Из всех произведений древнерусской литературы наиболее известным является, без сомнений, "Слово о полку Игореве". Литература, посвященная как отдельным вопросам так и " Слову" в целом, поистине необъятна. И, тем не менее, нерешенных задач осталось еще очень и очень много. Многие из них связаны с фигурой Всеслава Полоцкого, о котором и пойдет речь в данной работе.
1. Исторические данные.
Летописные данные о его биографии скудны, разрознены и содержаться в основном в пристрастных к князю киевских летописях. Но во время знакомства с ними не оставляет ощущение, что это — готовый сюжет для авантюрного романа, а то и вовсе эпоса. Итак...
Всеслав был потомком несчастной Рогнеды, задевшей самолюбие Владимира (тогда еще не святого). Гордая княжна отказалась выйти замуж за сына рабыни, в ответ Владимир взял город приступом и изнасиловал неприступную красавицу на глазах у родителей, которых затем убил. Таким вот своеобразным образом и стала Рогнеда женой Владимира. Позднее, кстати, она покушалась на муженька, за что и была выселена подальше. Правда, летопись утверждает, что все это от несчастной любви и ревности к любвеобильному "святому". Как бы тони было, но потомки Владимира по линии Рогнеды особой любви к "родственничкам" не испытывали. Трудно их за это осуждать. Их сын Брячислав получил в удельное правление Полоцк. Его внук Всеслав заступил на престол в 1044 году. Чем же он так интересен?
Он был князем-язычником в насильно христианизированной феодальной верхушкой стране. Еще при жизни он приобрел репутацию опасного чародея, а после смерти превратился в эпического, былинного героя Волха Всеславьича. Он также, как я постараюсь доказать в дальнейшем, был патриотом родной страны, что было редкостью в пору непрестанных феодальных усобиц. Ну и окончательно стал Всеслав легендой благодаря событиям 15 сентября 1068 года (дата по старому стилю). Но о них речь пойдет позднее...
Интригуют уже сообщения о рождении нашего героя. По мнению летописца, родился Всеслав от волхования и имел на голове "язвено", прикрываемое специальной повязкой. Якобы именно это язвено и делало Всеслава немилосердным на кровопролитие. Что ж, проверим...
"Немилосердные рати", по выражению летописца, Всеслав начал в 1065 году. Уже в 1067 году он, по примеру собственного отца, занял и разграбил Новгород. Множество пленных было уведено в полон, не пощажен даже Софийский собор. Не надо, впрочем, забывать, что в то время не существовало представления о единой нации. А религиозное назначение Софии для князя-язычника аргументом не являлось ничуть не более, чем религиозное значение языческих капищ для древних, да и современных фанатиков-христиан. Отцу Всеслава, Брячиславу, впрочем, воспользоваться плодами победы не удалось — Ярослав, выступив из Киева, разбил его на берегах реки Судомы. Спастись Брячиславу удалось лишь при помощи некоего Эймунда, очевидно, варяжского наемника. Сыну Брячислава повезло немногим более — трое Ярославичей (Изяслав, Святослав, Всеволд) разбили Всеслава в жестокой битве на Немиге, красочно описанной в "Слове о полку Игореве". Победители целовали крест, что не будут преследовать Всеслава, но нарушили обещание. Так и оказался Всеслав с сыновьями в застенке киевского князя. Отметим, что битва случилась в 1067 году.
Уже в следующем, 1068 году, Ярославичи были разбиты половцами, в чем летописец усматривает кару за вероломство. Киевляне потребовали: "Вот половцы хозяйничают на нашей земле... Так дай же нам, князь, оружие и коней, и мы снова будем биться с ними!"
Князь отказал. Его резоны нам неизвестны, но решение это было ошибкой. Киевляне восстали, заявив князю, по старому обычаю: "Ступай, княже, прочь — путь тебе чист". Всеслав, волею восставшего народа, оказался на киевском столе. Остается открытым вопрос, хотел ли этого сам Всеслав, но спорить с восставшим народом было бы не разумно.
Правление Всеслава в летописях, прошедших позднее редактирование Ярославичей, отражено слабо. К тому же оно не было и особо продолжительным — через семь месяцев Изяслав, опираясь на поддержку польского короля Болеслава, предпринял успешную попытку вернуть престол. Решающая битва должна была произойти у Белогорода, но... Всеслав, по сообщению летописи, бежал под покровом ночи, бросив войско на произвол судьбы. Поступок этот можно объяснять и оценивать по-разному, но и приводить чужаков на Русь — не самый достойный поступок. Впрочем, до нельзя типичный для князей той эпохи. Кстати, Всеслав этим грехом запятнан не был. Изяслав вернулся на престол, а Всеслав начал войну за родной Полоцк, в котором правил тогда Святополк Изяславович. Вернул он себе владения только к 1071 году.
Умер Всеслав в 1101 году. "Немилостивый на кровопролитие", по выражению пристрастной летописи, правил около 50 лет, а воевал из них всего около 10 — с 1065 по 1071 и с 1077 по 1079 годы. Все остальное время его интересовал, в основном родное княжество. Не маловато ли для изверга, каким рисует его заказное перо летописца?
Теперь же очертив общую канву его беспокойной жизни, обратимся к тексту "Слова о полку Игореве". Каким же рисует Всеслава безымянный древнерусский поэт? И как понимают его слова различные комментаторы?
2. Всеслав Полоцкий и "Слово о полку Игореве".
Приведем же знаменитый текст и его интерпретацию Д.С.Лихачевым, как самую распространенную и, к сожалению, наименее верную.
"На седьмом веке Трояна кинул Всеслав жребий о девице ему милой..."
Траян истолковывается Лихачевым как языческое божество, а седьмой век — как последний, т.е. "на исходе языческих времен".
Уже в монографии А.Косорукова содержится ценное замечание: "Если Траян — восточно-славянский языческий бог, "отвечавший" за ведение войн, то возникает недоуменный вопрос: а разве для богов на Руси хотя бы самый общий счет времени?... Боги считались бессмертными, и потому логично сделать вывод об отсутствии в языческой Руси хронологии богов типа "первый век Трояна", "второй век Трояна" и т.д." (стр. 126).
К тому же официально Русь уже около 80 лет — христианская страна и "исходом языческих времен" являлась бы скорее эпоха Владимира, чем Всеслава. А символика числа "семь", по точному замечанию Косорукова, является скорее христианской, чем языческой.
Загадка станет понятней, если произвести небольшой подсчет. Речь идет о событиях 11 века, если вычесть семь столетий, то получаем приблизительно 4 век — эпоху благоденствия славян и торговли с Римом. Так, может быть, пресловутый Траян это все же римский император, а не мало кому известный языческий бог?
"Метнул жребий о девице себе любу" единогласно расшифровывается, как "попытался захватить город", но вот что это был за город? Существуют разногласия... Лихачев утверждает, что речь идет о княжении Всеслава в Киеве в 1068 году. Но ведь Всеслав, строго говоря, не пытался его захватить, не "метал жребий". Он оказался там по воле бунтующего народа. И, к тому же, приняв это объяснение, мы сталкиваемся с загадкой: почему о киевской эпопее 1068 года говорится до битве на Немиге, произошедшей годом ранее? Чего ради автор нарушает хронологию? Лихачев избегает ответа на этот неудобный вопрос, просто умолчав о датах событий. Кстати, умолчание о подобных "мелких деталях" вообще является его излюбленной тактикой. Не получил данный парадокс приемлемого объяснения и у других, лояльных к концепции Лихачева авторов. Б.А. Рыбаков выдвинул другую гипотезу: речь идет о Новгороде. Тогда все противоречия снимаются: Новгород действительно Всеслав пытался захватить, причем было это, разумеется, до битвы на Немиге, вызванной как раз таки захватом Новгорода. Смысл отрывка в целом становится ясным и глубоким: автор осуждает Всеслава за усобицу и тут же приводит картину расплаты за подобное "поведение" — проигранную агрессором битву. Но, в целом отношение к Всеславу вполне положительное. Упомянуто — и без попыток осуждения — пресловутое бегство Всеслава из-под стен Белогорода. Все дело, мне кажется, в том, что Всеславу не было резона вступать в эту битву — он не искал киевского стола и не видел смысла губить жизни киевлян в битве, исход которой его не интересовал. Сдаться же он не мог — плен означал расправу. Альтернативой было только бегство и Всеслав, приняв подобное решение, показал себя мудрым и лишенным излишней гордыни человеком. Кстати, употребленное автором определение " на полночь" по мнению Лихачева, является указанием времени суток. Но тогда мы получаем тавтологию, не свойственную точному языку поэта, поскольку далее он говорит о покрове ночи, тем самым опять же указывая на время. Напомним, что в языке той эпохи "полночь" означало также северное направление и, приняв это объяснение, мы избавляемся от ненужных повторов. Неверно и утверждение Лихачева о том, что Всеслав бежал в Полоцк. Как говорилось выше, его Всеслав вернул себе только в 1071 году.
Не слышится в голосе древнерусского поэта осуждения — он прекрасно знал о том, что Всеслава интересовал исключительно родной Полоцк и запечатлел свое понимание в прекрасных строках, исполненных подлинной лирической силы. Колокола полоцкого собора Софии, знаменитой соперницы киевской тезки, Всеслав мог, по словам поэта, слышать даже в Киеве — как еще сильнее подчеркнуть тоску человека, оторванного от Родины?
Таким образом, мы вынуждены признать, что Всеслав выведен в "Слове..." отнюдь не с целью осуждения, автор явно сочувствует ему. Что касается ехидной якобы цитаты из Бояна, то многие исследователи признают ее за позднюю и довольно неуклюжую вставку. В самом деле, что может быть смешнее, чем осуждение поэтом- язычником князя-язычника с позиций христианской этики? Да и сам стиль этой вставки не представляется достойным легендарного поэта. Но, раз уж речь зашла о поэзии — самое время поговорить об отражении Всеслава в зеркале народной, фольклорной поэзии.
Явная фольклорная струя чувствуется уже в летописном сообщении о рождении Всеслава от волхования. И в "Слове о полку Игореве" князь прямо именуется оборотнем. Меж тем, оборотничество — крайне распространенный вид военной магии, известный у скандинавов, славян и многих других народов.
Проявился образ Всеслава и в былинах. Общеизвестная былина о Волхе Всеславьиче рисует его крайне могущественным магом, способном, к примеру, кормить всю дружину, охотясь в зверином обличье. К тому же сюжетом этой былины является далекий военный поход, что говорит об устойчивой репутации полководца.
Все это, как и говорящая замена имени на волхв, т.е. жрец, говорит о явной устойчивой репутации чародея. Возможно, что и на киевском столе он оказался, благодаря, в том числе, репутации язычника. Общеизвестно, что в ту эпоху народная масса оставалась языческой, и все социальные возмущения приобретали и религиозные оттенки.
Некоторые исследователи, в частности, Якобсон, говорят о существовании целого эпоса, посвященного Всеславу. К сожалению, посвященная ему литература мало доступна.
Стал Всеслав и персонажем нескольких художественных книг, но они скучны — авторы придерживаются ортодоксальных взглядов. А один даже "окрестил" Всеслава.
