В Темном Веке закон кастовой деградации действует полным ходом, и мы сегодня находимся рядом с финальной фазой этой деградации.
Среди национал-революционеров философия традиционализма сразу же ассоциируется с именем барона Юлиуса Эволы. И это не случайно: именно Эвола был единственным, кто попытался придать традиционалистской мысли политическую форму. Эвола старался акти-вировать традиционалистские принципы, надеясь, что защита и пропаганда этих принципов приведет к созданию новой элиты. Благодаря такой практике начиная с 1968-69 годов его идеи приобрели множество последователей. Очевидно, что не все правильно поняли Эволу. Более того, в конце 7О-ых произошел странный феномен, который можно было бы назвать «эволоманией». Появились настоящие «жрецы» культа Эволы, для которых все начиналось и кончалось учителем, и кроме Эволы больше никого не существовало. Это — безусловно, эксцесс. Традиционалистская мысль в своей основе анонимна; здесь нечего создавать, так как в этой области все уже создано, все сказано и все определено. Остается лишь собрать все это и довести до сведения людей
Эвола родился в Риме 15 мая 1898 года, и его превый интеллектуальный опыт связан с появлением авангардного искусства. В бытность свою дадаистом и футуристом Эвола написал несколько дадаистских поэм и эссе об абстрактной живописи. Первая Мировая Война парализовала его творчество. Первым автором, повлиявшим на Эволу, был Папини, сотрудничавший в журнале «Леопардо», а затем, уже после Первой Мировой Войны, в которой Эвола принимал участие в должности лейтенанта артиллерии, он познакомился с трудами Р.Генона, читал Ницше и Отто Вайнингера. В своей первой значительной книге — «Теория Абсолютного Индивидуума» (1925)- Эвола выступил против идеалистических теорий в защиту «традиционалистского реализма».
Мало интересовавшийся политикой Эвола увидел в приходе к власти фашизма силу, способную реставрировать Традицию на Западе, ту, о которой говорил Генон. В то время Национальная Фашистская Партия представляла собой самую необычную смесь из нео-гегельянских интеллектуалов; мало интересовавшихся диалектикой сквадристов; бывших анархистов, социалистов и коммунистов; людей, вышедших из самых реакционных правых кругов; ну и, разумеется, карьеристов всех мастей. Об истинном единстве тут не могло быть и речи, — настоящим фашистам удалось объединиться лишь 20 лет спустя во время Итальянской Социальной Республики. Эвола предпочел не вмешиваться в политическую борьбу, хотя и написал несколько менее значительных работ, посвященных идеологическим проблемам. В своем «Языческом Империализме», например, он собрал воедино все высказывания Муссолини о классическом имперском Риме и придал всему этому комплексу стройность и ясную направленность. Поскольку Муссолини и фашизм часто пользовались примером Древнего Рима, обращаясь к воплощенному в нем идеалу, появлялась возможность (по крайней мере, так считал сам Эвола) перейти от слов к делу и, наполнив фашизм римскими идеалами, сделать первый шаг в сторону реставрации Традиции. Эта идея, воплощенная в упомянутой выше книге, а затем в журнале «Башня» («Torre»), не привела к каким-либо значительным результатам. Муссолини был знаком с трудами Эволы и высоко их ценил. Кроме того, Эвола опубликовал в официальном органе режима «Фашистская Критика» несколько своих эссе. Пожалуй, самым известным из них стало эссе «Фашизм, как воля к построению Империи, и Христианство». Здесь Эвола в довольно жесткой форме критиковал Христианство апостола Павла, как предтечу большивизма, тождественного ему в своих гуманистических, пацифистских и эгалитиристских корнях. Это эссе вызвало бурную полемику, поскольку оно появилось как раз в тот момент, когда Муссолини подписывал Летранский договор с Папой, и, разумеется, он не был заинтересован в подобных политически неуместных темах. После своего десятого номера «Башня» перестала выходить из-за множества юридических проблем. Эвола все пристальнее следит за новым движением, выступающим на немецкую политическую арену с необычайной силой начиная с 1927-29- го годов.
Первыми, с кем Эвола вступил в контакт, были представители «Herrenklub» и молодые «консервативные революционеры». Через журнал «Философская Диарама» Эвола объясняет и распространяет в Италии принципы и тезисы этой новой немецкой тенденции. В отличии от Италии у Германии было одно преимущество: она сохранила практически в чистом виде одну боевую, воинственную традицию — пруссизм. В то время Эвола был уже уверен в том, что войны не миновать, и Европе предстоит либо объединиться, либо умереть.
Сотрудничество Эволы с фашистскими журналами вовсе не вылилось в его интеграцию в партаппарат. Эвола четко отличал государство органичное от государства тоталитарного. Характерной чертой фашизма был его тоталитаризм. Власть и интересы государства здесь стояли выше личности человека, в то время как в основе всей эволистской доктрины, напротив, стояла личность (как духовный уровень человека), противостоящая простой индивидуальности; личность как дифференцированная сущность, лежащая в основе фундаментального неравенства людей. Индивидуум (и в следствии этого индивидуализм) — это сведение чел веческого существа к простой атомарной единице, подобной всем другим единицам, с которыми он вынужден сталкиваться, взаимодействовать и сожительствовать. Тоталитаризм, по мнению Эволы, характеризуется своим централизмом. Организм – это антитеза тоталитаризма. Органическая структура централизована по отношению к своему фундаментальному Принципу и связана с Традицией, но ее отдельные части, тем не менее, совершенно автономны. То, что в фашизме представлено фигурой Дуче, а в национал-социализме — фигурой Фюрера, в органичном обществе должно быть заменено понятием «руководящего политического класса» (идея Парето) или «элиты». Эвола считал фашизм «слишком плебейским» и демагогическим, во многих своих проявлениях зачастую «массификаторским», и одновременно «последним продуктом либерализма». Эвола довольно точно предсказывал, что в той форме, в которой появился итальянский фашизм, он должен был целиком и полностью обанкротиться. Все эти тезисы были высказаны Эволой уже после войны в книге «Фашизм, взгляд справа», напечатанной вместе с «Размышлениями о Третьем Райхе». Действительно, оценка Эволой фашизма распространялась отчасти и на NSDAP. Бли кий к некоторым кругам SS Эвола помогал «Черному Ордену» исследовать масонские архивы, реквизированные по всей Европе и собранные в Вене. Именно за этой работой его застала одна из американских бомбежек города, в ходе которой Эвола был тяжело ранен в позвоночник и стал инвалидом. Связь Эволы с национал-социализмом, и особенно его разработка «расовой доктрины» позволила ему провести ряд конференций в национал-социалистической Германии и издать там переводы своих книг на немецкий язык.
Но более всего привлекала Эволу румынская Железная Гвардия и ее лидер Корнелиу Зеля Кодряну. В Кодряну Эвола видел мистического вождя, способного установить высшую духовную связь с рядовыми активистами. Организация этого патриотического движения больше походила на рыцарский орден, чем на политическую партию. Верность Кодряну вековым румынским традициям и его духовно-расовое мировоззрение превращали его в идеальное воплощение Вождя, ведущего за собой «элиту» через развалины современного мира. Эвола лично познакомился с Кодряну и опубликовал затем свои впечатления в небольшом эссе, посвященном Железной Гвардии.
После войны Эвола сотрудничал с «F.A.R.» — «Фашами Революционного Действия», за что был судим и провел некоторое время в тюрьме. Увидев, что часть итальянской молодежи отвергает принесенную англо-саксонскую демократию, Эвола решил «сориентировать» эту молодежь серией советов и размышлений, опубликованных в национал-революционном журнале то- го времени. Брошюра «Ориентации» стала зачатком последующего капитального труда «Люди и развалины» и книги, посвященной экзистенциально-философской проблематике «Революция против современного мира».
В конце 60-ых годов работы Эволы получили новую оценку. В первую очередь потому, что многие из его идей – о триумфе потребительства, прогрессивной массификации, внутреннем тождестве советского и американского мировоззрений и т.д. — полностью подтвердились, и потому что, хотя и в переиначенном виде, «новые левые» и последователи Маркузе адаптировали и использовали идеи Эволы, разработав их «левый» вариант. В Италии имя Эволы превратилось в новое боевое знамя «нового протеста» или «борьбы против системы». Адриано Ромуальди – безвременно погибший в автомобильной катастрофе – и Клаудио Мутти, среди прочих, продолжили дело Эволы. Ромуальди опубликовал эссе под названием «Эвола: Личность и Дело» и продолжил начатое Эволой применение метафизических принципов к политической сфере. Также следует упомянуть его эссе «О проблеме европейской Традиции» и две небольшие брошюры — «Идеи для правой культуры» и «Правые и кризис национализма». Правая? Правые? Что это значит? Разве правые не равнозначны левым и не являются частью системы? Тут необходимы разъяснения. Эвола, Ромуальди и другие традиционалисты часто использовали слово «правая», но какой смысл они в него вкладывали? Разумеется, речь идет не о политической правой, представленной демократически-либеральными консерваторами. «Консервация», сохранение современного положения дел есть абсурд, так как ничего заслуживающего сохранения в нем не осталось. В словаре Традиции многие символы представлены словами, а некоторые слова сами по себе являются символичными. Речь тут идет об идейном и метафизическом плане бытия, и именно в этом смысле Эвола называл себя правым, противостоящим левым ( не даром в итальянском языке sinistra, что значит «лево», близко к siniestra, что значит «ужасное», «тревожное», а destra, «право», значит также «правильно»,»истинно»). В идеологическом плане традиционалистская мысль противоположна левой и марксистской мысли. Когда Эвола рассматривает фашизм «справа», он не рассуждает о фашизме как буржуазный и реакционный наблюдатель, а судит его с точки зрения традиционалистского революционера, находящегося идеологически справа, а политически – по ту сторону демократических игр и левых и правых, учрежденных самой системой.
В книге «Люди и развалины» дается план политических действий тем, кто не участвует в политике системы и борется с ней. Такие люди являются «революционерами» поскольку они хотят установить нечто новое, но одновременно они — «консерваторы», поскольку они борются за победу традиции, которую хотят сохранить любой ценой. Эвола критикует основной принцип либерализма (равенство и свободу), указывая на фундаментальную ошибку либерализма (путаницу между индивидуумом и личностью). Возвращаясь к линии «Ориентаций», Эвола развивает идею того, что марксизм – это логическое завершение либерализма, без которого он никогда бы не смог существовать, точно также как либерализм не смог бы появиться без идей Просвещения, а они в свою очередь, без Гуманизма. Речь идет о механике причин и следствий, и этот путь ведет напрямую к теории космических циклов. В «Революции против современного мира» Эвола доказывает, что современный хаос укладывается в рамки высшего традиционного порядка, поскольку «в скрижалях написано», что за периодом света последует период тьмы, пока не настанет новая эпоха света и не завершится этот цикл. «Для того, чтобы родилось новое, старое должно умереть». Нашей цивилизации суждено погибнуть. Печальная судьба. Что может сделать человек, ставший на путь Традиции в тот момент, когда уже ничего поделать нельзя, поскольку эта цивилизация все быстрее катится вниз и остановить это падение невозможно? — Противостоять. Как раз в этом случае знаменитый совет Эволы о необходимости устоять на ногах посреди мира развалин наполняется огромным смыслом. В сегодняшнем мире в ближайшем будущем вернуться к традиционной форме бытия не представляется возможным, но человек, личность, тот, кто понял содержание Традиции, должен уметь «оседлать тигра», то есть не сдаться перед неблагоприятными условиям, не капитулировать перед ними, а использовать их. Использовать? Для чего? Спрашивали вы себя когда-нибудь, почему в среде национал-революционеров так распространен образ «рыцаря Грааля»? Сегодня речь идет не столько о борьбе для достижения политической победы, сколько о борьбе за полную реализацию личности. Цель этой борьбы – внутренняя реализация активиста, который таким образом преодолевает материальность существования и вступает в мир высшей реальности. Точно так же, как рыцари Грааля посвящали свою жизнь поиску Священной чаши, видя в этом поиске не конечную цель, а средство к достижению этой конечной цели – внутреннего преображения -, так и сегодня активист национал-революционер должен стать новым рыцарем Грааля: посвятить себя борьбе, потому что только так можно создать новую расу свободных людей, зажигающих новую зарю.
Идея «оседлать тигра» была развита в книге с тем же названием, где также как в книге «Лук и Булава» собрана целая серия экзистенциальных ориентиров для существования в современном обществе. Но сколько бы ни был предан активист принципам Традиции, он вынужден жить и разделять экзистенциальные реальности современных условий, от которых он не может полностью отделиться и которые он должен научиться правильно воспринимать и оценивать.
В «Революции против современного мира» Эвола очищает различные западные традиции от второстепенных деталей с тем, чтобы воссоздать и раскрыть общую для всех европейских народов традицию. Книга разделена на две части. Первая посвящена описанию принципов Традиции, во второй части вкратце анализируется история Запада, начиная с мифологических циклов и кончая уже упомянутыми рассуждениями о советско-американском капитал-империализме.
Идеальный тип общества конкретизируется для Эволы на трех исторических этапах: древние Империи, средневековые рыцарские ордена и гибелинское представление об Императоре. Во всех случаях имеется общий фундамент – власть имеет сверхъестественную высшую основу; духовная и светская власть тесно взаимосвязаны; светская власть опирается на духовный авторитет. Связующая нить рвется, когда Иисус из Назарета произносит свой приговор: «Кесарю кесарево, а Богу богово». Короли-жрецы уступают место воинам – речь идет о Средневековье -, основываясь на извечных принципах рыцарские ордена перестраивают Запад на основе нового человеческого типа – типа воина-монаха. Когда эти ордена перестают существовать, гибелинизм, то есть доктрина, органично объединяющая духовную власть с властью светской, подхватывает знамя борьбы. Данте прекрасно отразил идеалы гибелинов в своей «Божественной Комедии». С приходом эпохи возрождения эталоном, по которому мерится все, становится человек: гуманизм открыл дорогу рационализму, а тот, в свою очередь, подготовил наступление эпохи Просвещения. Окончательная катастрофа произошла в 1798 году с приходом к власти буржуазии, занявшей место дегенерировавшей касты аристократов. Произошел окончательный разрыв с Традицией, и оставалось только ждать пока бог Времени, Кронос, спровоцирует буржуазию в ее погоне за роскошью и комфортом на порождение пролетариата, который в качестве четвертой касты и вышел на историческую арену после европейской войны в виде октябрьской революции в России. В Темном Веке закон кастовой деградации действует полным ходом, и мы сегодня находимся рядом с финальной фазой этой деградации.
Эвола умер в 1974 году. Урна с его прахом была похоронена двумя итальянскими альпинистами, членами Центра Эволистских Исследований, на вершине горы Монте Роза. Сегодня его книги изучаются с большим вниманием во всех молодежных национал-революционных кругах. Единственной альтернативой для национал-революционеров остается борьба против системы и создание в ходе этой войны новой элиты, от которой будет зависеть будущее мира.
Перевод — Артур Льянос
