Аннотация. Целью исследования выступает идентификация Симаргла, божества, входившего в перечень древнерусских богов, отраженный в «Повести временных лет», и интерпретация его культа. Материалами явились русские летописи, фольклор, эпос и священные тексты индоевропейских народов, итоги этнографических и археологических исследований славянских культур. На основе сравнительного анализа преданий об огненных птицах и связанных с ними богах обоснована тождественность Симаргла орнитоморфному персонажу славянской мифологии по имени Рарог. Предполагается, что летописец Никон Печерский назвал его искаженным именем Симурга после знакомства в Тмутаракани с верованиями иранских народов. Предполагается, что Рарог как сам по себе, так и в рамках «пантеона Владимира» был не божеством, а лишь посредником между людьми и богами. Автор считает, что перечень богов в «Повести временных лет» восходит к аутентичной языческой традиции Древней Руси, а «бог Симаргл (Семаргл)» в этом перечне — продукт летописного искажения.
Ключевые слова: восточные славяне, пантеон князя Владимира, Киевское святилище, Симаргл, Симург, Рарог, Никон Печерский.
Составляющие важнейшее звено истории духовной жизни народов индоевропейского культурного массива дохристианские верования славян, в частности культы древнерусских божеств, выступают объектами современных дискурсов — как публицистического (преимущественно) и религиозного, так и научного, имеющего более чем полуторавековую традицию. В отечественной историографии в общем русле толкований состава языческого «пантеона Владимира» и характеристик составляющих его божеств заметно выделяется необычайным разнообразием предлагаемых трактовок образ Симаргла/Семаргла (в дальнейшем изложении — Симаргл) остающийся тем не менее окончательно не определенным.
Между тем конкретизация различных аспектов дискуссионных проблем, относящихся к теме религиозных воззрений древних славян, актуальна в контексте современных гуманитарных исследований, ориентированных на реконструкцию этнокультурной идентичности и сохранение исторической памяти. Интерес к этой проблематике связан с ростом внимания к национальным традициям и поиском «корней» в условиях глобализации. В то же время проблема синкретизма (слияния элементов культуры восточных славян и других народов) отражает более широкий вопрос о мультикультурности древних обществ и представляется важной в свете современных дискуссий о межэтнических взаимодействиях. В ходе таких взаимодействий в общественном сознании происходит трансформация мифологических образов, имеющая существенное значение для понимания механизмов культурной адаптации и сохранения архаичных символов в обновляющихся социальных условиях. Кроме того, представляется, что исследование восточнославянского язычества с опорой на репрезентативные исторические источники и научно обоснованный подход к интерпретации спорных элементов религиозной традиции является особенно актуальным в эпоху распространения псевдоисторических концепций.
Доминирующая на сегодняшний день и частично принимаемая нами интерпретация Симаргла как заимствованной славянами от индоариев птицы Симург впервые была озвучена А.С.Петрушевичем в 1876 гг. [32], позднее независимо от него эту мысль высказали Н. М. Гальковский [14] и уже в советский период К.В.Тревер [42], именно ее научные изыскания о Симаргле-Симурге развивал в своих работах Б.А.Рыбаков [36]. «Последним словом» в этой линии трактовки Симарг-ла стоит считать монографию М. А. Васильева, реконструирующего возможный путь проникновения Симурга в пантеон восточных славян и Древней Руси, и вместе с тем признающего, что эти построения не являются доказуемыми [13]. Таким образом, степень изученности проблемы не предполагает определенности и однозначности ее решения: при обилии гипотез о происхождении имени Симаргл, его функции и место в пантеоне князя Владимира требуют уточнения через интеграцию данных археологии, лингвистики и сравнительной мифологии.
Целями исследования выступают интерпретация сущности и характера культа Симаргла и, соответственно, определение его значения и функциональной роли в древнерусском пантеоне.
Материалами исследования послужили: широко известные древнерусский летописный свод «Повесть временных лет» и поучение против язычества «Слово некоего христолюб-ца и ревнителя по правой вере»; массив этнографического материала, преданий и легенд славян и иных народов индоевропейской семьи, зафиксированных, в частности, в «Ригве-де», «Шах-Наме», «Старшей Эдде» и «Младшей Эдде»; данные древнерусской археологии.
Основой примененной методологии является комплексный подход, сочетающий сравнительно-мифологический анализ с применением источниковедческих и лингвистических методов. В частности, критический разбор письменных источников позволил объединить в рамках исследовательской концепции летописные свидетельства («По- ^ весть временных лет», «Слово некоего хри- ^ столюбца...»), фольклорные тексты (сказки, заговоры, песни) и этнографические данные. ° Гипотеза о замене в летописи имени «Рарог» ° на «Симаргл» обосновывается через контек- 2 стуальное исследование деятельности ле- х тописца Никона Печерского и его возможных контактов с ираноязычными аланами в Тмутаракани.
Благодаря сравнительно-мифологическому анализу удалось провести параллели между Симарглом и иранским Симургом, а также выявить аналогии с образами хищных птиц в индоевропейских традициях (Гаруда в индуизме, орел Зевса, птица скифского Па-пая и т.д.).
Особое внимание уделяется археологическим данным, поскольку интерпретация изображений на шлемах и декоративных элементах позволяет с определенной степенью достоверности реконструировать визуальный облик предполагаемого божества.
Лингвистический метод использовался для этимологического анализа имен «Си-маргл» и «Рарог», который предполагает обращение к праславянским и индоевропейским корням, а также к возможным иранским заимствованиям.
Вначале необходимо проанализировать проблему идентификации Симаргла, имя которого, нехарактерное для славянской фонетики, равно как и отсутствие упоминаний в фольклоре, противоречивые интерпретации облика и функций делают его предметом научных споров. Затем следует обратиться к распространенной гипотезе, отождествляющей Симаргла с иранским Симургом / Сэн-мурвом1 — мифической птицей, посредником между мирами,- перейдя затем к альтернативной гипотезе, предполагающей, что под именем Симаргла скрывается славянский Рарог — огненный сокол, связанный с культом огня и громовержца. Аргументация при этом строится на этимологии (возможное праиндоевропейское происхождение имени *гагодъ), фольклорных параллелях (сказки о Жар-птице, образы сокола в свадебных обрядах, былинах и заговорах), а также связи Ра-рога с богом Сварогом и духом-посредником между людьми и богами. Рассматривается также версия о возможной ошибке летописца Никона Печерского, который, находясь в Тмутаракани, заменил неизвестное ему имя Рарога иранским Симургом. Следующим шагом становится анализ положения Симаргла в «пантеоне Владимира» между Стрибогом (небо / ветер) и Мокошью (земля), что указывает на его роль связующего элемента в сакральной структуре мироздания. В рамках обоснования подтверждения статуса и роли Симаргла в древнерусском пантеоне были интерпретированы материалы археологических исследований на Страрокиевской горе 1975 г. Отдельного объяснения также потребовал факт соседства Симаргла со Стрибогом в рамках перечня богов, приводимого в «Повести временных лет».
Представляется, что настоящее исследование способствует реконструкции индоевропейских истоков славянской мифологии, прослеживая параллели с образами хищных птиц в традициях других народов (скандинавской, индийской, греческой). Кроме того, работа вносит вклад в дискуссию о структуре и функциях дохристианских пантеонов, поднимая вопрос о соотношении антропоморфных божеств и духов-посредников.
***
Единственным материальным свидетельством существования у восточных славян некоего единого пантеона служит Киевское святилище, упомянутое в «Повести временных лет» (далее — ПВЛ) как воздвигнутое князем Владимиром в 980 (6488) г: «И нача кня-жити Володимеръ въ КиевЪ единъ, и постави кумиры на холъму внЪ двора теремнаго: Перуна древяна, а главу его серебрену, а усъ златъ, и Хърса, Дажьбога, и Стрибога и Симарьгла, и Мокошь. И жряху имъ, наричюуще я богы...» (по Лаврентьевской летописи) [34, с. 56].
Наиболее загадочный из перечисленных богов — Симаргл. Как минимум два обстоятельства определяют его, как точно подметил Вс.Ф. Миллер, «пыточным крестом для мифологов» [26, с. 298].
Первое — его имя: оно явно неславянского происхождения, если только не допустить значительного искажения летописцем истинного звучания. Идентификацию усложняет упоминание в «Слове некоего христолюбца и ревнителя по правой вере», датировка которого до сих пор остается спорной [12, с. 195200] [13, с. 108-112], двух персонажей: Сима и Регла. Не отрицая вероятности существования двух богов с названными именами, попытаемся предложить свое видение Симаргла как единого божества.
Второе обстоятельство — полное отсутствие упоминаний Симаргла (как и Сима и Регла) в фольклоре, топонимии и антропо-нимии. За страницами ПВЛ и «Слова некоего христолюбца...» о нем нет никаких сведений, что породило множество догадок и предположений. По этой причине мы считаем должным обратить на Симаргла пристальное внимание и предложить свое видение его сущно -сти. Анализ массива исследований, в которых рассматривается либо затрагивается вопрос о сущности Симаргла в контексте так называемого «пантеона князя Владимира» был проведен М.А.Васильевым. В монографии о язычестве восточных славян он, по результатам разбора целого ряда точек зрения, примкнул к наиболее распространенной трактовке летописного Симаргла как божества, тождественного иранскому «фениксу» Симургу / Сэнмурву [13, с. 98-113].
Впервые такую мысль высказал в 1876 г. украинский историк, филолог и этнограф A.С.Петрушевич [32, с. 18-19]; независимо от него Симаргла с Симургом ассоциировал филолог-славист, этнограф и переводчик Н. М. Гальковский [14, с. 33], еще позже обоснованию такой точки зрения, так же не опираясь на мнения предшественников, посвятила свои работы советский историк и искусствовед К.В.Тревер [42, с. 59], ее идею в дальнейшем развил Б.А.Рыбаков [36, с. 461-463]. Такую интерпретацию Симаргла приняли многие исследователи: Л.С.Клейн [21, с. 244-245],
B. Я. Петрухин [31, с. 99-100], А.Гейштор [15, с. 171-174], И.Н.Данилевский [16, с. 196-200] и ряд других; она же доминирует в энциклопедиях и научно-популярных работах по славянской мифологии [22, с. 34] [24, с. 120] [25, с. 100-101] [5, с. 220-222].
Однако эта общепринятая трактовка сущности Симаргла не может считаться бесспорной. В.Н.Топоров, принявший вместе с В. В. Ивановым точку зрения К. В. Тревер, писал тем не менее о Симаргле следующее: «Этот очень иранский мифопоэтический образ, весьма популярный и вместе с тем претендующий на особую интимность, строго говоря, не имел никакой опоры ни в киевском пантеоне, не знавшем териоморфных и гибридных по своей природе божеств, ни в фольклорных и демонологических образах, известных восточным славянам» [41, с. 514]. Под гибридным божеством В.Н.Топоров подразумевал
тот образ, который многие исследователи, начиная с К.В.Тревер и Б.А.Рыбакова, приписывали Симарглу — огненный пес с птичьими крыльями и рыбьей чешуей. Более того, Б.А.Рыбаков, основываясь на тексте Авесты, в котором Сэнмурв выступает хранителем семян мирового древа, приписывал уже древнерусскому Симарглу аграрные функции и считал его божеством-помощником Макоши [36, с. 461-463].
Против таких интерпретаций как облика, так и функций «иранского феникса» в древнерусском пантеоне высказался М.А.Васильев. Он отметил, что на предметах искусства Древней Руси Симарглы1 изображали не крылатых псов, как полагал Б.А.Рыбаков, а птиц или драконов. ТакжеМ.А.Васильев предлагает видеть истоки образа Симурга-Сэнмурва в древних индоарийских и иранских текстах («Ригведа», «Махабхарата», «Авеста»), в которых фигурирует мифический орел, похитивший с высочайшей части неба (или горы), где обитают боги, священное растение или напиток и принесший его в «срединный мир». Это однозначно характеризует мифическую птицу как посредника между людьми и богами2. Очевидно, что этот персонаж орнитомор-фен. Изменения его имени (Симург — Сэнмурв) и представлений о внешности фиксируются с середины I тысячелетия до н.э., причем лишь в западной части иранского мира [13, с. 138]. Обозначенная «мутация» образа Си-мурга не затронула восточноиранский мир, от которого славяноязычное население юга Восточной Европы этот образ (предположительно) и заимствовало, включив в свой пантеон [13, с. 129-159]. Проникновение культа этой божественной птицы (как и бога Хорса) в верования восточных славян М.А. Васильев, опираясь на исследования В.В.Седова [37, с. 274-275], относит к периоду незавершенного славяно-иранского симбиоза, складывавшегося в рамках Черняховской археологической культуры [13, с. 66-72].
При всей логичности и стройности суждений М.А.Васильева о раннем проникновении культа Симурга в верования восточных славян, стоит констатировать, что они противоречат обозначенному выше факту: если бы культ Симаргла просуществовал немногим более столетия, о нем было бы известно что-либо, кроме имени, а само имя запечатлелось бы в более широком круге источников. Выводы же М. А. Васильева об облике и функциях Симурга / Сэнмурва позволяют предположить, что под искаженным летописцем именем Симурга скрывается персонаж славянских верований. Мы полагаем, что таковым мог быть Рарог (чеш. и словацк. Яатд, КатИ, НагоеИ, ЯагаБвк; польск. Яагод; укр. Рарг — мифическое существо в образе хищной птицы, огненного сокола или ястреба. Это имя фигурирует преимущественно в западнославянском фольклоре, что ставит под сомнение его распространенность у иных ветвей славянства. Чешский лингвист В. Ма-хек высказывал идею об иранском заимствовании, кальке с имени Веретрагны, заостряя внимание на сходстве с согдийским w'ryn'k ^агадпак и иранским varagna («сокол»). При этом он упоминал и схожее литовское слово у'ападаБ («ястреб») и одновременно отмечал возможность праславянского происхождения имени Рарога: «Это слово засвидетельствовано, правда, только у западных славян... но, без сомнения, является праславянским» (цит. по: [43, с. 85-87]). Позже российский лингвист С. Л. Николаев высказал предположение, что имя Рарога имеет более глубокое — праиндо-европейское происхождение: от *worogho-no-или *waragho-no- — вид хищной птицы (ястреб, сокол), которое в праславянском отразилось как *гагодъ (*warogъ?), при этом было отмечено, что «ареальное слово сейчас встречается только в южных западнославянских языках и в юго-западных диалектах украинского» [30, с. 421-422]. В Польше Рарогом также называют дракона с искрящимся телом. Мы полагаем, что эта «змееподобность» является результатом некоей поздней трансформации образа (как и в случае с Симургом и Сэнмур-вом), а не изначальной чертой его облика, поскольку и праиндоевропейская, и праславян-ская этимологии указывают исключительно на орнитоморфный характер мифического существа. То же касается и совсем уж специфичных сущностей Рарога: черный кот, метеор и т.д. [30, с. 421-422].
Огненная природа Рарога косвенно подтверждается генетической связью его образа с древнерусским духом огнем-сварожичем и богом Сварогом [28, с. 368, 420] [15, с. 162163], чьи имена, по мнению польского лингвиста М.Лучинского, восходят к праславянско-му *5№агодъ в значении «огонь», «пламя» [44, s. 99]. Имя Рарога (в разных формах) носили: деревня Рарог в Плоцком крае, средневековый город западных славян Ререг (Рерик), племя бодричей, которое именовалось раро-жанами [30, с. 422]. С соколами ассоциируются и в них же превращаются герои сказок и былин: Финист (Ясный Сокол) (№№ 234-235 по сборнику А.Н.Афанасьева) [3 с. 190-198] и Вольга [11, с. 90]. В сказке «Хрустальная гора» (№ 162 по сборнику А.Н.Афанасьева) Ивану-царевичу помогает говорящий сокол, и сам герой после справедливого разделения им туши мертвого коня между зверями, птицами, гадами и муравьями получает способность превращаться в сокола [2, с. 313]1 В этом контексте примечательны приводимые М.Л.Се-ряковым русский заговор и украинская песня, в которых безымянная птица садится на голову человеку; в песне птица прямо названа соколом, а носит ее на голове князь Иванко. Соотнесение сокола с удачей правителя обнаруживается также в некоторых восточнославянских песнях. Такие сюжеты находят и некоторые археологические подтверждения: изображения хищных птиц встречаются в декоре древнерусского шлема из Саратовского Заволжья и шлема Ярослава Всеволодовича [38, с. 274-278]. В свадебных и обрядово-игровых песнях восточных славян сокол выступает символом как молодых женихов, так и женатых мужчин [7], с соколами же постоянно сопоставляются русские князья в легендарном «Слове о полку Игореве». Связь хищной птицы с огнем в поверьях славянских народов была обстоятельно рассмотрена А.Н.Афанасьевым в первом томе «Поэтических воззрений славян на природу», где он отмечал, что в случае с восточнославянскими поверьями роль огненной птицы могут принимать на себя сокол, орел, ястреб, ворон и петух [4, с. 292-314]. Есть целый ряд свидетельств того, что степень почитания «огненного» сокола либо орла была очень высокой. Так, в старинной польской песне рассказывалось, как псы-мазуры, шедшие войной на Куяву, приняли сокола за бога. Есть и показательная колядка, записанная на Украине, в которой повествуется о том, что Богородица, спасаясь от евреев, пробегала мимо крестьянина, сеявшего ячмень, держа на руках не Христа, а сокола, что, по мнению М.Л. Серякова, прямо указывает на отождествление божественного сокола с христианским Богом Сыном [38, с. 228-229].
Высокий статус Рарога выражался и в его связи с фигурой громовержца или соответствующей стихией. В сказке «Марья-Моревна» (№ 159 по сборнику А.Н.Афанасьева) волшебный сокол, превратившийся в прекрасного юношу, появляется сразу после удара молнии в потолок дворца (в дальнейшем таким же образом возникают орел и ворон). В той же сказке сокол сидит на дубе [2 с. 300-301] — «дереве Перуна». В песне «Погибель сербского царства» Илья-пророк, заменивший в эпоху двоеверия Перуна, является царю Лазарю в облике сокола [35, с. 554]. Перуна также связывали с огнем, стихией Рарога: согласно сведениям полесского фольклора, именно громовержец ударом молнии в дуб породил первое пламя [18, с. 87]. Подобная связь между верховным божеством (зачастую громовержцем или богом, выполняющим сходную функцию змееборца) и фигурой хищной, иногда огненной птицы обнаруживается в мифах разных индоевропейских народов: царь птиц Гаруда выступает ваханой, то есть ездовым зверем Вишну, Оди-ну служат два ворона Хугин и Мунин, а Зевсу — могучий орел. Скифский громовержец Папай изображался с хищной птицей на голове [8, с. 41-42], как и, согласно «Саксонской хронике» Конрада Бото, западнославянский бог Радегаст [38, с. 290]. Подобные примеры известны и в культурах, не принадлежащих индоевропейской языковой общности. Так, в «Калевале» именно небесный орел подарил Вяйнямёйнену первый огонь, что может указывать на его связь с громовержцем Укко (руна 2, 275-282) [19, с. 30], и в дальнейшем образ огненного орла в карело-финском поэтическом эпосе встречается многократно. В шумеро-аккадских мифах символом и помощником высшего бога Мардука выступает змей Мушхуш, обладающий и орлиными чертами [29, с. 189].
Некоторые из вышеназванных божеств обладают способностью принимать облик птиц: Один в образе орла ворует Мед Поэзии, Зевс в этом же обличье похищает прекрасного юношу, виночерпия Ганимеда. Отголоски подобных мифов, как отметили в своей научно-популярной книге С.Е.Ермаков и Д.А.Гаври-лов [17, с. 201], можно обнаружить в восточнославянских сказках о Жар-птице, которая ворует из прекрасного сада золотые яблоки. В других сюжетах она похищает мать главного героя (как Зевс или его орел — Ганимеда) и уносит ее в царство, откуда происходит все, что окрашено в золотой цвет [27, с. 439]. Учитывая связь Рарога и Жар-птицы с огнем, возможно допустить позднее замещение Жар-птицей Рарога в тех славянских мифах, в которых сам Рарог или Перун в облике пламенного сокола похищает божественный напиток, замененный в дальнейшем другим атрибутом — золотыми яблоками (если они не выступают его эквивалентом).
В контексте приведенных аналогий и параллелей мы предполагаем тождественность Рарога Симургу1, вероятно, ставшую причиной, по которой славянский огненный сокол был назван в «Повести временных лет» искаженным именем «иранского феникса». По нашему мнению, летописец Никон Печер-ский не был в полной мере знаком с дохристианскими верованиями восточных славян, в частности, с составом «пантеона», и по этой причине заменил неизвестное ему имя огненной птицы Рарог именем Симурга, которое он мог, по предположению Г. Ловмянского, узнать в Тмутаракани, где жил несколько лет [23, с. 98]2. В пользу этой версии говорит тот факт, что в числе прочих народов население Тмутаракани и ее округи в XI в. составляли ираноязычные аланы [10, с. 259], в среде которых мог быть распространен в «новоперсидское время» культ Симурга, отраженный в «Шахнаме» [13, с. 127-129]. В пользу этого говорят сведения из Киевского Патерика: «Христианство было очень слабо распространено в Тмутаракани, о монахах не имели там понятия; дикий народ [sic!] объят был изумлением, когда увидал иноческие подвиги Никона, толпами сходился смотреть на дивного человека и скоро подчинился его влиянию...» (цит. по: [40, с. 80]). Против такой гипотезы может говорить тот факт, что имя Симурга не засвидетельствовано у унаследовавших язык алан осетин, что, впрочем, не может служить однозначным доказательством его отсутствия в их мифологии [13, с. 110]. Исходя из вышеизложенного, мы предполагаем, что Симаргл (Рарог?) не являлся божеством, равным Перуну, Хорсу и прочим: М.А.Васильев, считавший, что Симург стал именно богом Симарглом в верованиях восточных славян, признает, что «.присутствие в пантеоне Се-маргла избыточно и необязательно, так как его наличие ничего не добавляло (а отсутствие ничего бы не убавляло) к олицетворенной в пантеоне сакральной модели мироздания» [13, с. 127-129, 218]. Поиск индоевропейских параллелей также не дает примеров орнитоморфных образов, существующих наряду с антропоморфными богами и равных им по статусу. Получается, что Рарог — это малое божество, дух. И дух этот был достаточно значимым в восточнославянской мифологии, чтобы занять место в ряду богов. Учитывая вышеприведенные примеры священных птиц, мы склоняемся к мысли, что лишь Рарог среди всех существ славянской мифологии подходит на эту роль. Положение Рарога, вероятно, было обусловлено той же его функцией, что и у ригведийского орла — посредника между людьми и богами, поскольку в списке богов Симаргл стоит между Стрибогом и Мокошью, олицетворявшими Небо (конкретнее — ветры) и Землю [13, с. 218].
Таким образом, в «пантеоне Владимира» было пять богов. Это положение косвенно подтверждается и археологически: святилище на Старокиевской горе, обнаруженное и исследованное в 1975 г. археологами Я. Е. Боровским и П.П.Толочко, включало, как указывал Б.А.Рыбаков [36, с. 447-449], пять окружностей, вероятно, служивших постаментами для изваяний богов. Фигуру же Симаргла исследователь представлял в виде идола, расположенного в яме, примыкавшей к фундаменту «языческого кафедрального собора» — как назвал эту постройку Б.А. Рыбаков [36, с. 446]. Примечательно, что ранее он же писал, что Симаргл изображался как барельеф на кумире Мокоши [36, с. 433, 446-450]. След древнерусского культа пяти богов наличествует в Ипатьевской летописи: в ней повествуется, что в 1071 г. (6579) в Киеве некий волхв передавал людям «предупреждение» от пяти богов: «В та же времена приде волъхвь, прельщенъ бЪсомъ; пришедъ бо Кыеву, глаголяше: "явила ми ся есть 5 богъ, глаголяше сице: поведай людемь, яко на пять лЪть Днепру потещи вспять, а землямь пере-ступати на ина мЪста"...» [33, с. 123]. Е. В. Аничков и Б.А. Рыбаков считали, что в откровении волхва («языческого пророка», по выражению Б.А.Рыбакова) подразумевались именно те боги, чьи идолы были поставлены в 980 г. князем Владимиром на Старокиевской горе [1, с. 352] [36, с. 434]. Мы полагаем, что упоминание огненной птицы в перечне «богов Владимира» сразу после Стрибога — бога ветров и войны — неслучайно: образ хищной птицы связан не только с фигурой громовержца и соответствующими природными явлениями, но и с ветром, а значит, и с божеством этой стихии. Так, М. Д. Никифоровский прямо писал, что первоначально Стрибог имел птичьи, а конкретнее, орлиные черты [29, с. 29], Т. А. Бернштам видела в таких персонажах, как Ворон Воронович, реже Сокол Соколович, воплощения ветра [6, с 122]. Д.А. Гасанов (он же Богумил Мурин) в своей научно-популярной работе о богах ветра в индоевропейской традиции приводит этнографические данные, подтверждающие представления о птичьих образах ветра, и констатирует причастность Рарога к этой стихии [9, с. 164-166]. Очевидны и параллели: разные птицы посвящались греческому богу западного ветра Зефиру, а скандинавский йотун Хресвельг, как говорится в «Старшей Эдде», поднимал ветры своими крыльями, принимая облик орла (Речи Вафтруднира. 37) [39, с. 33] [9, с. 166-167]. Соседство Рарога-Симаргла со Стрибогом может быть объяснено и через призму стихий этих божеств: огня и ветра соответственно.
Эту мысль доказывают восточнославянские заговоры и мотивы чешских и словацких сказок, в которых огонь упоминается в паре с ветром, малочисленность сведений о такой паре можно восполнить указанием на индуистскую параллель: в «Махабхарате» неоднократно упоминается соратничество Агни, бога огня, и Ваю, бога ветра и войны (Араньякапарва, гл. 210, 221, 275) [25, с. 437, 457, 550-551] [9, с. 264-265, 287-288].
В контексте вышесказанного мы считаем, что соседство Рарога со Стрибогом в пантеоне Владимира вполне объяснимо структурой и связями внутри существовавшей системы мифов и может служить косвенным подтверждением аутентичности, древности и достоверности описания этого перечня богов. Необходимо оговориться, что остается вероятность присутствия в «пантеоне Владимира» собственно Симурга. Если принять точку зрения ряда историков, определяющих древних русов / росов как иранское племя (Д.Т. Березовец, М.Ю.Брайчев-ский, Е. С. Галкина, М. И. Жих, С. Н. Беззаконов и т.д.), то присутствие Симурга среди богов «Владимирова пантеона» не потребует иных обоснований.
***
Исходя из приведенных фактов, сравнений и смысловых параллелей, мы считаем обоснованными следующие предположения.
Никон Печерский, описавший в ПВЛ «пантеон Владимира», ранее застал в Тмутаракани иранский языческий культ, из которого почерпнул имя «иранского феникса» Симурга (трансформировавшееся в Симаргла), которым заменил имя Рарога — огненной хищной птицы славянских поверий. В установлении смысловой тождественности этих имен — Си-мурга и Рарога — и заключается, большей частью, новизна нашего исследования. Положение Симаргла-Рарога в перечне богов, приведенном в «Повести временных лет» между Стрибогом, воплощающим небо и ветры, и Мо-кошью — богиней земли, характеризует его как посредника между людьми и богами, не равного самим богам по статусу. Таким образом, из шести персонажей «пантеона Владимира» собственно богами были пять. Допущение же, что под Симарглом понимался именно Симург, приводит к известной гипотезе об иранском происхождении народа рус / рос.
Перспективным направлением дальнейших исследований является более глубокий анализ фольклорно-этнографических источников, особенно западнославянских, в которых имя Рарога сохранилось более отчетливо. Кроме того, требует уточнения роль Рарога в структуре пантеона. Если он действительно был посредником между богами и людьми, как ригведийский орел, это может изменить представление об иерархии восточнославянских божеств. Проверка этой гипотезы возможна через сопоставление с мифологиями различных индоевропейских народов, в которых птицы также выполняли медиативные функции.
Литература:
1. Аничков Е. В. Язычество и Древняя Русь. М.: Академ. проект, 2009. 538 с.
2. Афанасьев А. Н. Народные русские сказки: в 3 т. Т. 1. М.: Наука, 1984. 512 с.
3. Афанасьев А. Н. Народные русские сказки: в 3 т. Т. 2. М.: Наука, 1984. 464 с.
4. Афанасьев А. Н. Славянская мифология. М.: Экс-мо; СПб.: Мидгард, 2008. 1520 с.
5. Баркова А. Л. Славянские мифы. От Велеса и Мокоши до птицы Сирин и Ивана Купалы. М.: МИФ, 2024. 248 с.
6. Бернштам Т. А. Герой и его женщины: образы предков в мифологии восточных славян. СПб.: Музей антропологии и этнографии Рос. акад. наук, 2011. 372 с.
7. Бернштам Т. А. Птичья символика в традиционной культуре восточных славян [Электронный ресурс] // Фольклор и фольклористика в СПбГУ URL: http:// folk.spbu.ru/Reader/bernshtam1.php?rubr=Reader-articles (дата обращения: 23.02.2025).
8. Бессонова С. С. Религиозные представления скифов. Киев: Наукова думка, 1983. 137 с.
9. Богумил (волхв). Стрибог. Владыка ветров в славянском языческом пантеоне. М.: ТД Велигор, 2023. 578 с.
10. Бондарь В. В., Маркова О. Н., Устаева Э. Р. Археологический комплекс «Гермонасса-Тмутаракань»: исторический очерк и генеральный план развития территории: по материалам научного проектирования 2007-2009 годов. Краснодар: Платонов, 2011. 160 с.
11. Былины: сб. / вступит. ст., сост, подгот. текстов и примеч. Б. Н. Путилова. Л.: Сов. писатель, 1986. 552 с.
