В связи со сложной эпидемиологической обстановкой в мире, традиционные летние туристические маршруты россиян претерпевают серьезные изменения. Но нет худа без добра, тем более что и в самой России расположены сотни уникальных мест для отдыха, туризма и экскурсий, на которые давно пора обратить внимание соотечественникам.
Директор Центра территориальных изменений и городского развития РАНХиГС, председатель Комиссии ОПРФ по территориальному развитию и местному самоуправлению, зампред Общественного совета Ростуризма, эксперт Центра ПРИСП Андрей Максимов продолжает цикл провинциальных зарисовок экспедиции «Живое наследие: локальные культурные бренды России».
Шоруньжа – мало кто знает такую столицу. А меж тем в прошлом году она была признана глобальной культурной столицей фино-угорского мира. И уже давно считается «столицей» марийских традиционных верований, обрядов, промыслов и вкусов.
На въезде в село лес расступается, и мы подъезжаем к парадным воротам. Стоянка ещё древних людей-мари (мари — это просто «человек» в переводе) расположена напротив выхода из рощи – в Шоруньже эту традицию «легализовали» и сегодня. 12 км новой дороги к селу уже провели, 5 км ещё осталось. А ещё несколько десятилетий назад кроме как по грунтовке и лесной тропы сюда было не добраться. Вот и сохранилась в этой чаще традиция, в других местах уже стертая цивилизацией в порошок. В царские времена здесь построили церковь, в советские – снесли и больше не возродили. Зачем она нам – восклицают местные – у нас в районе больше 50 священных рощ.
«Вы не думайте, что мы тут такие лесные», – отмечает при встрече глава района. В Шоруньже возродили крупнейшее сельхозпредприятие. Его директор главный знаток не только самых современных технологий, но и марийской культуры-религии. Заходит речь про марийских жрецов (кратов) и я в шутку восклицаю: «ваш директор – крат?» «Нет, он – бог», – отвечают девушки в народных костюмах. За семь лет, придя из другого бизнеса, он вывел колхоз из банкротства, сделал крупным производителем молочки, рапса и даже пшеницы, которой в этом нехлебном месте собирают по гениальной методе аж по 25 центнеров с га. Но достаток пока не разрушил здесь старину, а её возродил.
Восстановили две мельницы – водную и ветряную. И не для туристов, которые могут залезть на третий этаж в самую гущу механизмов, внешне напоминающий изнанку башенных часов, а для местных. Приходят они сюда по очереди, договариваются, кто когда мелет. Мельничка не только живет, но и самоуправляется. Кузница рядом тоже так работает, но реже – хлеб он и до наших дней из муки делается, а на нынешние авто и трактора запчасти на кузнице не сделать...
На местном молоке и мясе гастроШоруньжа демонстрирует какие-то феерические вкусы детства. Кухня луговых мари простая, но незабываемая. Блины из печи кажутся разросшимися оладьями сантиметром в ширину. Суп с ржаными клецками, щавелевый сладкий пирог и даже палыч – местный плов-каша из риса, мяса и моркови – все как бы вспоминаются на «кухне моей бабушки». Мясо берут любого, кого в лесу поймают – корову, зайца или белку. Зато палыч (настоящий, а не «От Палыча») готовится в каравае крупного хлеба, в печи и с марийской молитвой, ведь на праздник его подают.
В прошлом году праздников организовали аж двенадцать – по статусу столицы фино-угорского мира-2019 полагалось. Собирали гостей из многих стран – от Эстонии до Венгрии. В этом году пока запрет. Но атмосфера праздника не ушла. В Шоруньже освоены марийские музыкальные инструменты – местные «волынки» и барабаны, жители танцуют свадебный танец и марийскую «чечетку»-табардык. А делать это надо в народной одежде из конопли – хлопок и лен здесь до 60-х годов прошлого века не видели...
Сегодня в Шоруньже уже три студии по пошиву и марийской вышивке, саморожденные дизайнеры творят новые вариации старинного узора красным с черным по белому, который обозначает сложенную на нескольких квадратных сантиметрах целостную вселенную. Ведь красный – жизнь, чёрный – земля, а белый – свет. И целого мира тут не мало. А ещё на свадьбу надевают зелёные костюмы – символ рождения новой жизни.
Кстати, самому попробовать на станке конопляное ткачество дают любому гостю в местной этнографической усадьбе. Там же прядут и ткут мастера, вышивают и шьют платья, рубашки, платки, ручники. Пропускная способность небольшая, но за месяц могут товар отправить на заказ в любую точку планеты. Так же и с плетенками из лозы – если шумовку или погремушку мастер делает быстро, то на кресло – пару месяцев надо.
Поработав – можно сходить в родник умыться. Водопровода и газа в здешних местах нет, а вот родники обустраивают с древних времен. Строят над ними «часовню», рядом ставят лебедей из автошин, на трубу дарят божеству воды цветочки. Кстати, родник приспособлен и как полоскалка для одежды – невыпитая вода течёт дальше по жернову, у которого стоят колышки для «управления» бельём.
После омовения можно и помолиться. Вот молятся, например, о достройке местной школы. Пока безрезультатно. Огромный комплекс стоит на 2/3 пустым. Блок для учёбы используется, а спортзал, столовую и актовый зал законсервировали годы назад и никак не восстановят строительство. Сейчас деньги дают только под новые школы и только под занятия, а как быть, когда уроки уже идут и часть здания работает? Ни в какие программы это не лезет у нас ведь чаще «стройки века» любят, а не маленькие проекты «на земле»...
Какому богу нужна молитва – сразу и не поймёшь. Богов здесь больше, чем имён Аллаха (99), у каждой природной силы свой бог. Солнце, например, это божество женского рода. Но вот Всевышний (Юмо) – один. Это он управляет вселенной, космосом, мирозданием. И именно поближе к нему идут в священную рощу. Заходим в ближайшую Кусото (общественную рощу – а бывают ещё семейные, личные), памятник культуры регионального значения. За большой входной площадью идёт мостик в лес, там на опушке около священной берёзы и собираются до полутысячи марийских язычников. Дерево – это не бог, а дорога в космос, связь с Юмо. Рядом – организованный мангал для жертвоприношений («вот, до ковида, коня варили»). Но бережное отношение к природе, ограничения безумного потребления у мари во главе угла – готовую жертву люди едят сами, немного оставляя богам и потом сжигая. У бога-дерева или цветка, если хотят срубить или сорвать спрашивают разрешения и дают обещание взять только то, что точно надо. Ведь бережливость – это то, что проверено вековой практикой, что заповедовали «точто-мари» («прежние люди/наши предки»). А их надо слушаться. И тогда можно смело выходить после молитвы из священной рощи мимо надписи «алал лииже — пусть сбудется»!
