Диссимиляция на уровне субэтноса безусловно нужна. Во-первых, у больших народов вроде русских (можно привести полно других примеров) единство проявляется в основном на уровне декларации, а не дел, поэтому обычный русский человек как правило предоставлен сам себе, в лучшем случае за ним стоит семья или родня (можно сказать, что он «атомизирован»).
Схожее положение вещей можно пронаблюдать на примере древних суперэтносов — тех же славян или германцев — которые осознавали свое единство, что не мешало им воевать между собой племя на племя или образовывать союзы с чуждыми народами против своих сородичей (например, союз полабов-ободритов с немцами против полабов-лютичей). Можно сказать, что единство в делах проявлялось максимум на уровне племени, а древнему племени как раз можно сопоставить современный субэтнос. Субэтнос количественно меньше этноса, из-за этого удельная «ценность» своих как бы становится выше, просто в силу их малочисленности и наличия «чужого» окружения. Благодаря этому становится возможной диаспоризация, которая существенно улучшает жизнь людей, за счет их сплоченности, готовности предоставить приоритетные по отношению к «чужим» условия и помочь реальными делами.
Во-вторых, по-прежнему доминирующая среди современных русских православная религия достаточно враждебно относится к язычеству, а в обществе существуют некоторые предрассудки по отношению к язычникам, которые часто рассматриваются как «сектанты», «экстремисты» и так далее. Таким образом, русское общество в общем невольно отсекает от себя свою часть — это можно сравнить со стигматизацией сербами своих сородичей, перешедших в ислам, в результате чего сформировался отдельный этнос «славян-мусульман», «бошняков».
С другой стороны, текущее поколение русских язычников подрастало и развивалось среди обычных русских людей, исключений из этого практически нет. В результате в них были заложены общие для всех русских паттерны мышления и поведения, образы «своего» и «чужого» — все это уже не искоренить из сформировавшихся индивидов. Также очевидно, что для диссимиляции необходима элементарная географическая самостоятельность (имеется в виду не отчуждение территории, а заселение малолюдных районов компактными группами), адекватные примеры которой на данный момент практически отсутствуют. До тех пор, пока ситуация не изменится, тезис в начале абзаца будет справедлив и в отношении будущих поколений.
Предположим, некоторое обособление все же состоялось, и дети язычников больше не воспитываются в «общерусской» среде. В таком случае можно сказать, что, во-первых, их родным языком по-прежнему будет русский, даже если в нем вдруг начнут возникать диалектные особенности. Во-вторых, современное родноверие крайне комплементарно русской культуре и традиции, в том числе уже православной эпохи, и во многом основано на них, поэтому можно заключить, что люди, воспитанные в славяно-русской традиции, станут носителями русской идентичности, пусть и со своими особенностями.
В общем, диссимиляция на уровне субэтноса безусловно нужна. Что касается дальнейшего обособления, то здесь нужно занять беспристрастную позицию. Если пойдет само по себе — ну так тому и быть, искусственно бороться за сохранение русской соборности смысла нет. С другой стороны, и форсировать ничего не нужно, нет ничего плохого в единстве, которое, как мы показали выше, имеет под собой веские основания, — лучше потратить силы на что-то другое.
