…почитать «наперсточный канал», хотелось добавить, ага. Смеха ради. Но читать будем другое — пропавшую летопись Иоакимовскую, что подробнейше переписана была Василием Никитичем Татищевым (1686-1750). Крупным деятелем петровской России. Администратором, горным инженером, географом, но в душе — историком. Вне всякого сомнения — блистал бы в топе Дзена в этом разделе, талант…

Находка

Татищев та еще глыба. На протяжении всей сознательной жизни собирал летописи, исторические документы, нашёл и опубликовал «Русскую правду» и «Судебник Ивана Грозного». Но особое место в находках занимает Иоакимова летопись. Подлинный Список которой никто, даже сам энтузиаст, не видел. История находки такая.

Собирая древние рукописи, он обратился к своему родственнику — архимандриту Бизюкова монастыря Смоленской губернии: поскреби мол, по сусекам, нет ли каких древних историй для просмотра… В мае 1748 г. Татищев получил письмо с тремя тетрадями. Пояснялось: сочинения принадлежат монаху Вениамину, «который о собрании русской истории трудился по многим монастырям». Тетради Вениамин просил немедленно ему возвратить по прочтении.

«По сим тетрадям видно, что из книги сшитой вынуты, по разметке 4, 5 и 6-я, письмо новое, но плохо сделанное, склад старый, смешенный с новым, но самый простой и наречие новгородское».

Дальше история закрутилась похлеще детективной. С самого начала Таттищев заметил: кое-что с «Повестью временной…» откровенно не стыкуется. Самое вопиющее несоответствие — сарматы названы славянами, «в чем он, веря польским (хроникам), обманулся». Увлекшись историческим расследованием, Татищев переписал…

«Только то, чего у Нестора не находится или здесь иначе положено».

Само собой, он захотел взглянуть на исходники, с которых ему делали списки-тетради. Увы, его родственник сообщил: монах Вениамин в сентябре 1748 г. умер, а пожитки его растащены. Позже выяснилось, ни про какого «Вениамина» слыхом не слыхивали в монастыре. А книга принадлежала архимандриту-родственничку. Тот начал путаться в показаниях, сказывая: выписки делались лично где-то в Сибири. И Татищев заключил, что имеет дело с выдержками из древней рукописи Иоакима, первого епископа Новгородского (прибыл на Русь в 991 году, умер в 1030).

2

Призвание варягов

Для вашего покорного слуги — самое интересное. Если телетайпно, история с варягами (до Рюрика) приключилась такая.

Был некий князь Вандал, правил славянами и кем-то еще многим. Он имел сыновей: Избора, Владимира и Столпосвята. Каждому построил по городу, по их именам нарёк их, умер в старости. Ему наследовал Избор, потом — Владимир.

«После Владимира княжили сыновья его и внуки до Буривоя; был он девятым после Владимира. Буривой не раз побеждал варягов и стал обладать всею Бярмиею до Кумени. Наконец, при оной реке побеждён был, воинов своих погубил, сам едва спасся, пошел во град Бярмы, что на острове стоял, крепко устроенный, и там, пребывая, умер. Варяги же град Великий захватили и дань тяжелую возложили на славян, русь и чудь».

Собравшись с мыслями, люди послали к Буривою, позвали к себе в Великий Град его сына Гостомысла. Тот согласился, варягов перебили, выживших — изгнали. Короче, полностью забедили. Гостомысл заключил с варягами мир,

«и стала тишина по всей земле. Был Гостомысл муж великой храбрости, такой же мудрости; соседи его боялись, а его люди любили».

3

Достоверность

Иоакимова летопись Татищева, как и вся «История Российская», была встречена обществом с крайним недоверием. Ворчал научный мир — мол, её сложно читать, много нелепиц и т.д. … Возглавил «партию критиков» князь Щербатов. Но и защитники нашлись — рекомендую к изучению генерал-майора, русского историка XVIII в. Ивана Никитича Болтина. Дело, однако, решило мнение немецкого историка на русской службе Августа Шлёцера.

Этот тевтон, огромный фанат Нестора и его «Повести временной...» — не признал Иоакимову летопись — за достоверную. Куртуазно и вежливо обвинил Татищева в подлоге. Долго потом извинялся, но слово — не воробей. В Академии Наук поняли всё соответствующим образом.

Во второй половине XIX века отношение к Татищеву и Иоакимовой летописи изменилось. Русский историк и ректор Московского Университета Сергей Соловьёв уверял: Татищев первый начал обрабатывание русской истории, первый показал, что она такое, какие существуют средства для её изучения. В правдивости Иоакимовой летописи не сомневался, часто цитировал и использовал. С уточнением — доверять стоит летописной ее части, а легенды о предках славян — считать объектом тщательной проверки. Продавил, благосклонно принятую научным миром, идею: Иоакимова летопись дополняет или уточняет известные летописи.

Короче, изучением записей Татищева занялись всерьез. А в энциклопедии Брокгауза и Ефрона за 1901 г. о Татищеве, наконец, написали так:

«Добросовестность Татищева, раньше подвергавшаяся сомнениям из-за его так называемой Иоакимовской летописи, в настоящее время стоит выше всяких сомнений. Он никаких известий или источников не выдумывал…»

Действительно, состряпать ее, даже самому талантливому историку — было не под силу. Изучение Иоакимовой летописи показало, что она многослойна. Ещё в XIX веке стало понятно: сочинение составлено из русских и польских хроник разного времени. С добавлением античных сюжетов и украшательств, типичных для XVII столетия.

4

В 1900 году Алексей Шахматов (русский лингвист, философ и историк) высказал гипотезу: в основе Иоакимовой летописи лежит текст, составленный Иоакимом Корсуняниным между 991 и 1030 гг.:

«Вчитываясь внимательно в изданную Татищевым Иоакимову летопись, мы приходим к следующему выводу: рассказ о крещении Новгорода содержит черты, обличающие современника; некоторые части его могут принадлежать первому епископу Новгородскому Иоакиму».

Первое материальное подтверждение (археологией) текста Иоакимовой летописи — известие о разрушении Святославом Игоревичем христианских храмов в Киеве. Вывод такой:

«Есть весьма убедительное доказательство достоверности сведений: постамент идолов киевских языческих богов, поставленный в самом центре княжеского Киева, был вымощен плинфой и фресками христианского храма, разрушенного до 980 г. …У составителя Иоакимовской летописи мог быть в руках какой-то не дошедший до нас более ранний источник, сообщавший сведения, часть которых блестяще подтверждена археологическими данными».

Трактовка Летописи

Даже сам Татищев, истово доверявший этому источнику, предупреждал: Славен и Скиф — не братья. Поскольку уже во времена Петра Первого было понимание — славяне не родственны столь близко скифам. Словенск — считал Старой Ладогой, не верил в славянское происхождение имени Вандал. Германские имена у славянских князей (Гардорик, Гунигард) отнёс к влиянию гепидов и гуннов.

Даже сегодня эти соображения выглядят разумно. Поскольку славяне вобрали в себя: что-то от германцев-готов, часть — от родственных тем гепидов. Этим табором они входили-таки в державу гуннов. Князь Вандал правил «от моря до моря», — по Татищеву, — от Балтийского моря до Ладоги, моря Русского (но так же это — Черное море). Как финны его называли. Нестор же в ПВЛ именует Ладогу — «озеро великое Нево». В скандинавских сагах озеро называют Альдога, от финского aalto — «волна». Выбор Татищевым финского названия понятен — он был сторонником финского происхождения варягов.
5

Неславянские названия Татищев посчитал сарматскими (финскими), взятыми от полиглотов-норманнов. А Избор именовался у них — Кунигард. Симптоматично… Это название впервые появилось у немецкого хрониста Гельмольда в XII веке, «Кунигардом» названа вся Русь. Датчанин Саксон Грамматик (XII в.) и «Вилькина-сага» (XIII в.) — именовали Русь «Конухардом». О Биармии Татищев делает примечание:

«Это есть достопамятное изъяснение, что Бярмия или Корелия тогда об реку Кимень с Финляндиею или Варягами граничила».

Действительно, Кимень (или Кумень) — река Кюмийоки в Финляндии. И Татищев уверен: Биармия — это Карелия. Его до сей поры горячо поддерживают современные финские учёные. Популярно мнение, что Биармия находилась в Карелии. А Бярма-град, где после поражения от варягов засел Буривой, — это русская Корела, у финнов — Кексгольм. И стоят они на двух островах. Очень похоже на правду, поскольку в «Вивлиофике» Н.Новикова (1773-1775) опубликована рукопись XVI — начала XVII в. Там есть запись:

«Лето 6387 (879) умре Рюрик в Кореле в воине, там положен бысть в городе Короле, княжив лет 17...»

6

Ныне город называется Приозёрск, но укрепленное городище там построили в XII веке, неплохо раскопано и изучено. Есть еще, более старый Тиверский городок (от X до XII вв.), расположенный в 25 км к юго-западу от Приозёрска на одном из островов Вуоксы. Тамошние находки датируются даже IX веком. Но увы… Сомнительна смерть Рюрика в Тиверском городке, тем более — смерть Буривоя, на полвека раньше. Здесь Татищев ничего не прибавил к пониманию исторической загадки…

Мифология Летописи

Тут мнение научного мира такое: анализ языка, литературных приёмов и источников указывает на XVII век. Как и «Сказание о Словене и Русе». Описывая ранние времена, авторы обеих произведений используют известные им предания. Почти уверенно можно говорить: писалось всё новгородцами духовного звания, использовали одни и те же предания из этих же краёв.

Отбор источников они проводили в соответствии с уровнем культуры и личными предпочтениями. Автор «Сказания» — ярый разоблачитель язычников, геополитически ориентирован на Русский Север и Сибирь. «Псевдо-Иоаким» изрядно начитался греческих и польских авторов, махровый норманист, весьма благосклонен к «варягам из Скандинавии». Но оба автора — патриоты Новгорода, каждый на своё разумение отбирали утверждающие мифы исключительно местного происхождения. Так что… верить можно документу Татищева. Летописной части — уж точно. А более древние эпохи, мифологические… Оставим анти-норманнистам и норманистам, пускай друг другу холки теребят.

Поиск

Журнал Родноверие