Пишу, продолжая прошлый текст “Проводы зимы как новоязыческий ритуал”. Однако здесь я пока не могу дать вам какого-то готового рецепта “то делать” (может быть и к лучшему, кстати). Поэтому давайте просто порассуждаем на тему того, что делали в традиции, и что мы с вами, в свою очередь, сможем сделать из этого – здесь и сейчас.
Понятно, что встреча весны не обязательно должна отличаться от проводов зимы. Где-то это – одно и тоже, где-то встреча весны автоматически означает и проводы зимы, где-то проводы зимы, наоборот, автоматически означают встречу весны (вспомните приговор из прошлой заметки “зима из дому, лето-в дом” – здесь как будто бы предполагается, что место, “пустое” после того как мы выгнали из него зиму, само собой заполнит лето/весна). Предлагаю все же разделить эти вещи, руководствуясь простым здравым смыслом: представьте, что от вас уходят гости, сразу же после ухода которых вы ждете новых гостей – так вот, проводить уходящих и встретить приходящих – это явно не одно и тоже. Так и Проводы Зимы у нас – это в основном про избавление от старого, очищение (прыжки через костер, кстати, наделены тем же очистительным смыслом – забыл в “Проводах Зимы” об этом написать), а Встреча Весны – это все же нечто иное.
Проводы Зимы по сути похожи на все прочие ритуалы “проводов”. Святки, например, точно также провожают/изгоняют или даже Предков – после осенних календарных поминок, точно также очищая от Них каждый из углов жилища(возмущенный Мирослав, помню, в конце осени/начале зимы много об этом писал,… – см. О выпроваживании сил после приглашения и https://novoyazychestvo.ru/eshhyo-raz-o-vyprovazhivanii-sil-posle-obryada-priglasheniya.html). Но вот со встречей весны все немного не в этих рамках – т.е. Ее не приглашали за стол и на праздничный ужин, подобно другим силам, а там кого только не было – и Предки, и Доля (перед гаданиями), и Мороз, и Ветер и даже сам Бог (вот пример такого ритуала: “В Болгарии, в Пиринском крае, приглашая Бога на ужин, как бы готовят для него место: «Хозяин поднимает над головой калач с запеченной монетой и, прежде чем его разломить, символически приглашает Господа на ужин: „Иди,Боже, ужинать с нами…” («Ела, Боже, да вечеряш с нас») Кое-где даже велят детям потесниться, чтобы освободить для него место”[1]). С Весной не так, прежде всего потому, что встреча весны ориентирована на пространство вовне дома. Чтобы встретить весну, вам надо выйти из дома вовне – это фундаментальное и непреложное правило. Зима и весна – это вообще про оппозицию “замкнутое/открытое” и приход весны понимается как прорыв из этого замкнутого вовне. Поэтому, обязательно улица (вспомнилось, как одни язычники на севере не так давно справляли осенних “Дедов” – не по своим домам, как полагается, а где-то в лесу, что, конечно же, выглядело совершенно сюрреалистично и абсолютно абсурдно – так вот, со встречей весны все ровно наоборот: точно также абсурдно делать это дома, вместо похода в тот же лес).
В традиции основное, чем встречали весну – это так называемые заклички: громкое пение особого текста с призывом к Весне. Причем по большей части без какого-либо сопроводительного обряда, потому такое пение само по себе и есть обряд [2]. Точнее говоря, это даже никакое не пение, а именно “выкликание” – громкий протяжный вопль, обращенный к Весне. Весну было принято кликать с возвышенностей – тоже ради лучшего звука (“…главное в закличках — их «зовность», которая воплощается звательными интонациями речевой природы, когда ударный поднятый слог сравнительно долго задерживается… Проявлению этой «зовной» энергии немало способствовало пение во весь голос (нарочито громким и напряженным голосом), а также вполне осознанный выбор места действия. Как мы уже говорили, весну «кликали» обычно с возвышенностей, чтобы голос был слышен издалека, чтобы звук резонировал и распространялся как можно дальше”[2]). Призыв весны с помощью громкого голоса очень мифологичен, потому что мир зимой в принципе понимается как “мир молчащий”(ср. с запретом петь вне дома в зимнее время), а весной – как “мир звучащий”, когда начинают петь птицы, жужжать и стрекотать насекомые и т.д.
В общем, с этим я так и не понял, что делать. Мне тут у нас в телеграм-чате предлагали с балкона “закличку” орать, но, во первых, традиционно заклички весны – это чисто женское, а во вторых – с балкона орать… ну такое себе. В общем, я пока додумался только до того, чтобы сделать из текстов закличек – приговоры, но к этому мы еще вернемся.
Далее – разжигание костров с мотивировкой “греть весну”(согласно вполне естественному представлению о том, что с какого-то момента в начале весны земля, вода и вся природа начинают согреваться). Вот это уже интереснее. Местами такие костры клались на борону или колесо и пускались по воде (например, “…на Благовещенье „грели весну”: пускали борону на воду, клали на нее сноп, сноп зажигали. „Чтоб весна была теплой”. При этом проговаривали: „Весна красна! Приди к нам поскорее, и чтоб теплая была”[2]). Но чаще костры разжигались в поле, прямо на земле (с мотивировкой “греть землю”). В таких кострах обычно сжигали всякую рухлядь, типа старых лаптей, но это свойственно вообще для всех обрядовых славянских костров, в том числе и для купальского.
Вообще мифология начала весны – это мифология Пробуждения Земли (возможно, с этим и связано то, что вся обрядность в обязательном порядке проводится вне дома). “В южнославянских традициях пробуждение земли осмыслялось как ее «согревание». Согласно фольклорным приметам и поверьям (известным у разных южнославянских народов), в один из ранневесенних праздников в землю попадает частичка небесного огня, от которого она начинает согреваться. …
Хорваты в Каставщине полагали, что на Сретение в землю попадает искра, а на Благовещение уже целая головня (Jadras 1957, 39, 53), а хорваты Полицы говорили, что на Благовещение в землю падает с неба головня в 9 локтей, в Юрьев день — уже в 40 (Ivanisevic 1905, 44)… Эти поверья перекликаются с рассказами о так называемых «громовых стрелах» (белемнитах), пускаемых с неба на землю во время грозы и являющихся громовым орудием Бога, Ильи или другого святого.
Тема святого, инициирующего этот небесный огонь и в конечном счете согревающего землю, присутствует в большей мере в фольклорных паремиях. В частности, на востоке Балкан весьма популярны паремии, восходящие к мотиву «весенний святой забивает/втыкает в землю головню»[3].
Из всего этого можно извлечь как миф (причем понятно, с каким божеством связанный), так и ритуал.
Далее – знаменитые “жаворонки” (хотя есть и “кулики” и “плишки” (трясогузки) и даже “грачи” – в общем, обычно из числа тех птиц, что прилетают первыми, ранней весной) – обрядовое печенье, совмещенное с ритуалом (впрочем, это, как правило, специфически детская тема). Про “птичью” тему я хочу написать отдельно (уж сильно большую роль я отвожу ей в новоязычестве), поэтому вкратце:
Печенье в виде птиц с речитативом (например, “Кулики, жаворонки, Лятите к нам, Несите нам Вясну
красну”) протягивают на руках вверх или подкидывают (с возвышенности). Сейчас интересно другое – данное обрядовое печенье могло играть роль жертвоприношения. Например, его раздавали нищим, но могли также кидать в воду (“жертвенный характер обрядового использования “жаворонков” заметен и в калужском обычае бросать хлебцы в речку якобы для того, «штобы не помирали мужики и бабы» (вар.: «штобы нихто не памёр»)”[2]) или же скармливать тем же птицам (“на Рязанщине дети обрывали головки «птичек» и натыкали их на соломинки на крыше [Земцовский 1970, с. 579]. В Тульской губ. еще в начале XXв. пекли трех «жаворонков»: одного из них оставляли в сарае на балке, другого — бросали в солому, а третьего дети съедали сами [Шереметева 1930, с. 44]. Головки «жаворонков» могли бросать на поле, на крышу либо оставлять высоко на дереве [ИРЛИ, колл. 47, п. 20, №27, л. 28, Московская обл. Старожиловский р-н]. Подобные действия осмыслялись и как ритуальное кормление птиц: им кидали на крышу крошки (рус., укр.) или головки, ср. в закличках: «Кулики-жаворонки, прилетите к нам в одонки, посылаем вам головки”[2]).
Тут надо понимать, что по некоторым данным, сама Весна имеет птичий облик (в закличках она сидит “на колышке” и “на пенечке”), поэтому жертвоприношения птицам = жертвоприношения Весне.
Наконец, есть и примеры жертв самой Весне: “Прямое указание на использование хлеба в обряде «закликания весны» встречаем и в смоленской закличке: «Благослови, мати, вясну загукати, вясну загукати, Пироги ломати” [Добровольский 1903, с. 99, Смоленский у.].
В Клинцовском р-не Брянской обл. при закликании весны женщины разводили у реки костер и бросали в воду пироги [Соколова 1979, с. 75].
И даже на северо-западе России, там, где «закликание весны» как таковое отсутствовало, в начале сезона кое-где встречали весну хлебом. В Демянском р-не Новгородской обл. женщины в день Сорока мучеников выходили за околицу с хлебом, клали земной поклон и говорили: «Вот тебе, матушка-весна, ржаного хлебца» [ИРЛИ, колл. 241, п. 1, № 29, л. 13].
Почти так же поступали в начале века и в Пензенской губ.: 1 марта, на Сорок мучеников и на Благовещение некоторые женщины на закате расстилали на проталинках свои холсты первой ткани, клали на них пироги и говорили: «Вот тебе, матушка-весна!». Приношения крестьянок оставались там на всю ночь [Н-лов 1891, с. 187] …
«Весну с хлебом встречаюць первого марта. Хлеб и яйцё беруць и вокруг двора идуць и нёшто говоряць: „Гу, весна, гу, красна”, — кажуць» [ПА, Кочище Ельского р-на Гомельской обл.] …
В редких случаях вместо традиционных весенних закличек в обряде по ходу трапезы девушки выкрикивали особые формулы или приговорки, позволяющие увидеть в этой ритуальной трапезе элемент жертвоприношения. Так, в с.Велут (Лунинецкого р-на Брестской обл.) «сусрэкали вясну на Стрэчанне. У хлявё на сёне дзяукй клйчуць — наварым квасу, яиц, кашы, сядзйм на сёне и крычым: „Васна! Васна! На табе кашы, на табе яйцэ, хадзй к нам спавйць!“
…
Пирогов брали. Их кидали вверх и кричали: „Красна весна! Прими пирога“
…
Да вуйдуць, хусточку просьцёлюць да хлеб положаць, яйцэ положаць, сыра положаць, пляшку поставяць [под деревом. — прим. собир.] и поберуца дзёвочки у кольцэ и ужэ ходзяць и поюць: „Ей, весна красна, шо ты нам принесла?” [2].
С помощью последнего примера мы подходим к такой теме как наряжение деревьев. Подробно об этом я буду говорить в следующей заметке – “Весеннее новолетие как новоязыческий ритуал”, сейчас же хочу отметить балканский обычай украшать деревья красным (и белым) – т.н. “мартеницы”[4]. См. фото:
Здесь же приведу цитаты про два самых распространенных эпитета весны и помещу примеры того, что можно говорить во время ритуала ее встречи(в основном, из аутентичных закличек):
“Постоянный эпитет весны красная обнаруживает глубокое семантическое родство с понятием «весны». В весенних обрядах и верованиях преобладают идеи возрождения, затрагивающего как сферу живой природы (пробуждение весны, вегетация, цветение), так и социальные отношения (возрастная динамика, переход молодежи в следующие социо- и половозрастные группы и т. п.). Слав, корень * kras- в семантическом и мифопоэтическом плане сообразуется с этим комплексом смыслов. Он выражает высшую степень развития, состояния, качества, а в широком смысле — маркирует область положительных значений, ср. бел. краска ‘цветок’, укр. красоваться ‘о цветении злаков’, рус. архангел, красоваться ‘жить в довольстве’, красный ‘красивый применительно к молодым’, ср. красна девица; рус. Владимир. краситься ‘играть, гулять’, ср. также красный в составе ряда хрононимов, относящихся к праздничным дням пасхального периода, например, Красная горка, Красная суббота и под. Ясно ощущается связь начала весны с красным цветом и в болгарских обычаях 1 марта, когда люди украшали себя и окружающее их культурное пространство (дома, плодовые деревья и т. п.) красно-белыми мартеницами или просто выносили во двор навстречу «Бабе Марте» что-нибудь красное (см. подробнее: [Миков 1985]).
…
Другой … эпитет весны веселая35 также связан с идеями возрождения, вегетации и другими
мифопоэтическими константами весеннего времени. Не повторяя сказанного в работе Н. И. и С. М. Толстых, напомним лишь, что в зачинах закличек «весна» приходит с радостью («Приди, весна, с радостью»), а также может называется весёлой, веселухой, веселицей, ср.: «Ой, весна, весна, вясёлая, развесяліла усе горачкі.. усе горачкі, даліначкі…» [ПА, Вел. Бор Хойникского р-на Гомельской обл.]; “Вясна-вясёлая, на табе листья зялёныя…» [ПА, Дубровка Добрушского р-на Гомельской обл.]…”[2]. Впрочем, об этом у нас было и ранее (http://novoyazychestvo.ru/vesna.html).
Традиционные обращения к Весне: «Вясна красна, вясна красна!», «Весна, весна, наша весна!», «Ой, весна, весна, весёлая!», «Ох ты, вясна, ты красна!», «А ты ж весна, а ты ж красна!», «Ой, весна, весна, днем красна!», «Весна, весна, весняночка!» и даже «Весна красна на весь свет!» (припев белорусских волочебных песен).
Ну и пара-тройка приглянувшихся мне коротких текстов, которые можно использовать в ритуале в качестве приговорок(хотя и выше всякие примеры были):
”Весна, весна красная!
Приди, весна, с радостью!
…
Весна-красна,
Что ты нам принесла?
— Красное летичко…
…
Вот пришла весна, весна красная,
Принесла весна золоти ключи
Ты замкни, весна, зиму лютую,
принеси, весна, лето теплое!”
Вот еще забавно – про весну “с лошадиной головой”:
“Жаворонки, прилетите.
Зиму долгу унесите,
Красну вёсну принесите,
С сохой,с бороной,
С лошадиной головой.
[ГУ, колл. 44, ед. хр. 7, № 116, Горьковская обл. Починковский р-н] Возможно, что этот мотив — своеобразная отсылка к популярному в Поволжье обряду «проводов весны» или масленичному ряжению в «коня». Во время обряда «проводов весны», например, «весну» («русалку») рядили конем, для чего часто использовали лошадиный череп”[2].
Источники:
[1]. Виноградова Л.Н.,Толстая С.М. “Ритаульные приглашения мифологических персонажей на Рожденственский ужин: формула и обряд”;
[2]. Агапкина Т.А. “Этнографические связи календарных песен. Встреча весны в обрядах и фольклоре восточных славян”;
[3]. Агапкина Т.А. «Мифопоэтические основы славянского народного календаря. Весенне-летний цикл»;
[4]. https://ru.wikipedia.org/wiki/Мартеница – пока сошлюсь тупо на Вики, но там в конце есть и на научные статьи ссылки.
