«У каждого народа боги свои! Это не бог христианства – высшее существо, карающее и милующее, вроде прокурора или директора с неограниченными полномочиями, при этом очень обидчивый, ревнивый, мелочный. Наши боги – это, во-первых, проявление сил природы и отражение этих сил в человеческой душе. Вот Перун, бог князей и князь богов, защитник и воин в небе, это молния, а в душе человека – это храбрость и отвага, воля к преодолению чужой силы или собственной слабости».
Кто я – раб Божий или сын Божий? Ответ на этот вопрос, пожалуй, выявляет непримиримые различия между монотеистом и язычником. Абсолютную сервильность человека перед высшей силой всегда подчеркивали все без исключения авраамические религии: христианство, ислам, иудаизм. Полемика на этот счет – одно из самых бесперспективных занятий на свете, во-первых, бесконечно, во-вторых, бессмысленно. Вообще любая доктрина, построенная на вере, неуязвима для критики. Для верующего первична вера, для критика первично доказательство, вот и нет места для дискуссий, как в грызловском парламенте. Полемизируя, мы всегда будем спорить о разном. Это полные антагонисты – знаю и верую. Но душа, если совсем не заплыла жиром, ищет ответы, за ними носитель души идет в церковь. И что он там видит? Епископ Диомид обвиняет тогда еще митрополита, а ныне патриарха Кирилла в отступлении от канонов – и это ссорятся генералы от РПЦ. Клириков Ижевской и Удмуртской Епархии протоиерея Сергия Кондакова, протоиерея Михаила Карпеева и священника Александра Малых отстраняют от службы за совершенно справедливо заданные патриарху Кириллу вопросы: «Ваше Святейшество, в последние годы вместе с жесткой вертикалью власти в Церкви выстраивается миссионерская работа, до боли напоминающая то «миссионерство», которое захлестнуло Запад после II Ватиканского собора. Чего стоит наш «миссионер всея Руси» о. Андрей Кураев, который совершенно безнаказанно глумится над канонами и традициями православной церкви? Не может у нас не вызвать смущения и то, с какой легкостью раздаются церковные награды, ордена с образами святых представителям власти и бизнеса. Так и хочется задаться вопросом: «Какой орден Русской Православной Церкви Московского Патриархата получил бы царь Ирод иудейский?» Ведь он, как известно, немало потрудился над строительством и благоукрашением Иерусалимского храма».
А какие чувства должен испытывать православный неофит, например, на открытии великолепного Успенского Собора в Омске? Первая литургия, в храме губернатор, знаменитый кинорежиссер и весь местечковый бомонд, а чтобы никто не мешал vip-христианам общаться с богом, вокруг храма плотное оцепление милиции. Братья и сестры по вере ждут своей очереди за дверями. Вот если бы в это время в эту церковь пришел Христос в библейском облике, в хитоне, сандалиях на босу ногу, с негламурной бородой и сумкой через плечо, словом, в своей земной ипостаси, кто пустил бы этого бомжа встать рядом с «чистой» публикой? Так стоит ли сегодня рафинированным пастырям из РПЦ удивляться, что наиболее здоровая и сильная часть русских людей ищет «духовного окормления» в родных дохристианских духовных практиках. Ну провалилась попытка создать для всего мира единый духовный универсум, как и политика мультикультурализма. Увы, но отличий в нас гораздо больше, чем сходства, мы не становимся, мы рождаемся разными, так, может, и Боги у нас тоже разные и смешивать ни нас, ни их не стоит?
О родноверии «СуперОмск» беседует Олегом Мальцевым, жрецом Московской Русско-Славянской родноверческой общины «Родолюбие», входящей в состав содружества славянских родноверческих общин «Велесов Круг».
Вопрос: Славянское многобожие – в этом есть какое-то разделение высших сил по зонам ответственности? Какой ипостаси высшей славянской силы служите Вы?
Я жрец Сварога, жрецы подразделяются по служению, и это определено их склонностями. Воин может быть жрецом Перуна, молодой человек может быть жрецом Ярилы, это соответствует возрасту и молодым силам. Это было всегда в любых языческих культурах. Традиция, которая гораздо старше всех мировых религий вместе взятых.
Вопрос: Православие в России легитимно, а во многом уже и обязательно. Даже говорить о декларативной светскости нашего государства как-то неудобно. Когда видишь по главным телеканалам первых лиц государства со свечами в руках, в окружении свиты государственных мужей, творящих крестное знамение, то месседж понятен – вот какому богу всем надлежит молиться! Однако люди не всегда с этим согласны, почему сегодня пусть медленно, но неуклонно растет интерес к родным богам, к истинной вере предков, и оказывается, что святоотеческая традиция несколько старше привнесенного из Византии христианства?
Честность и искренность родноверия привлекает людей прежде всего. Глобальные мировые религии, а это по большей части авраамические религии – христианство, ислам, иудаизм, часто грешат не скажу двуличием, но в них слово слишком часто расходится с делом. Объявляя себя христианами, например, очень многие внешние адепты Христа совсем не следуют его заповедям. Здесь расхождение между заповедью и жизнью катастрофично. Искренний человек в поисках бога видит эту фальшь и, естественно, отвращается от официальной церкви. И еще один важный момент: как говорят наши волхвы, духовное небо человека должно быть озвучено на родном языке. На родном языке создавались наши мифы, легенды, сказки, и наши боги говорили на нашем, понятном нам языке. В этом глубокий смысл. Со своими богами говорить на своем языке! Это не требует перевода ни с арамейского, ни с иудейского, ни с греческого – и это, в том числе, привлекает людей в славянское язычество. И, конечно, обращенность родноверия к природе – жители каменных лабиринтов чувствуют это особенно остро!
Вопрос: Родные боги ждут нас, но из-за стен, построенных из предрассудков и бетона, мы не слышим их зова?
Понимаете, язычником стать нельзя, человек рождается язычником. Поясню, младенец не посвящен ни в какую религию, но у него уже есть целый сонм богов, предков в физическом и духовном мире.
Вопрос: Ведь все вроде бы на поверхности, люди разные с разным мировоззрением, вкусами, привычками, и это во многом обусловлено этнической принадлежностью. Это ни плохо и ни хорошо, это данность. Но если мы разные, то, возможно, совершенно естественно, что и боги у нас разные? Но тогда почему мне, русскому, предлагают в качестве единственной духовной силы божество, по выражению Виктора Пелевина, «племени синайских скотоводов»?
Русское язычество, в принципе, близко индуизму, у нас общие корни, индо-арийская группа, мы, славяне, оттуда. И у нас есть единственная творящая сила – мы зовем его Бог Род, породивший «всякое племя и посеявший всякое семя». Мы суть проявления единого, но мы разные. И это правда: у каждого народа боги свои! Это не бог христианства – высшее существо, карающее и милующее, вроде прокурора или директора с неограниченными полномочиями, при этом очень обидчивый, ревнивый, мелочный. Наши боги – это, во-первых, проявление сил природы и отражение этих сил в человеческой душе. Вот Перун – бог князей и князь богов, защитник и воин, в небе это молния, а в душе человека – это храбрость и отвага, воля к преодолению чужой силы или собственной слабости. Мы, русские, внуки Даждьбоговы, бога Солнца, и главные качества этого бога и русских – прямота солнечных лучей, широта и щедрость натуры. И русскому человеку важно открыть в себе эти качества, присущие от рождения, отвечать за поступки, не надеясь на Бога милостивого или карающего. Мы, язычники, отвечаем за все сами. Есть, конечно, Доля и Недоля, которые сопровождают человека, но есть и языческие способы Доля привлечь, а Недолю – отвадить. Наши русские боги никого никак не наказывают, они помогают, если к ним обращаться. И вообще говорить о единобожии или многобожии бессмысленно, боги – это лики Единого, а лики разные, и обижаться на это странно.
Вопрос: Сегодня религиозные конфессии, даже те, которые называют сектами, активно вербуют сторонников, реклама духовной пищи выглядит зачастую как реклама памперсов – только у нас патентованный рай и полное отпущение грехов. Родноверие выглядит альтернативой этому супермаркету по мелкооптовой продаже духовности. Родноверие сегодня популярно?
Многое зависит от настроения общества. Рубку «бабла» можно тоже сделать духовной практикой, если посвятить этому жизнь. Я, честно говоря, за восемь лет своего жречества могу отметить: масштабы интереса к родноверию остались примерно те же. На наши ежевоскресные радения на капище приходит примерно 40-50 человек. На большие праздники приходит тысяча и более человек.
Вопрос: Религия как бизнес, и этим явлением заражены многие конфессии, традиционные и нет. В борьбе за паству, а значит, за прибыль, конкурентов принято «мочить» буквально, экономически или административно. Увидел начальник в русском Коловрате символ Третьего Рейха – и на тебе уголовную статью? Есть прессинг?
Мы, язычники, не конкуренты РПЦ или другим религиозным институтам, у них 90%, у нас – 1%. Но, конечно, многие молодые люди уже идут к нам. У этого явления разная природа, кто-то видит в язычестве средство самовыражения, много приходит тех, у кого национализм со знаком «минус». Когда «ненавижу чужое» становится больше, чем «люблю свое». Но именно любовь к своему сплачивает по-настоящему, хотя временно объединить против общего врага вроде бы проще. Это опасная ловушка: ломать чужое проще, чем строить свое... И что может быть самое главное – у нас, родноверов-язычников, никогда не будет, надеюсь, церковной структуры. Церковь как организация убивает, по-моему, всякую веру. Думаю, что даже у первохристиан, до церквей и догматов, в пещерах и пустошах вера была живой. Вера умирает, когда становится навязанной идеологией. Мы, язычники, стремимся быть живым, не формализованным продолжением нашей исконной традиции. У нас будут стоять капища, будут гореть огни, будут служить жрецы, и любой человек может прийти к своим богам за советом и помощью в любой момент. Мы, жрецы, служим, волхвы беседуют с богами, так было всегда, так происходит и сегодня. Волхвов мало, они постоянно перемещаются, приходят на капища или выходят к людям, неся мудрость и волю богов.
Вопрос: И все-таки ваше отношение к символам?
Неприятие символов, которых не знаешь, – это, конечно, от невежества. Но мое поколение русских не может в принципе относиться к свастике иначе, как и поколение наших отцов. Даже зная многотысячелетнюю историю этого символа, мы не можем и не имеем права забыть всего, что связано с войной. Свастика всегда ассоциативно связана с врагом, с бедой, с трагедией. И даже знание от этих ассоциаций нас не избавит. Вот я говорю «сентябрь», и у меня мгновенно возникают ассоциации уходящего лета, легкой грусти, даже цвета. А говорим «вересень» – и что? Красивое слово без привычных и приятных ассоциаций. Хотя это наше исконное название сентября, но что я могу поделать, если одно слово вызывает у меня целый ряд образов, а второе – ничего. Хотя, впрочем, символ никого не компрометирует, это люди позорят символы, и последним, чтобы очиститься, нужно время...
