Среди памятников беларуской языческой старины один с наиболее знаменитых – это культовый камень Дед, или Старец, который теперь находиться в столичном музее валунов, а раньше был центральным объектом почитания языческого капища находившегося на берегу реки Свислочи, в районе теперешнего ресторана «Старое русло», у лицея БГУ в Менске.
Впервые и наиболее подробно этот памятник описал Эрнст Лявков в своей книге, посвященной почитаемым валунам. Информацию про святыню, со слов самого Э. Лявкова, он получил от исследователя беларуской старины Михаила Кацара. Согласно информации Э. Лявкова, М. Кацара «волновала судьба старинного валуна», и все, что было известно про него, тот собрал в этнографическом дневнике, «который чудесным образом сохранился до наших дней».
Теперь у нас появилась возможность опубликовать материалы дневника М. Кацара, копия которого была в своё время передана автором Тодору Кашкурэвичу.
Камень Дзед сейчас находится в музее валунов города Минска
Дневниковые записи М. Кацара датируются 1940 г., и имеют заголовок «Славянское языческое капище». Так как, дневник фрагментарный (очевидно, это записи, сделанные по ходу экспедиции), мы даём его в своей редакции.
Начинается дневник пересказам слов Крестины Савелинай (нар. 1857 г.):
В Менске на Лодачнай ул., на берегу Свислочи сохранились части языческого капища. Состоит оно из полусферического камня, креста, увешанного вышивными рушниками и помоста. Часть этого помоста лежит на земле и доходит до камня. Вторая часть около двух метров вширь и метр продолжительностью нависает над водою Свислочи. Помост служит попу для богослужения. При этом поп святит воду, и окропляет ею собравшихся верующих. Верующие кладут в кассу гроши (это кастрюля с закрытым верхом, где есть отверстие, для монет). После этого поп позволяет верующим брать святую воду, то есть освященную воду со Свислочи. Еще на капище устанавливали ящик из досок. В него складывали святые жертвы. Как правило это были полотенца, холст, рожь в мешочках (торбачках), ячмень, крупы.
«В старину богослужения и освящение воды делал знахарь, волшебник ли, как его тогда называли. Но волшебников это только теперь считают за дурных людей, за служак антихристов. Тогда их наши деды считали как за святых и во всем слушались их, молились им, приносили им богатые жертвы. Что ни случиться плохое: пожар, кража, мор на скотину, болезнь, все шли к волшебнику за помощью. Он ворожил по солнцу, по звездам, по потрохам козы или овцы, принесенной волшебнику и объяснял крестьянам, от чего случилась несчастье и как от него избавиться. За это волшебнику приносили много всякого добра. Еще в время Крымской войны был знахарь-волшебник Савастей, высокий и толстый мужчина с большой черной бородой и длинными волосами. Он давал женщинам по небольшому певнику – свистульке с глины, он делал их сам, сам обжигал, сам раскрашивал. Этого певника надо было держать в стене на покуте. И надо было молиться, просить, чтобы бог защитил её мужа от супостата, от пули, от штыка и от пики, от сабли.»
Кроме того, говорилась: „Милостивый боже, заступись за раба (такого то), защити его от пули скорой, от сабли острой, от штыка колючего, от всякой лихости и несчастья».
Дневник продолжается диалогом между М. Кацарам и его информаторшей:
Вопрос: „Вы сказали, что знаете интересную историю…»
Ответ: „А это было вот как. Доискались попы (церковные), что волшебник Севасцей разбогател при этом молитвенном камне, молельный камень та называли это место. Они постановили отобрать у волшебника этот камень, окрестить его по-христиански, поставить у него крест и служить по-христиански богослужение.
Вот они выгнали этого волшебника, отобрали у него камень и все молельные дела. Они поставили крест, поставили аналой (такой ящик с крестом). В ящике были кадило, крест, евангелие и миска, куда ложили гроши. Вот пруд тут служить поп отец Яфимий. Он тоже разбогател. Но после поползли слухи, что настоящие попы и дьяки ни хотели молиться тут, при камне. Они утверждали, что это поганое место, что там (то есть при камне) бывает собираются черти, что там живет ведьма. Оказывается, что служил при этом камне конокрад, который убежал с тюрьмы, что он ни Яфимий а Скардович Яхим с крепостных на Меншчине… После этого он убежал неведомо куда. Но это уже было при советах».
Вопрос: „Как выглядело языческое капище в начале советской власти, в 20-е годы ХХ ст., когда в нем служил Севастеев сын Севастьян, при преобразовании этой святыни в христианскую?»
Ответ: „А было это в конце 20-х годов, ни знаю, когда точно. Тогда в молельни хозяйничал сын Севастьяна, младший Севастьян. Это я помню. Тогда стоял как и теперь святой камень, старец, как его называли. Был помост из расколотых бревен. Он свисал над водами Свислочи. Но огня при камне ни раскладывали. Когда стали строить на Лодочной улице дома, а это было после прокладывания железной дороги и построения в Менске вокзала, тогда жила я на Татарской ул., ходила к этому камню мая соседка с Татарской ул. Прасковья Калтукович (Пилипиха), сестра Севастеевой жены. Старик Севастей умер к Японской войне. Ему было тогда более чем сто годов. Но я помню, он был крепкий старик. Говоря, что он был очарованный и имел каменное здоровье. Но как упала его звезда с неба, так он через год после этого и умер. Но на погосте его прятать ни разрешили. Был для этого могильник людей, которые ходили молиться в молельню(языческую), а ни в церковь. Тут, где теперь завод, они имели свои могилы. Они были прокляты попами и ксендзами.
При советах камень и место кругом его имели такой вид. При камне был помост. Он был как мост над Свислочью. Камень, был увешан полотенцами и тканями.
Когда у кого болит живот, женщина ли хочет родить, на чад ли своих погадать, люди вешали рушники, хвартуки или ткани на этот камень. А когда девушка хочет выходы замуж, то она загадывает на какого-нибудь парня и вешает свой рушник, вышитый своими руками, на этот камень. Вот такими подношениями тогда был увешан этот камень. А другие вешали на дуб. Сбылась ли все это – ни знаю.
Это все должно висеть на камне 33 дня. Ну, а когда кто украдет, тогда надо вешать сызнова. Вот знахарь старался как засохни снять с камня жертву и спрятать в кадку. Много такой жертвы пряталась у моей соседки с Татарской ул. Она часто продавала на рынке эти хвартухи или полотенца.
Другие вещи приносили на молельню, когда начинали отправлять богослужение.
Все это лежало на дворе Севастея. Какой вид имела молельня еще раньше, неизвестно».
Дальше – разговор с Крестиной Андреевной Несцярович (нар. 1853 г.):
Вопрос: „Как выглядела молельня при камне тогда, когда Вы поселились на Лодачнай улице.?»
Ответ: „Это было давно, пожалуй, годов семьдесят тому назад. Но я помню то время. Тогда я была невеста, ловкая, крепкая. Вся эта обитель при Свислочи тогда была в лесу. Лес густой, елка, осина, береза, ольшына, ни пройти, ни проехать. Это была ужасная глушь. Вот в этой глуши под Менском была эта молельня. Она была в чаще, средь болота, на плавком берегу Свислочи. Там был камень, который стоит теперь. Раньше я думала, что он святой. Но христианские попы после сказали, что он ни свят. Что молиться ему грех. Помятаю, был помост с бревен. Он шел и над Свислочью. Он был на столбах, что были вбитые в дно Свислочи. На этой площадке творилась богослужение.
Так выглядело капище с камнем в середине 20-го века.
Помятаю, весь камень был увешан рушниками и холстом. На камень выливали вино, мед, молоко. На него садилась много мух, пчел и шмелей. Они кусались, но на этом камне ничего ни полили. Огонь был недалеко от камня. Горел он на камнях и был обложенный камнями. Был он 1 метр в диаметре. Дно костровища было выложенно каменьями, а кругом большие валуны. Оны создавали круглую ограду. Высота ее была около 30-40 сантиметров. На этом огне сжигали потроха овец, коз, свиней и петухов, которых приносили в жертву. Когда начали строить в Менске железнодорожную станцию, начали застраивать Лодачную ул., огонь стали
часто тушить, а камни скидывать в Свислочь. Помню, как то раз приехали жандармы и разбросали костровище и затушили огонь. Запретили прихожанам сжигать на огне мясо овец и коз. От них знахарь Севастей еле откупился. Он дал полицейскому жандарму много денег и целую бочку меду. Так тогда у нас говорили.
Вопрос: „Зачем там стоял этот камень? Какую он имел роль?»
Ответ: „О роли ни знаю. Но он был главный, он был самый большой в этой молельни. Он был словно бог, как это бывает в церкви».
Вопрос: „Ты ходила Крестина Андреевна молиться к камню?»
Ответ: „Когда ходила, а когда нет. Я более ходила молиться в церковь, там я была каждого воскресенья. Ну, а когда что болело, живот ли, или что, тогда ходила к камню».
Вопрос: „Помогало тебе это лечение?»
Ответ: „Когда помогало, а когда нет. Когда дашь знахарю более денег или каких приношений, то тогда он хорошо попросит бога, тогда и помогало.
Я помню, когда соорудили вот этот дом. Он рядом с камнем был. Его соорудил давным-давно отец старика Севастея. Тогда еще ни было ни железнодорожной станции „Менск», ни Лодачнай ул. Тогда был тут вокруг лес и непроходимое болото. Это было еще при России. Поставили дом тогда, когда у людей ни было пилы, ни поперечной, ни на доски. Тогда все делали руками; бревна ни резали пилой, а все рубили секирой. Это был первый дом на Лодачнай ул. Он был при молельне. Тут жил Севастей. Отсель он ходил в молельню. А когда провели железную дорогу, то дом перешел в руки одного еврея. Он его переделал под торговую лавку и продавал в ней всякие вещи для мужчин и для женщин. Это я помню. Тогда рядом с камнем стоял большой святой дуб. Он был в четыре обхвата: это когда становились четыре человека и обнимали его с раскрытыми руками. Под деревом тоже молились богу.
Вот еще вспомнила: в то время, еще раньше, был и второй огонь (жертвенник). Он стоял поближе к камня за тем огнем, что разбросали позднее жандармы».
Изображение знаменитого балтского святилища Ромовы в книге К. Хартноха «Старая и новая Пруссия» 1684 г.
Прусское языческое святилище в Ромове, основанное легендарными правителями пруссов Видевутом и Брутеном по свидетельству немецких хроник («Прусская хроника») было общебалтским культовым центром и весьма почиталось в том числе и у язычников- литовцев.
Согласно расказу К. Несцярович М. Кацар дает описание плана «жертвенника» (огня) в молельни.
«Жертвенник» был составлен из камней размером 20-25 см, диаметр огня – 1,5 аршина, толщина стенки – близко 25-30 см. Стенка сложена на густой глине из разных валунов. Внутри настил сложенный из камней величиною 20-25 см. Высота «жертвенника» была большая за человеческий рост», около 2 аршин, или под 1,8 метра, согласно М. Кацара. Глубина отверстия «жертвенника» – около 30 см. Высота камня была большая под аршин, он имел шероховатую поверхность, стоял 3 метра от берега Свислочи, а жертвенник находился в 10 метрах от камня.
К. Несцярович еще сообщила:
«Этот огонь (жертвенник) скоро развалился. Глина размокла и от огня появились трещины. После этого был сделан тот, про какой я рассказала.
А святой дуб, что тогда еще стоял, был еще более толстый чем огонь (жертвенник).
Вся площадка святилища была огороженна плетнями. Плетень был сделан с еловых веток. Он окружал всю молельню. Имел высоту к 2,5 аршина.
Но когда собиралась много люда, плетень подчас ломали. Тогда его полили на огни».
Наконец М. Кацар подытожил сведения сосредоточенные в подразделе дневника «Сызнова про капище на Лодачнай ул.»:
«Все три предмета капища: дуб, камень и алтарь, со слов женщин, были священны.
На камень выливали мед, молоко, вино. Это была его жертва.
Огонь (алтарь) принимал те жертвы, что предназначались на сожжение. Это преимущественно части жертвенныхживотных.
Каждый с тех предметов имел своего название.
Дуб назывался Великаном.
Камень – Дедом, или Старцам.
Жертвенник – огонь, Жыжа».
В падразделе «План-композиция капища» М. Кацар обобщает имеющуюся информацию.
«В центре стоял старый дуб.
С одного стороны от дуба стоял камень Старец, а с второго – жертвенник (алтарь) – жыжа, огонь.
При них был помост, ведь место тут заболоченное.
Кругом, капище было обнесено плетнем.
Одной стороной капище примыкало к Свислочи.
Такой вид капіище имело в 70-х годах ХІХ ст.».
Следующая интересная информация – разговор с Ф. Ивановной Камоцкой (нар. 1862 г.) и ее мужем Виктором Викторовичем Камоцким (нар. 1860 г.).
Согласно Камоцким, капище имело такой вид: «За десять лет до Японской войны там стоял, как и теперь, камень. Стоял толстый, пожалуй, в пять охватов дуб с сухим верхом и с большим дуплом. Тогда же тут стояла постройка из камня, что-то вроде столба с аршин высотою. Там горел огонь, это тоже помниться».
Ф. Камоцкая продолжает:
«Огонь, имел большую значимость в жизни.
Вот я сейчас про это расскажу. Слушайте.
Одна женщина ни имела чад, но она очень хотела родить, только никакие средства ни помогали. Вот знахарь сказал, что он поможет ее беде. А ради этого надо сделать вот что: В самую темную ночь прийти на капище. Сесть голым местом на камень. Так чтобы юбкою закрыть весь камень. И сделать это надо три раза. При этом надо сказать три раза: „Памажы боже». После этого у этой бабы родилась несколько чад. Оба, муж и жена, были довольны. Был довольный и знахарь, что спас семью от беды.
При самом камне была словно колодец. В настиле была дырка. Вот там и помещалась святая вода, она лечила от всех болезней: болезни сердца и живота, головы и рук, глаз. Была определенная такса. Дороже всего стоило лечение от бесплодности. Много зарабатывали и на наговорных снадобьях. Когда принесешь барана – получишь целое ведро воды от всех болезней. А за наговорное снадобье платили в пять раз больше.
Чтобы быть знахарем, надо было быть очень ловким, очень разумным. К волшебнику часто обращались за помощью, чтобы отыскать ворованного животное.
Во время мора знахарю запретили раздавать воду со колодца капища. Было определенно, что эта вода расширяет поветрие. Тогда волшебник начал тайно раздавать воду. А дома делал настой из трав и лечил им людей.
Было такое происшествие. Деревенский парень Григорий влюбился в девушку Таню. Пошел к волшебнику за наговорным снадобьем. Знахарь затребовал за это барана. Ночью парень принес барана волшебнику. Парень заполучил девушку. Но поутру братья девушки выявили кражу. Они жестоко сбили Григория, и вместе с им волшебника.
Основная масса знахарей работает дома. И только счастливцы имеют нужные учреждения, капища.
Волшебники-знахари были талантливыми людьми. Яны умели делать все. Яны были и жнецами, и сапожниками, и на дуде игралиі. В этом была ихняя сила, их авторитет. Это были мудрецы и дельцы, ловкачи и мастера на все руки.
Знахарей-волшебников было много. Один из них ходил по деревням, другие работали дома. И только немногие служили в молельнях. Вот эти и были главными. Часто они в конкуренции враждовали между собой».
Кроме всего вышесказанного Ф. Камоцкая рассказала легенду про камень:
«В старину тут был везде лес, непроходимая болотная тхлань, одним словом, сплошная глушь. Как пойдет в эту чащу человек, так и задуриться, замутиться у него голова. Черти его водят по болоту, поколь человек ни завязнет в трясине.
Вот на пригорке, на высоком бурте, средь этого леса стоял этот камень.
Ходили о нем в народе слухи: кто овладеет этим камнем, тот станет богатым и счастливым. Вот и захотелась Лесавику и Водяному завладеть камнем. Поспорили. Чтобы развязать спор, пошли к своему старшему. Тот предложил им: кто без передыху вознесет камень на пересечение дорог, тот и будет хозяин этого камня. Бросили жребий, кто первым пойдет. Первым стал Лесавик. Но, как ни старался Лесавик, поднять камня он ни сумел. Ни помогли яму и его подчиненные, лесные звери. Тогда взялся за камень Водяной. Взвалил он камень на зашеек и понес. Испугался Лесавик, что камень достанется Водяному. Подставил он ему ногу. Упал Водяной на берегу Свислочи. Упал и камень на самый берег реки. Ни Лесавик, ни Водяной ни завладели им.
А было это давным-давно. Так давно, что даже самые старые люди ни помнят. От того времени и стоит этот камень».
Последняя запись дневника – разговор с Иваном Федоровичем Бялькевичам (нар. 1868 г.). Согласно М. Кацара, его собеседник «активный верующий. Православный. Потому он сражался с этим камнем».
И. Бялькевич сообщал:
«Некоторые люди ходили в церковь и к этому огню. Когда кому что надо, то шли к знахарю, например, когда кто заболеет, подохнет ли животное, тогда он идет к знахарю, к этому огню. Туда он должен принести жертву. Когда яйцо, когда петуха или курку. Тогда знахарь, или волшебник помогает этому человеку. Ну, а в праздники ходили молиться в церковь, чтобы бог отпустил грехи или дал покаяние».
На вопрос, что палили на костры, И. Бялькевич ответил: «На огни полили останки жертвы. Ну когда принесли петуха, то мясо брал к себе волшебник, ну а ноги, кишки, ну всякий сор сжигали на огни, как жертву своим богам».
«Согласно словам Камоцких и И. Бялькевича, – завершает хронику своей экспедиции М. Кацар, – к началу ХХ ст., г. зн. к времени Японской войны, ни дубу, ни огня кругом камня ни было. Стоял один камень, то есть, капище на Лодачнай ул. исчезло в конце ХІХ ст.».
(С) Альманах DRUVIS №1 2005. Подготовили Тодор Кашкурэвич, Виктор Корбут. Перевод с беларуского Орей.
Материал опубликован с любезного разрешения Центра Этнокосмологии KRYŬJA – kryuja.org/
Взято отсюда: tverzha.ru/archives/97
