Одинокий путник брел краем леса в тихих летних сумерках. Мелкие духи шалили в густой листве. Незнакомец был одет лишь в штаны из льняного холста и кожаную куртку без рукавов. Босые ноги его окаменели за годы странствий. За широкой спиной висел лук, а на поясе — колчан полный стрел. Длинные волосы на лбу были перехвачены толстым шнурком. Внешность выдала бы его встречному за славянина. Но что искал странник вдали от родного племени?

Много лет прошло с той поры, как покинул Векша родное селение у заросшего тиной озера. В поисках правды немало истоптал он лесных троп и степной травы. Часто случалось и так, что Пекло дышало в самую спину. Порой только верные обереги и воля богов спасали от неминуемой гибели. Немало повидал Векша в своих странствиях, дружбу узнал и горькую измену. Мимолетные радости исчезали, как солнечные блики в неспокойный день, а утраты тяжким грузом оседали на сердце. Видел Векша, как пылают мирные хижины и оскверняют кочевники святые рощи.

Поседели волосы, истрепалась в лохмотья душа. Жизнь подходила к концу, но Векша был спокоен. Потому что познал в дороге самую главное — стезю Прави. Не давал ложных зароков, богатые требы возносил богам и людей зазря не обижал. У далекого озера остались двое сыновей и могила верной подруги — Кукушки. Дети давно встали на ноги и воевали в княжеской дружине, добывая мечом славу и пропитание. В последний раз Векша покинул родную хижину в рассветный час, чтобы повидать морские воды. Как старый волк, шел славянин навстречу смерти.

Проезжие гости любили говорить про огромные каменные хижины, что стоят на великой полночной реке. Все племя сбегалось послушать краснобая. А староста шутил, что попадись такой болтун к диким древлянам, то живо бы поджарен был да съеден. Повезло ему мол, что мы народ спокойный, воевать не любим без повода. С гостя тогда все самодовольство вмиг слетало. Ну и смеялись над ним селяне! Но все равно любили слушать они образованных людей, сами еще полудикие и невежественные. И гость продолжал свои удивительные рассказы...

Резкий крик разбудил Векшу. Утомленный долгим переходом, он незаметно задремал у лесного ручья, уверенный в своей безопасности. Но в лесу был кто-то еще. Векша мысленно восславил Перуна и натянул тетиву своего лука. Вскоре крик повторился, и лес начал сотрясался от глухих ударов. Топор заговорил в этом диком краю. Как лесной уж, Векша сполз на дно оврага. Кто знает, к чему приведет эта ошибка? Векша вскарабкался по глинистому склону и осторожно огляделся.

В сотне шагов от него березовая роща граничила с лугом, поросшим густой травой. На поляне разгорался костер, наполняя воздух светом и дымом. Вокруг него стояли обнаженные по пояс кочевники. Славяне, что обитали в этих краях, ненавидели степных гостей, которые разбивали их дружины и обкладывали побежденных непосильной данью.

Векша снова нырнул в овраг и побежал прочь по ложу пересохшего ручья. Влажная земля хлюпала под ногами, ветви жестко били по лицу. Но Векша знал, что ни к чему ему встречаться с лицом к лицу с вооруженным отрядом. Будь с ним десятков пять стрелков, то кочевники узнали бы меткость славянского лука. Но Векша не хотел встретить последний день в унизительном рабстве.

Овраг кончился, и бескрайняя холмистая равнина раскинулась перед усталым воином. Вне леса славянин чувствовал себя малым ребенком в волчьей пасти, но другого пути не было. Добежав до ближайшей возвышенности, Векша ничком рухнул на траву... И Явь потеряла его.

Море колыхалось перед ним, как золотистое полотно. Словно счастье тысячи людей сразу, как приют всех обездоленных. Мертвое и живое одновременно, оно сверкало и переливалось в цвете закатного солнца. Море звало к себе, в свои влажные объятья. Твердо шагающему по своему пути, навь-смерть не страшна, так пусть ей быть здесь. Векша шагнул в теплые воды...

- Стоять, не бежать! — гортанные звуки неслись над степью, как хищные птицы.

Орда кочевников шла вперед, сминая пожухшую траву. Векша скатился к подножью своего убежища, но было поздно. Векша достал лук и начал спускать стрелу за стрелой, убивая и калеча. Но что может сделать один старик против сотни вооруженных всадников? Разъяренные враги набросились на него с обнаженными саблями. Тут бы и конец пришел славному воину, да видно по-другому рассудили боги. Векшу не стали убивать, а только связали и повели к лагерю. Седой кочевник склонился над ним и что-то пробормотал на своем языке. Векша помотал головой, не понимаю, мол, ничего из речи твоей темной.

- Пахать, сеять? — спросил седой, повышая голос.

- Не ведома мне твоя речь. Толмача позови или убей, если не нужен тебе я.

- Меча брать, убивать?

- Пустил бы те меня. Рука моя дрожит, силы ушли. Роду не княжеского, выкуп не получить вам.

- Не говорить пустой, лесной медведь. Ползать змея быстро, но конь — не убежать.

- Дозволь мне уйти.

- Третий раза говорить. Не пускать.

- Что хочешь, степняк?

- Задумал я кагану многа земля подарить. Я воевать, получать дань, многа слуга. Каган сильно доволен.

- Не бывать этому. Всяк своего бога славит до нави самой, и князю своему верен превыше других. На землях наших тебе не жить, и твоему кагану тоже.

- Утро думать, потом — сабля раз, раз и ты умирать. Все, говорить!

Векше связали руки и отряд двинулся дальше. Степное войско продвигалось на север, все больше удаляясь от заветного Моря. Сапоги воинов топтали степь, терзали землю славянскую. Шеломы кочевников сияли черным светом под лучами Дажьбоговой колесницы. Тяжелы были думы Векши. Прожить жизнь свободную, правильную и с честью умереть — вот первое блага для славянина.

Степные падальщики снова грозят славным родам Матери Сырой Земли. Служить им — стыд великий, непрощаемый. Дожив до седых волос, Векша не боялся уже смерти, но все же не торопился оставить явленный свет. Десять месяцев шел он от северных земель, по реке, через многие племена, до самого моря. И все ради зыбкой мечты. Темное и беспокойное море манило Векшу, как великий кощун. И теперь мечта его все дальше. Утром его не станет.

Сердце глухо билось в груди воина, гоня старую кровь по жилам. Стая воронья летит к рубежам его отечества, а он не может уже ничем помочь. Не видать ему богатой тризны, тело же кочевники швырнут где-нибудь в степи на съедение коршунам. Жар Пекла уже обжигал лицо Векши. Духи предков ждали от него верного решения, а он все медлил. Неужели так слаб он, что позволит исполнить замысел? Не бывать тому, пока жив последний славянин, но какой ценой оплачена будет победа?

Ночевать остановились у лесной реки. Глядя, как месяц плывет среди призрачных облаков, все больше осознавал Векша скорую гибель. Степной ковыль колыхался от дыхания ночного ветра, словно морские волны в бурю. И так тоскливо стало славянину, так сдавило сердце кручиной, что мир вокруг словно поблек. Кочевники молча сидели у бездымного костра, точили мечи и протирали шлемы. До самой полуночи прибывали они к стоянке, новые костры вспыхивали то тут, то там. Великая сила собиралась.

Векша лежал без сна до самого утра. С запахами тумана и лесной гнили уходила надежда на спасения. И вдруг, словно ледяная рука коснулась его плеча. Обернулся Векша и обомлел. Сама Мара-судьба, облачная дева, что появляется на самых крутых поворотах земного пути, предстала перед ним. "Вот и смерть моя пришла", — подумалось Векше.

- Не угадал, человече. И угадал тоже, — произнесла Мара не разжимая белесых губ.

- Постой, погоди... — начал было Векша, но Мара исчезла.

Только два ярко-красных, пятнистых гриба остались лежать там, где стояла Мара. Векша поразмыслил малость и протянул руку к грибам. Откусил кусок, сморщился, но проглотил холодную плоть мухомора. Горечь скрутила его живот, но Векша продолжал есть. Скоро грибы начали действовать. Деревья вокруг закружились с тошнотворной скоростью, перед глазами поплыли красные и синие пятна. Охраняющий его кочевник вскочил и криком побежал к палатке вождя.

- Кончается, поди, — неуверенно доложил всадник.

- Кто?

- Помирает пахарь. Весь пятнами изошел, хрипит, посерел, как пыль.

- Куда ты глядел, тварь?

- Вечером здоров был. Может, зелье выпил какое?

- Ладно, уходим. Другого найдем, а он все равно бы отказался. Труби сбор!

Кочевники ушли, а Векша остался лежать, погруженный в свое безумие. Страшные нелепые картины в его голове сменяли друг друга, сплетаясь в невообразимом вихре. То Кукушка говорила с ним, то вспыхивала огнем родная деревня. Небо и земля поменялись местами и все кружились они, как два лебедя вокруг славянина. Но всего чаще являлось видение Мары. "Должок за тобой остался, скоро отдавать придется. К Ящеру опоздать никому не дано". А Векша лишь слушал, не в силах сделать хоть что-то.

Прошел месяц. Векша перевалил через цепь валов и перед ним открылся удивительный вид. Сверкающее море раскинулось до самого горизонта, переливаясь в вечном движении. Векша застонал и побежал вперед по песчаному пляжу. Скоро соленые теплые волны приняли измученное тело старика, обняли, завладели и поглотили.

Поиск

Журнал Родноверие