Ирина Петрайтис по крупицам искала информацию о том, какие рукавицы носили наши предки.
На варежках Ирины Петрайтис — старинные северные орнаменты
Фото: Тимофей Калмаков
Ирина Петрайтис живет в поселке Рябинино под Чердынью — том самом, где родился и вырос нынешний губернатор Пермского края Дмитрий Махонин. Ирина никак не связана с политикой. Она возрождает традиционные орнаменты севера Прикамья и вяжет рукавицы, используя их. Узорные варежки, которые получаются у мастерицы, максимально приближены к тем, что носили 100 и даже 200 лет назад жители Чердынского и соседних уездов. Несколько лет назад женщина получила звание «Народный мастер Пермского края». Мы побывали у нее в гостях.
Ирина живет в Рябинино с детства. Ее отец Эдуард Петрайтис долгое время руководил Рябининским сплавным рейдом (рейдами называют предприятия, занимающиеся транспортировкой леса по рекам. — Прим. автора). После школы Ирина поступила на специальность «прикладная математика» Пермского госуниверситета.
Ирина Петрайтис показывает одну из своих работ
Фото: Тимофей Калмаков
— Мне математика очень легко в школе давалась. А потом я решила, что будущее принадлежит машинам и программам, — рассказывает Ирина. — Так оно и оказалось, только рано я получила это образование.
После окончания вуза девушка вернулась в Рябинино — нужно было ухаживать за больной мамой. Через некоторое время устроилась на сплавной рейд: была нормировщиком, работала в отделе труда и заработной платы, в бухгалтерии, налаживала компьютерную сеть.
В конце 90-х дела на рейде пошли плохо, и Ирине пришлось искать новый способ заработка. Выжить и прокормить двоих детей помог огород.
Дом мастерицы стоит на берегу Вишеры. Такой вид открывается с участка
Фото: Тимофей Калмаков
— У нас тут всё было распахано. Было, по-моему, семь грядок клубники, — описывает Ирина. — Мы ее продавали. Смородины было 35 кустов. Пока в район не пришли цветочные магазины, я выращивала на продажу цветы. На 1 Сентября делали по 200 букетов. За ними ездили даже из Красновишерска. Композиции заказывали на свадьбы и юбилеи. Охотники из Соликамска, из Березников, приехавшие в наши места на выходные, просили составить букеты для жен.
Потом был этап «рассадного бизнеса». В пяти теплицах Ирина выращивала баклажаны, перцы, помидоры, кабачки, патиссоны, огурцы и даже дыни, а потом продавала рассаду в окрестных городах. К вопросу выбора семян подходила серьезно: спрашивала у поставщиков, что лучше подойдет для сурового рябининского климата, и даже лично ездила в семеноводческие компании.
Если выйти за забор, становится еще красивее
Фото: Тимофей Калмаков
— Съездила к ним, со всеми поговорила, рассказала, что я тут на Северном полюсе живу, — смеется Ирина. — Я для «Русского огорода» делала испытания огурцов «Русский изумруд» в нашей климатической зоне. Очень хорошие огурцы, весь район садит до сих пор.
Когда дочь Ирины поступала в университет, с женщиной случилось несчастье — она попала в аварию и получила двойной компрессионный перелом позвоночника. Тогда она поняла, что таскать и копать, как раньше, больше не сможет. Но Ирине всё равно удалось выучить дочь на деньги с продажи рассады. Правда, для выполнения тяжелых работ ей пришлось нанимать соседского паренька.
В 2000-е участок у дома Петрайтисов был распахан: тут выращивали рассаду и цветы на продажу
Фото: Тимофей Калмаков
Тем не менее со временем Ирина всё равно объявила постоянным клиентам, что больше не будет выращивать рассаду. Через некоторое время те пришли к ней с тортом и упросили все-таки делать небольшую партию для своих.
Именно после перелома Ирина начала активно вязать. Сначала теплые носки для себя и подруги у нее попросила дочь, живущая в общежитии ПГНИУ.
— Я связала какие-то красивые, — рассказывает Ирина. — Соседки посмотрели, и всем стало надо. Я до Нового года вязала на весь этаж. Потом перед Новым годом девушки решили, что мамам и папам надо подарки сделать. И я поняла, что на этом можно зарабатывать.
Эти варежки похожи, но связаны в разное время. Те, что слева, Ирина подарила маме, когда была подростком, а правые связала уже взрослой
Фото: Тимофей Калмаков
Сначала Ирина Петрайтис продавала свои работы в пермском магазине швейных товаров, который принадлежит ее подруге. Потом начала сотрудничать с чердынским магазином «Народные промыслы»: вязала варежки с местной символикой для важных гостей города и просто на продажу. Сейчас главным источником дохода стало сообщество во «ВКонтакте» и аккаунт в Instagram.
— Я обычно говорю, что я совершенно не русская, — улыбается женщина. — У меня восемь национальностей намешано: литовцы, белорусы, немцы, русские, коми-пермяки. Впервые коми-пермяцкое узорное вязание я увидела у бабушки и прабабушки в Ильинском районе. Там мне поручали распускать старые вещи, сматывать цветные нитки — тогда это был страшный дефицит. И это осталось в моей детской памяти.
Литературы об узорном вязании севера Прикамья немного, информацию приходится собирать по крупицам
Фото: Тимофей Калмаков
Еще одно детское воспоминание связано с нянькой младшей сестры Ирины. Однажды она подарила девочкам собственноручно связанные «бисерные» варежки. Такие рукавицы состоят из мелких участков разного цвета, часто перемежающихся между собой. Этот вид узорного вязания, как позже узнала Ирина, был распространен в Чердынском уезде.
— Первые основы вязания мне показала бабушка, когда устала вязать на всех носки, — говорит Ирина. — Свои первые носки — обыкновенные, из овечьей шерсти — я связала настолько туго, что они стояли, как сапоги. Прихожу радостная, показываю бабушке, а она говорит: «Ну поставь их в угол, сапоги-то у нас в углу стоят». Тогда мне лет семь было. В девять лет я уже хорошо вязала.
Часто варежки делали универсальными — такие можно надевать на любую руку
Фото: Тимофей Калмаков
Многому Ирину Петрайтис научила библиотекарь Любовь Алексеевна, которая вела кружок по вязанию.
— Она показала мне кучу резинок, кучу пяток, кучу способов закрытия варежек и носков (оформления части, прилегающей к пальцам. — Прим. автора). Теперь это всё в интернете есть, а тогда ведь ничего не было, — рассказывает Ирина.
Постепенно, уже во взрослом возрасте, мастерица поняла, что популярная «норвежская звезда» и другие распространенные орнаменты — не совсем то, что ей хотелось бы вязать. Возникла идея воссоздать варежки, которые традиционно носили на территории Чердынского района. Возможно, интерес к местным орнаментам подогрели те, детские воспоминания.
У правильных северных варежек рисунок на изнанке читается так же четко, как на лицевой стороне
Фото: Тимофей Калмаков
— Я подумала, что мне надо поискать наши местные варежки. Спросила в музее. Там ответили, что ничего нет — ноль. Подключила всех чердынских вязальщиц. У них тоже не оказалось ничего со старыми узорами. Потом прошла в Рябинино по всем бабушкам. Тоже безрезультатно. Пришла в нашу школу, собрала учеников 5–8-х классов, всё рассказала, говорю: «Значит так, дома все поищем, в сундуках, везде посмотрим. Кто найдет старые варежки, тому приз — большой шоколадный торт». И ничего, как будто пустое место. В Гайнах вязание есть, в Соликамске в музее есть, в Республике Коми есть, а у нас нет.
В поисках местных узорных варежек Ирина Петрайтис написала на электронную почту историку и краеведу Георгию Чагину (он был знаком с отцом Ирины и бывал у них в доме). Между ними завязалась переписка.
Приглядитесь к части, прилегающей к пальцам, и увидите так называемое закрытие на шести дорожках
Фото: Тимофей Калмаков
— Георгий Николаевич ответил через день. Он сказал, что очень поддерживает мое начинание, и последние узорные варежки видел в Верхней Колве и Гадье (одни из самых северных когда-либо существовавших населенных пунктов Пермского края. — Прим. автора), — пересказывает героиня. — Пообещал порасспрашивать автора книг об орнаментах Коми Галину Климову, которая ранее была в Чердынском районе с экспедицией и находила варежки.
Краевед удивился, что в Чердынском музее не нашли ни одной пары рукавиц с местным орнаментом, и вспомнил, что когда-то отдавал им 15–20 пар. После этого мастерица снова пошла в музей и стала требовать показать варежки.
Один из традиционных для севера края орнаментов — «орепей»
Фото: Тимофей Калмаков
— Нашли тех, кто раньше в музее работал, и они мне в конце концов признались, что у них это всё моль испортила, — сокрушается Ирина.
Так Чердынский район остался без образцов народного узорного вязания. Но Ирине Петрайтис все-таки удалось найти примеры рукавиц, которые носили в ее родной местности. Фотографии нескольких пар варежек ей прислал Георгий Чагин, еще ряд рукавиц после смерти краеведа показала его жена Людмила Кирилловна, что-то Ирина увидела в Соликамском музее, что-то — в книгах Галины Климовой.
Рукавицы и чулки из коллекции Георгия Чагина
Фото: Екатерина Петрайтис
За годы изучения вопроса Ирина по крупицам собрала информацию о многих местных, северных особенностях вязки. Выяснилось, что у «правильных» рукавиц на изнанке рисунок должен быть таким же, как на лицевой стороне — только в зеркальном отображении. «Закрывать» варежки следует методом «шести дорожек»: так часть, где располагаются пальцы, получается более объемной и комфортной. Оказалось, что в Чердынском уезде часто не разделяли варежки на правую и левую, вязали их так, чтобы носить можно было на любой руке. Это позволяло сэкономить время при одевании: «сунул руки и идешь работать». Подобных нюансов масса.
По словам Ирины Петрайтис, один из самых ярких орнаментов, который был распространен на севере Прикамья, — «макошь». «Макошь» — это образ, пришедший еще из дохристианских времен. Считалось, что она — символ плодородия и покровительница женщин. На вязаных вещах «макошь» изображают в виде куколки.
Еще один знаковый орнамент — «макошь»
Фото: Тимофей Калмаков
Еще один характерный для севера края узор — «орепей» (значит «репейник»).
—« Орепей» — это символ солнца у народов Коми. Люди верят, что он притягивает всё хорошее: богатство, любовь, удачу, — объясняет героиня.
Однажды варежки с «орепеем» и другими похожими орнаментами Ирина привезла в Красновишерск, чтобы продать вместе с рассадой. Рукавицы сразу заметили жительницы коми-язьвинских деревень Антипина и Ванькова и, приговаривая «наши, наши», купили их все. Такое признание стало большой радостью для вязальщицы.
Здесь тоже можно увидеть «макошь»
Фото: Тимофей Калмаков
Верхне-Колвинский орнамент, получивший такое название из-за мест, где был наиболее распространен, похож на веточки мха или рога оленей.
— Во-первых, мне интересно, — объясняет свое увлечение местным узорным вязанием Ирина. — Есть маркеры, которые мне дают силы. Раньше сяду в автобус, а там все едут в китайских холодных перчатках. А сейчас из 20 человек 10 будут в моих варежках. Мне это как бальзам на душу. Чувство собственного достоинства возникает тогда, когда понимаешь, что за тобой стоят тысячи талантливых людей, твоих предков, которые жили на этой земле, создавали ее красоту, передавали ее по наследству. Когда это чувствуешь, то понимаешь, что это и есть корни, связь с родом. И эту связь нужно хранить.
А это верхне-колвинский орнамент. Он похож на веточки мха или рога оленей
Фото: Тимофей Калмаков
В год Ирина Петрайтис вяжет до 100 пар варежек. Выполняет не только орнаменты севера Прикамья, но и узоры Республики Коми, Архангельской области, Прибалтики.
— Мне моя специальность помогла, знаете, чем? Способностью строить алгоритмы и схемы, которая важна в программировании. Я смотрю на варежку и уже вижу, как можно составить эту схему, — рассказывает собеседница.
Все изделия мастерицы — из российской фабричной пряжи. Нитки ручной работы в Чердынском районе, к сожалению, найти трудно.
Еще одна работа Ирины Петрайтис
Фото: Тимофей Калмаков
— В последний раз мне на носки пряла пряжу бабушка, которой уже 100 лет, — говорит Ирина. — Никто не хочет прясть. Все, кто прял раньше, уехали в другие города.
Сама Ирина покидать родные места не хочет. Для нее Рябинино — это место, куда ее отец вложил много сил, где она любит каждый уголок и всех знает.
Эти рукавицы — одни из самых ярких
Фото: Тимофей Калмаков
— Коми-пермяки верят, что у каждого человека должно быть свое дерево. У меня есть такое — вот эта старая береза (она растет на краю участка, на высоком вишерском берегу). Когда мне плохо, я обнимаю ее, прикладываюсь сердцем к выемке в стволе и отдаю все свои боли и печали, — признается Ирина.
Ирина Петрайтис и ее дерево
Фото: Тимофей Калмаков
