этом Ярило чаще всего воспринимается подавляющим большинством современных приверженцев Традиционной Славянской Культуры лишь как сезонное аграрное божество, связанное с Весенним пробуждением Природы, которое «уходит» во время Купалы. К этому иногда добавляется то, что некоторые поминают Его ещё и как Волчьего Пастуха. Часть современных язычников – в основном это сторонники шабалинского волхва Доброслава – чтят Ярилу, напротив прямой персонификацией Солнца, смешивая его культ с культом Даждьбога. И это при том, что Воинская составляющая в образе Ярилы, при ближайшем рассмотрении, казалось бы, не вызывает сомнений (что и было показано выше). Похожая ситуация складывалась на заре возрождения Традиционной Культуры и с образом Велеса, коий воспринимался многими всего лишь как «Скотий Бог», тогда как при более тщательном рассмотрении образ и имя Велеса оказалось куда более разнообразным и многофункциональным. Дабы восполнить аналогичный, по сути своей, пробел связанный с Ярилой, попытаемся определить, какой именно части людей, так или иначе связанных с воинской деятельностью в древнеславянском обществе покровительствовал Ярило? Забегая вперёд скажу, что воины, Небесным покровителем которых является Перун, и воины Ярилы оказались довольно чётко разделены в социальном плане.

Разговор о тех воинах, коим покровительствует Ярило, следует начать издалека. А именно – с подразделения на определённые «магические зоны» всей территории обитания одного отдельно взятого сообщества (рода, племени, союза племён и т.д.), кое, судя по массе свидетельств, несомненно имело место быть. В соответствии с рядом исследований это разделение могло выглядеть следующим образом:

1) Общая культурная территория. Место постоянного пребывания данного конкретного сообщества. Это деревня, поселение, город и т.д. с прилегающей к ней территорией «культурной Природы» — возделываемые поля, сады и т.д. Это обжитая и освоенная среда в контексте Славянской Мифологической системы может быть соотнесена с Явью (Средним Миром, СВОИМ во всех смыслах).

2) Магически выделенная территория – место проведения Духовно-Культовых действ – капище, храм, священная роща. Может быть как в черте поселения, так и вынесена за его пределы, ибо, как показывает ряд исследователей, в частности Б. А. Рыбаков – существовали, наряду с родовыми Духовными Действами (осуществляемыми в рамках одного отдельно взятого родового поселения) ещё и так называемые «игрища межю сёлы», на которые собирались люди сразу из нескольких соседних поселений. Это же действо, вероятно, и называлось словом «событие», т.е. Совместное Бытие нескольких родов[22]. Эта территория может быть соотнесена с Правью – Миром скорее Духовным, нежели чем материальным.

3) Охотничья и/или воинская территория – территория либо знакомая (в случае с охотничьими урочищами), но менее «окультуренная», либо откровенно враждебная (в случае, если рассматривать вражескую территорию во время ведения боевых действий). Эта территория может быть соотнесена если не с Навью, то (что вернее) с Кромью (Кромкой, Границей между Мирами, называемой также Тропою Предела, Тропою Посвящений и т.д.). Всё остальное – по ту сторону леса, за рекой, за холмом — Навь. Мир незнакомый или откровенно враждебный. Потому, кстати, отправляясь в путь часто творились соответствующие обережные обряды, остатки которых сохранились и поныне (!) в знакомых, но непонятных большинству действиях, таких как: «выпить на посошок» или в до боли знакомом махании платком женщины вослед уходящему.

Примерно так должен был представлять себе мир древний славянин. Естественно, в эту схему можно (и даже нужно) при желании внести определённые поправки, однако общий стержень, как думается, останется прежним.

Теперь необходимо напомнить, что Ярило – Волчий Пастух, покровитель волков. Волк и пёс (животные мифологически, магически, да и попросту зоологически тождественные друг другу) – существа Кромки, обитающие на «границе» Яви (общего культурного пространства) и Нави (полностью неосвоенных территорий), вступающие во взаимодействие как с «этим», так и с «тем» миром. К примеру, в устройстве традиционной русской усадьбы, где сам дом и дворовые постройки могут быть соотнесены с культурной территорией в рассмотренном выше контексте, собачья будка всегда располагается у ворот – у Кромки, у Границы, и пёс никогда не допускался в дом (хотя с определённого времени ситуация кардинально меняется, особенно в настоящее время в крупных городах). По древнерусским же повериям печь, в которой умер пёс либо ощенилась сука надлежало разломать и, сотворив соответствующие очистительные обряды, сложить новую. О специфическом магическом статусе пса говорит и то, что ряд «тёмных заклятий» в древнерусской культуре упоминает о «собачьих дырах», «собачьих тропах», посредством коих человек, творящий тёмный обряд, в магическом плане взаимодействует с Силами Нави:

Стану (…) пойду (…)

Не воротами – собачьими дырами, тараканьими тропами

Не в чисто поле, а в тёмный лес…[23]

Либо:

Пойду я нижним ходом, подвальным бревном,

Мышиной норой, собачьей трубой, подворотной дырой.

Встану на восток хребтом, на запад лицом…[24]

Всё это говорит о том, что каждый элемент, будь то – животное, вещь либо человек должен занимать своё строго определённое место в сложной системе устроения Среднего Мира (Яви). Пёс/волк – обитатель Кроми, потому нахождение его в культурно освоенной среде – нежелательно. О волках как таковых в данном контексте даже и говорить не нужно – этнографический материал, свидетельствующий о проведении различных обережных действий против них – многообразен (что и было показано выше).

Однако наряду с этим образ волка занимает в Славянской мифологии довольно обширное и далеко не всегда отрицательное место. Уже было сказано о «Хлебном Волке», о волке, напрямую связанном с плодородием, по сказкам известен Серый Волк, оказывающий неоценимую помощь главному герою, волк был тотемным животным многих славянских племён и т.д. В контексте же нашего исследования интересней всего проследить связь образа волка (пса) как тотемного животного ИМЕННО и конкретно юношеских воинских союзов. А тот факт, что волки/псы и связанные с ними магические действа играли огромную роль в подобных союзах, ныне не вызывает сомнений. Причём такое явление характерно не только для славянской, но и для германо-скандинавской, кельтской, греческой и индоиранской традиций (а также для ряда других, не входящих в Арийскую (Индоевропейскую) группу).

В соответствии с исследованиями, затрагивающими вопрос возрастных воинских инициаций (посвящений), данный процесс происходил по следующей схеме: мальчики формировались в период от шести до восьми лет в особую группу, выделенную из остального традиционного сообщества (род, племя и т.д.) как территориально и социально, так и магически. Для этих целей их уводили на территорию Кроми, границы меж Явью (культурной средой) и Навью (враждебным миром) – чаще всего в граничащий с поселением лес. В магическом плане они «уходили» из обычной жизни, из Мира Яви. Уже здесь имеется социально-

магическое сходство с пёсьим/волчьим статусом. В дальнейшем, пройдя ряд действий инициационного характера к 16-17 годам они должны были доказать своё право и готовность стать полноценными членами основного культурного сообщества (опять же – и территориально и социально и магически). Естественно, что во всех сообществах рано или поздно выделяется лидер, вожак. Среди инициируемых юношей также кто-либо становился вожаком «стаи», а вот Вышним, Небесным Покровителем являлся ни кто иной, как Сам Ярило – Волчий Пастух, Белый Волк, волкодлаков водчий. И вот почему: в процессе прохождения этапов посвящения юноши должны были «стать волками», определённое время жить «волчьей жизнью» (то есть — сражаясь и добывая пропитание) вдали от культурной среды. Соответственно, следуя Закону подобия, о коем уже упоминалось выше – «подобное» взаимодействует с «подобным» — Младой Ярило – воинственный Волчий Пастух (а также Белый Волк и Волчий Князь) покровительствует своим земным подопечным — молодым «волкам». Интересно в связи с этим заметить, что в Народной Традиции известны заговоры, призванные оберечь САМОГО «молодого волка»: «На море, на океане, на острове Буяне, на полой поляне светит месяц на осинов пень, в зелен лес, в широкий дол. Около пня ходит волк мохнатый, на зубах у него весь скот рогатый, а в лес волк не заходит, а в дол волк не забродит. Месяц, месяц — золотые рожки! Притупи ножи, измочаль дубины, напусти страх на зверя человека и гада, чтобы они серого волка не брали, теплой шкуры с него не драли. Слово мое крепко, крепче сна и силы богатырской…» Ещё один заговор, связанный с оборотничеством и возрастными инициациями гласит: «Се аз, зверь юн, очи мои звери, а гроза моя црева, блудитеся меня, аки овцы волка…» Вообще ярко выраженный мотив окрутничества (оборотничества), а также конкретной связи с волком/псом является обязательным для подобных групп. Древние сказания Арийских народов сохранили обширный материал, свидетельствующий об этом. Один из примеров – кельтские сказания о Кухулине. Ещё в детском возрасте Кухулин (первоначально носящий имя Сетанта) убивает сторожевого пса кузнеца Куланна, и сам занимает его место, то есть СТАНОВИТСЯ псом, получая имя Кухулин-Пёс Куланна (смена имени – обычное, и даже обязательное дело при посвящении). Все дальнейшие подвиги он также совершает, находясь ещё в детском, а затем юношеском возрасте. Причём из сказаний видно, что покровительствует ему никто иной, как Луг – Солнечный Бог кельтов (По одним легендам Луг является его отцом, по другим же отец его – Конхобар Мак Несса). Вспомним, что Ярило тоже Солнечный Бог. Волшебное оружие Кухулина – копьё Га-Болг. И одним из атрибутов Ярилы также является копьё. Конечно, подобные сходства можно объяснить банальным совпадением, однако соответствие Кухулина пёсьему/волчьему статусу неоспоримо. Говоря же в общем, в кельтских сказаниях Кухулин далеко не единственный герой, в имени которого присутствует корень ку- «пёс». Известны также и характерные для кельтской традиции фении-псы, жившие «волчьей жизнью» вне культурных поселений в период с Бельтана (1 мая) по Самайн (1 ноября).

Яркие примеры юношеских посвящений, связанных с прохождением «волчьего статуса» — спартанские криптии, древнеперсидский балц, известны истории и скифские «псы-воины».

В скандинавской «Саге о Вёльсунгах» юный Синфьётли в процессе череды посвящений также на время становится волком и живёт «волчьей жизнью», ПРЕЖДЕ ЧЕМ стать полноценным воином/полноценным членом общества.

Одна из наиболее древних русских былин рассказывает о Волхе Всеславьевиче – молодом воине-оборотне, череда инициаций которого также началась в семь лет:

и будет Вольх семи годов,
Отдавала ево матушка грамоте учитца..

Волх Всеславьевич к десяти годам обучается оборотничеству:

А и будет Волх десяти годов,
Втапоры поучился Вольх ко премудростям:
А и первой мудрости учился-
Обвертоватца ясным соколом,
Ко другой-та мудрости учился он, Вольх,-
Обвертоватца серым волком,
Ко третеи-та мудрости учился Волх-
Обвертоватца гнедым туром — золотыя рога.[25]

А к двенадцати годам уже набирает дружину и совершает воинские подвиги. Конец былины также характерен для подобных сказаний – Волх и его дружина приобретают желанные блага (то есть, в магическом плане становятся полноценными членами общества)

Примеры воинов-оборотней и конкретно воинов-волков в славянской культуре этим отнюдь не ограничиваются – достаточно вспомнить о сербских «юнаках-вуках», Змее Огненном Волке, Вуке Гругровиче, также скажем, что в ряде сказок матерью богатыря Вертодуба является волчица, а сам он часто мыслится не человеком, а волком, который «пиля хвостом дубы». Наряду с этим вспомним многочисленные сказания о волкодлаках, сохранившиеся элементы древней воинской науки, такие как «волчья грунь» (особый способ передвижения), на территории расселения Западных Славян известны охотничьи обряды посвящения, заключающиеся в том, что посвящаемый съедает волчью печень или сердце, мажет лицо и руки волчьей кровью. Широко известно и о факте так называемого «волчьего/пёсьего бешенства» (и Кухулин и Синфьётли – наглядные тому примеры) – Волчьей Воинской Яри.

Добавим, что статус «существа – обитателя Кроми», статус Пограничного существа, обладающего ко всему прочему ярко выраженными воинскими функциями влечёт за собой особое положение «псов-воинов» как в мирное время, так и во время войны. Например, спартанцы пускали в бой «молодых волков» не в составе фаланги (строя), а ПЕРЕД ней – «волчьей стаей». А в боевом построении древних арабов передовая («стайная») линия называлась не иначе, как «утро пёсьего лая». Это, а также многое другое свидетельствует о том, что юноши, находящиеся в процессе прохождения посвящений ещё не являются полноценными членами общества. Об этом же говорит и запрет на ношение оружия на «освоенной» территории, в отличие от профессиональных воинов — дружинников, прошедших всю череду соответствующих посвящений. К этому стоит добавить, что, вероятно, какая то часть «молодых волков», растратив в процессе посвящений природную юношескую агрессию, возвращалась к обычной жизни, в каком либо качестве становясь полноценным и равноправным членом общества (будь то пахарь, ремесленник или дружинник – все эти общественные категории могут считаться магически равноправными), а какая то часть, теми же посвящениями разбудив в себе «природное начало», так и оставалась в большей степени «волками», нежели чем людьми. С этим, вероятно, и связаны многочисленные легенды и сказания о «волкодлаках» — оборотнях, кои известны не только Славянской Традиционной Культуре, но и многим соседям славян. На скандинавском полуострове, особенно в Дании и Норвегии, до недавнего времени существовали многочисленные поверья о вервольфах – людях-волках. Считалось, что если женщина в полночь растянет на четырёх колышках плёнку, в которой родился жеребёнок, а затем, сняв с себя всю одежду, проползёт сквозь неё, то она может без боли родить до четырёх детей, но все они непременно будут вервольфами. Вновь видна магическая связь с Образом Волчьего Пастуха, «запасающего коней» (плёнка жеребёнка). В отношении же славянских поверий, касающихся волкодлаков ещё Геродот писал о племени невров, обитавших на территории современной Беларуси: «Скифы и эллины, живущие в Скифии, говорят, что раз в год каждый из невров превращается в волка на несколько дней и снова обратно становится тем, чем был»[26] Было бы весьма соблазнительным сказать, что эти превращения связаны с соответствующими стадиями Годового Коло, а именно – либо периодом «волчьих свадеб», либо с какими либо праздниками в честь Ярилы. Ибо в той же Беларуси до сих пор сохранился праздник Осеннего Ярилы (абсолютно не известный либо не сохранившийся на других славянских территориях), который отмечается 26 груденя-ноября и связан, помимо всего прочего, также и с волками. Именно с этого дня селяне прекращают выгонять коров на пастбища, ибо считается, что в этот день Ярило «выпускает волков», «открывает пасть волку» аж до 23 апреля, то есть до Ярилы Вешнего. В этом же контексте интересно будет сказать о русском народном поверии, рассказывающем о неких необычных людях, которые 26 ноября умирают (как раз в день Ярилы Осеннего), а 23 апреля вновь оживают (в день Ярилы Вешнего). К сожалению, более подробно это предание не сохранилось, однако связь с Ярилой здесь кажется очевидной. Возьмёмся предположить, что и здесь речь идёт о волкодлаках – славянских воинах-оборотнях, аналогичных кельтским фениям (о которых и было сказано выше), также жившим «волчьей жизнью» на протяжении определённой части Кодового Коло, а именно – с начала мая по начало ноября. Магическая «передача территории» вероятно проходила так: Весною Ярило «затворяет пасть» настоящим волкам, и на их место приходят волки-люди, Осенью же, после того, как Ярило «открывает пасть» животным, всё происходит наоборот – волки-люди уступают место волкам-зверям. Такие люди, вероятно, и получали при посвящениях соответствующие «волчьи» имена, коих в славянских языках довольно много. Вот некоторые из них (как правило, сербо-хорватские имеют корнем «вук», чешские – «вок», поздние восточнославянские «волк», ранние славянские «хорт»): Вук, Вукомил, Вукобрат, Вукоман, Вукомир, Вукослав, Вуковой, Вукан, Вукашин, Вукодраг, Беловук, Добровук, Миловук, Волк, Волчек, Волчко, Хорт, Хортивой[27] На южнославянской территории известны более современные «волчьи» фамилии: Вучич, Вучевич, Вукович, Вукманович. Известный сербо-черногорский исследователь и продолжатель древней эпической традиции Вук Караджич (1787 – 1864) также, как видим, являлся носителем «волчьего» имени. Кроме того, имена с корнем «лют» также признаются рядом исследователей волчьими.

Естественно предположить, что к таким «людям-волкам» предпринимались соответствующие меры в период их нахождения на территории общей культурной среды, дабы обезопасится от нежелательной (и, вероятно, подчас неконтролируемой) агрессии, о чём и свидетельствует ряд сохранившихся источников. Например, известные скандинавские воины-берсерки (одержимые Духом Медведя и магически сопоставимые с «людьми-волками») в мирное время проживали преимущественно вне общей культурной среды, а на территории её подвергались строгому контролю. Один из древненорвежских законов о магии гласит: «Если человек впадает в ярость берсерка, также наказуется это малым изгнанием. И также наказуются те мужи, которые в то время рядом с ним находились, если они не помешали ему при этом. Но никто из них не будет наказан, если они смогли помешать ему. Если же он опять начинает ярится – также наказуется это малым изгнанием, хотя бы его и остановили»[28] По этому отрывку видно, что контроль за «яростью берсерков» возлагался на ВСЕХ полноценных членов общества мужского пола. Наказание за «впадение в ярость берсерка» — «малое изгнание», то есть принудительная высылка ЗА пределы территории общей культурной среды – на территорию Кромки, что является менее страшной карой, нежели чем «большое изгнание» — изгнание из рода в целом, когда человек становится вне закона, т.е. тем, кого ныне принято называть «изгоем». Не слишком погрешим против истины, если предположим, что подобные предписания действовали и в отношении вервольфов-волкодлаков, наряду с берсерками.

Из всего вышесказанного можно с полной уверенностью констатировать, что Ярило-Волчий Пастух является покровителем юношеских воинских союзов – «волчьих стай», покровителем молодых «псов-воинов», доказывающих свою готовность и способность стать равноправным членом и всего традиционного сообщества, и взрослого воинского союза – дружины, которой покровительствует уже не Младой Ярило, но взрослый муж – Перун. Добавим, что в соответствии с рядом исследований, инициации как таковые в традиционном обществе могли подразделятся на возрастные и профессиональные. В нашем же случае, как видится, череда инициатических действ включает в себя оба фактора – и возрастной, и профессиональный. Это может быть обусловлено в первую очередь структурой и древнеславянского общества, и впоследствии Киевской Руси, где каждый взрослый мужчина был обязан не только уметь держать в руках оружие, но и должным образом обращаться с ним. Так как в соответствии с рядом достаточно обоснованных исследований, в частности И. Я. Фроянова[29], основную часть древнерусского войска в период ведения военных действий составляла отнюдь не княжья дружина, на деле составлявшая лишь малую его часть, а народное ополчение – вои (южн. слав. – «кмети»): «…основа военной мощи городской волости заключалась не в дружине, а в народном ополчении («воях»), куда входили свободные граждане старшего города, пригородов и сельской местности. Свободное население было поголовно вооружено и в совокупности составляло «тысячу», делившуюся на «сотни» — более мелкие военные подразделения...»[30]

Воинский Культ молодого и неистового Бога – Ярилы, Белого Волка, Вышнего Покровителя волчьих стай, воинственного Волчьего Пастуха строится, прежде всего, на юношеской агрессии, на подражании животному и, как следствие, на оперировании животной силой, животной ярью. Молодые воины, находящиеся в процессе инициаций — «щенки Ярилы» во всех смыслах.

И подобно тому, как в природном и аграрном плане Ярилу – Младое Весеннее Солнце сменяет Летнее Солнце – Даждьбог, подобно тому, как в магическом плане Ярилу сменяет Мудрый Велес, в воинском плане Ярилу сменяет Небесный Воевода – Сильномогутный Перун, являющийся Вышним Покровителем профессиональных воинов, тех, кто избрал Стезю Мощи — дружинников.

И быть посему – от веку до веку, доколе Всемирью бысть, доколе Русь жива!

Тако ведаю!

Писано Ставром на Родной Земле

в лето 4413 от Основания

Словенска Великого (2004 А. D.)

Во Славу Ярого Бога!

Во Славу Рода!

© Родноверческая Община «РОДОСЛАВИЕ»

© Содружество Общин «ВЕЛЕСОВ КРУГ»