Старинная девичья ворожба — пускание венков по воде... Самое интересное, что такой же обычай существует у девушек Индии. На их венках тоже горят свечи

«Не боги это, а просто дерево», — говорит полулегендарный Нестор-летописец о языческих кумирах, противопоставляя их троично-единому Богу-Творцу, веру в которого принесло на славянские земли христианство.

Что ж, — Нестору, «черноризцу Федосьева монастыря Печерьского», по званию было положено обличать традиционный культ и объявлять кумиры предков обычными статуями: «Не едят они, не пьют и не говорят, но сделаны человеческими руками…»

Мало того, — предполагалось, что в рубленые истуканы вселяются демоны.

Та же Несторова «Повесть временных лет», под годом 988 рассказывая о низвержении идола Перуна и о том, как великий князь Владимир «приставил двенадцать мужей колотить его жезлами», поясняет: «Делалось это не потому, что дерево что-нибудь чувствует, но для поругания беса, который обманывал людей в этом образе».

Словом, власть светская, княжеская, купно с церковными иерархами, делала все, чтобы доказать: вера в Христа несочетаема с язычеством, то есть с издавна принятым у русичей многобожием, поклонением природе и духам предков. По слову апостола Павла: «Что общего у света с тьмою?.. Какая совместимость храма Божия с идолами?»...

И вот, Владимир, прозванный в былинах Красным Солнышком, делает то, что довольно трудно было ожидать от правителя, еще год-другой назад собиравшего на Старокиевскую гору статуи древнерусских богов, создавая «общенациональный» языческий пантеон. Он начинает рушить храмы, посвященные Перуну и Стрибогу, Велесу и Мокоши. Впрочем, независимо от своей искренности, «перестроившийся» великий князь оригинальным не был.

Издревле повелось: всякая власть, желая как можно быстрее и эффективнее утвердить выгодную для нее веру, выкорчевывает алтари и разгоняет жрецов старой религии. За полтысячи лет до Владимира этим занимался римский император Феодосий: по его приказу были разорены святилища олимпийцев, уничтожены изваяния дохристианских божеств, снесен великолепный храм Сераписа в Александрии и там же сожжена крупнейшая библиотека античного мира...

Это просто чудо, что до нас дошли некоторые гениальные творения скульпторов Эллады! Без малого через десять веков после «Красного Солнышка» рухнули от взрывов стены Михайловского Златоверхого монастыря и многих иных церквей. Не худо бы помнить, что на нашей земле эту практику начал именно «святой» Владимир Святославич...


В науке есть мнение, что люди покло-нялись лесу, растениям и животным нам-ного раньше, чем начали изображать богов

Интересно, что столь усердно гонимое язычество никогда, ни в одной стране не предавалось разрушению прежних святынь.

Да это было бы и невозможно. Культы многочисленных богов, божков и духов, основанные еще первобытными людьми, росли, развивались, подавляли друг друга или крепли вполне спонтанно.

Редко на помощь генотеизму — народной вере — приходили мечи каких-нибудь стражей порядка. Местные святыни становились всеобщими, былые «небесные владыки» порой съеживались до масштабов покровителя деревни.

Причины у всех этих событий были вполне земные: если, скажем, некий город терял свое значение, как центр округи, то и его бог-покровитель лишался славы, а потоки паломников и жертвоприношений сворачивали к другим городам, соответственно, возвышая их богов, обогащая жрецов и храмы...

Но, эволюционируя без видимых трагедий, язычество оказалось и не слишком чувствительным даже к самым крутым административным мерам, благословляемым церковью. Прежде всего, оно было кровно связано с народным трудом и бытом.

Крестьяне в глухих деревнях, охотники на ловах, ремесленники и мореплаватели просто не желали расставаться с талисманами, овеянными верой дедов-прадедов; с оберегами и заклинаниями, в чьей чудодейственной силе не давали усомниться предания веков.

Если же клир и государство начинали теснить нестерпимо, — язычество легко преображалось, еще раз доказывая свою живость и необходимость людям.

В конце концов, и многие христианские мудрецы смирились с этим, — а самые прозорливые нарочно стали сближать «свет с тьмою», отождествляя «благочестивые» празднества с «бесовскими», вводя в иконопись черты ранее ниспровергнутых кумиров. Именно так «скотий бог» славян Велес отдал свои обязанности хранителя полей и стад святому Власию: еще на новгородских иконах XVI века последний изображался в приятном окружении коровьего стада.

Намного раньше день рождения Иисуса Христа был приурочен к 25 декабря — дате зимнего солнцестояния, привычной и для древних римлян, как большой праздник, день Непобедимого Солнца, и для народов Востока, считавших эту дату рождеством бога Митры.

В сложном и своеобразном культе воду (неправильно — вуду), принесенном на американский берег рабами-африканцами из Дагомеи, почетное место среди «великих лоа» заняла Дева Мария с младенцем.

Премудрые ученики Гаутамы Будды, двигаясь из Индии на восток, попросту зачисляли всех местных богов и духов в буддийский пантеон. Ну, а день солнцестояния летнего, «верхушка лета», пора самых длинных дней и быстрых жарких ночей, — праздник бога Купало (Купалы) стал торжеством в честь Иоанна Крестителя, не потеряв, однако, прежнего озорства и веселья, перемежаемого бодрящими мистическими страхами...


Ставят зеленых «идолов» — изобра-жение самого Купалы, восходящее к древнейшим символам плодородия, и украшенное деревце, летний двойник новогодней елки

Мы уже писали о купальских игрищах*, как о ярком примере удачного сращения народной традиции с учением церкви; как о доселе живом ритуале, для христианских фанатиков пахнущем бесовщиной, а для людей, бессознательно склонных к почитанию природы, — манящем и возвышенно-вдохновенном.

Сегодня мы видим его воочию под Киевом, в сосновом лесу над тихим голубым озером. Нет, не местные крестьяне собрались провести привычный обряд и не актеры-профессионалы разыгрывают древнее действо.

По просьбе Национальной телекомпании Украины и редакции журнала «Вокруг света», ритуал инсценируют участники одного из самых активных молодежных движений — ролевого. Впрочем, среди них — не только юные, но и люди постарше, не желающие расставаться с романтикой...

Все чрезвычайно серьезны: и мастер-распорядитель игры Антон Лещинский, он же один из волхвов, и его коллега — волхв лесной, знаток старинных обрядов Денис Король; и еще недавно руководившая многолюдным фестивалем ролевиков Валерия Степанова, и другие девицы-красавицы в длинных белых рубахах, в венках из разнотравья на головах, и удалые парни с бубном да трещоткой... студенты, служащие, обычные киевляне!

Понятное дело, в каждой из земель Руси бескрайней, евразийской, — в России, Белоруссии и Украине; в Поднепровье, Поволжье или Карпатах, в Прибалтике, где очень сходно с русичами праздновали свою «верхушку лета» литовцы или латыши, — повсюду детали и подробности ритуала различны.


Пытаясь понять, задаю вопросы присутствующим на игре ученым-религиеведам из Института философии НАНУ. Интересуют и происхождение, и содержание, и скрытый смысл тысячелетних игрищ...

— Первые упоминания о купальских обрядах находим в тексте XIII столетия, в Ипатьевском списке Волынской летописи, — говорит ученый секретарь отделения религиеведения института, кандидат философских наук Анна Кулагина. — О дате празднования дня Купала — еще не Ивана Купала! — упоминает документ следующего века, договор литовских князей с королем Польши Казимиром.

Это как раз пора солнцестояния, в двадцатых числах июня по старому календарю... О том, какие действия входили в состав праздника еще три сотни лет спустя, в XVII веке, рассказывает украинская Густынская летопись. Позднее набор ритуалов продолжает преображаться, но живет и поныне. Что являлось и является причиной этой живучести? Ну, начнем с того, что человек — существо биосоциальное; ему свойственно стремиться к познанию своей природной стороны, уходя при этом от другой стороны, общественной.

В праздниках, подобных купальскому, происходит некий катарсис, очищение людей от социальных запретов, от всего, что довлеет над ними в обычной, повседневной жизни. Участник игрищ как бы реализует, хоть ненадолго, те свои потребности и желания, которые не может воплотить в другое время. В течение веков родился очень действенный симбиоз язычества с христианством, неизменно влекущий многих.


— Можно было всем, и женатым, и старикам, и детям. Например, у костра. Это неправда, что через него перепрыгивали только молодые пары, — купальский огонь очищал всех!

Понятное дело, молодежь связывала с этими прыжками надежду на устройство личной жизни: перескочить парой, не разняв рук, значило и дальше не расставаться. А те, кто постарше, огнем очищались от грехов, от хворей...

Сжигали старую одежду — или ту, в которой кто-то умер. И символично, и практично... Я, правда, не встречала в литературе упоминаний о том, чтобы прыгали дети, но, возможно, и они как-нибудь участвовали в огненной церемонии.

— Были ли в разных областях славянского мира какие-нибудь принципиальные различия в обрядах?
— Конечно. Даже в каждом регионе Украины есть своя специфика купальских игрищ. Очень шумно и весело встречали солнцестояние на Полесье, на Волыни, на Ровенщине; изысканный и яркий ритуал характерен для Подолья. Своеобразна в этом смысле Гуцульщина.

Если в других наших землях празднование коллективное, то в Карпатах — индивидуальное! Сказывается характер горцев... У гуцулов был уникальный обряд сожжения папоротника. Перед вечером на Купалу взрослые мужчины собирали в лесу папоротник, сушили его, а затем сжигали. И знаете, зачем?

Чтобы ночью никто не нашел волшебный цветок разрыв-травы и не погубил свою душу, пользуясь его силой для отыскивания кладов! Здоровая народная психология: только честный труд, без помощи сверхъестественных сил, может принести счастье...

— Помним по фильму «Андрей Рублев», да и по другим источникам: купальские обряды многим представляются, как действа прежде всего сексуальные. Этакое массовое раскрепощение людей, в течение года вынужденных соблюдать жесткую половую дисциплину… Так ли?

— Мы уже говорили о том, что эта ночь для многих знаменовала освобождение от привычных социальных запретов, — объясняет Анна Михайловна. — Но перед нами не сугубо эротический обряд. Прежде всего, это — торжество земледельцев, посвященное самой солнечной и жаркой поре лета, буйству земных сил, дарящих урожай злаков и плодов. В это время идет сбор лечебных трав: их целительные свойства наиболее ярко выражены.

Первобытная фитотерапия — важная сторона купальского «колдовства»... А тот же цвет папоротника? Ведь этот символ можно понимать очень по-разному, не только как залог материального обогащения. На самом-то деле папоротник вообще не цветет, он размножается спорами.

Славянин, лесной житель, прекрасно знал свойства растений: значит, цвет папоротника он понимал аллегорически. В ночь высшего летнего расцвета земли можно получить откровение: начать понимать язык животных и растений, постигнуть самого себя, как мыслящее звено в космической цепи... Вот где истинный клад!


Купальский костер выжигает и хвори, и всякое иное зло. А кто парой перепрыг-нул через него — не разойдется до конца дней

Переходим ко все более широким обобщениям... Доктор философских наук Людмила Филипович рассказывает:

— Наш давний пращур, язычник, не делил, как это стали делать приверженцы иных религий, Вселенную на две части, на два мира — земной и «потусторонний». Для него Космос был цельным, а он сам — органической частью этого Космоса.

Язычник искал в мире не противоречий, а гармонии: он, фактически, был включен в великое мировое единство, а вместе с ним — и боги, и иные сущности, воплощавшие силы природы. Все эти русалки, мавки, лесовики...

Вообще, язычество — это очень интересный пласт культуры всего человечества. Он сберегся у многих народов, не только у нас. Особенно интересно то, что эта вера не просто живет, но и омолаживается, переживает определенное возрождение!

Наверное, это происходит потому, что нас все больше подавляет, выхолащивает техногенная среда... Уже есть всемирный конгресс этнических религий, — то есть, по определению языческих. Конечно, то, древнейшее язычество не могло сохраниться в каких-либо полных, завершенных формах. Но сейчас делаются очень плодотворные попытки его моделирования, реконструкции тех обычаев, о сути которых мы можем только догадываться.

Ведь основной смысл всех языческих систем, от африканских до североевропейских или среднеазиатских, — это обожествление природы и слияние с ней. Я думаю, что нет смысла и нам отказываться от этого чудесного наследия. Не следует относиться к нему с точки зрения какой-то определенной мировой религии, скажем, ислама или христианства. И еще: приятно, что молодежь возвращается к корням родных духовных традиций. Молодые ищут себя, пытаются самоопределиться, — а это не худшая форма самоидентификации...

… Вот они перед нами, молодые люди ХХI века. С каждой минутой они все глубже, все искреннее погружаются в магическую среду обряда. «Шествуя важно в спокойствии чинном», шаг за шагом несут к месту установки пару зеленых, шелестящих листьями «идолов». Здесь и сам Купала, по некоей, вычитанной мастером в серьезных книгах, архаичной традиции представленный в виде кола, увенчанного лиственным венком.

Приходят на память фаллические культы плодородия, быть может, более ранние, чем любые другие; античный Приап — «бог садов», поначалу изображавшийся именно в виде заостренного кола; индийская аллегория мужского и женского начал «линга-йони»… Рядом с Купалой — срезанное молодое деревцо; на тонкие ветви повязаны голубые ленточки. Это и символическая невеста Купалы, и один из вариантов воспетого мифами всех времен и народов Мирового Древа, опоры Космоса.

Корни Древа в царстве мертвых, ствол — в мире живых, где и мы с вами обитаем, а крона достигает «ирия», рая, блаженного небесного града богов и героических предков… Древо в образе «Купалицы» знаменует летнее солнцестояние; в известные дни зимы, когда сутки начинают удлиняться, то же Древо предстает новогоднею елью…

Оба кумира вкопаны. Есть, правда, еще третий, также лиственный, идол — Марена. Длинные листья камыша вдоль сделанного из прутьев «стана» подчеркивают женственность этого образа… Но Марена еще ждет своего, таинственного выхода на лесную сцену.

Продолжается моя беседа с Людмилой Филипович.
— Мне кажется, что язычество сегодня пытаются реконструировать как бы двояко, в двух ипостасях. Одни его сторонники пытаются восстановить веру пращуров, так сказать, от чистого сердца, поскольку и впрямь любят родную природу, чтут старину, стараются познать и прочувствовать корни национальной духовности.

Другие «реконструкторы» действуют иначе: изобретают некие сухие, рационалистические, «мозговые» схемы язычества, очень далекие от традиции. Подчас это делают для того, чтобы наконец-то, через тысячу лет после крещения Руси, заменить «чужого», импортированного из Византии Христа исконно местными божествами; а еще — с целью подчеркнуть якобы невероятную, в сравнении с историей других народов, древность культурных истоков нашей нации…

— Вы правы, — говорит Людмила Александровна. — Мы, религиеведы, и в самом деле выделяем в языческих движениях две линии. Одна из них, как вы говорите — «мозговая», сильно заполитизирована; она ставит своей целью отменить христианство на Украине и создать на его месте модернизированное язычество.

Идет это направление, так называемая «РУН-віра», от своего живущего в Америке основателя, Льва Силенко. Другое течение носит более традиционный, природный характер. Точнее, уже несколько течений, объединяемых общим названием «рідновіра». Еще философ Гегель, классифицируя религии, назвал язычество естественным: наверное, чем меньше политических и иных «земных» целей, тем вера ближе к этому идеалу...

Постепенно темнеет. Ролевики с увлечением ведут ритуал дальше: в пышные венки из трав, ромашек и иных полевых цветов вставляют низенькие свечи-плошки, а затем эти венки, будто крошечные плоты, пускают по воде.

Скоро ли погаснет робкий плавучий огонек; не прибьет ли венок к берегу, не застрянет ли он на коряге, не размокнет ли вообще, — во всех этих подробностях наши пра-пра… и так далее… бабушки видели четкие знаки успеха или неудачи своего купальского гадания о суженом. Выйти в течение года замуж, и именно за любимого, — было суждено лишь тем, чей венок уплывал свободно, под пламенным флажком свечи…

Но главная, самая искренняя часть празднества — знаю — начнется после отъезда съемочной группы и ученых наблюдателей. Предоставленные самим себе, ролевики и через костер поскачут, и хороводы поводят вокруг огня да вокруг зеленых идолов. И выйдет к ним внезапно из лесу живая Марена, та, что может свет солнца в дождливую мглу обратить и сгубить урожай. И отдадут в женихи опасной богине самого Купалу, — чтобы, обняв его, ушла Марена в озеро, в сырой низовой туман, прочь от людей...


Купальскую игру «судят» опытные религиеведы — доктор философских наук, профессор Людмила Филипович (слева) и кандидат философских наук Анна Кулагина

А потом все случится так, как расписано в правилах игры у мастера-распорядителя: «Вы вполне можете купаться, сохранив на теле рубашку (девушки) либо порты (парни). Однако, если вы захотите соблюсти обычай до конца... гм... что ж, честь вам и слава!.. Единственное категорическое правило: никаких купальников, плавок и прочих атрибутов современного нижнего белья! Нарушитель сего правила будет немедленно подвергнут штрафным санкциям в игровом порядке, — например, хоровой атаке очень разъяренных водяных и русалок...»

А после купания, перед рассветом, грядет веселый пир со здравицами, с купальскими песнями...
Что можно добавить к сказанному? Немногое. Не ради моды, не для того, чтобы отдать дань политическим поветриям, — обратим внимание на культ природы. Можем верить или не верить в то, что лес — не простая совокупность деревьев и трав, а великое живое целое, населенное незримыми сущностями, дружелюбными к тому, кто их почитает; что земля может любить и отвечать на любовь, что сквозь воду озер и рек на нас вправду смотрят холодные очи русалок-берегинь.

Лучше все же не исключать всего этого... Главное — принять себя, как часть Единого, простирающегося от древесных корней и тайных родников до жизнеподательных туч, до Солнца и Месяца, до далеких звезд. И, приняв, понять, наконец, что грохот столичный, угар бензиновый, толчея подземных супермаркетов и яд «быстрой пищи» — лишь сон стовековой людской культуры.

Все это наши временные игрушки, подчас коварные и медленно убивающие своих хозяев; а изнурительный ритм столиц — дань демонам корысти, уже превратившим нашу жизнь в безумие, в гонку за призраками материального успеха; гонку, в которой нет победителей, а есть только несчастные создания, загоняющие себя всмерть ради нескольких лет сытой дряхлости перед концом...

Научимся уходить от чудовищной суеты — в неторопливую мудрость предков, проявлением которой и было язычество.

Поиск

Журнал Родноверие