Первое известное мне упоминание об Асташово записано в Писцовых книгах 1628-1635 года: “Деревня Осташева на речке, на Мельше, а в ней крестьяне Алферка Гаврилов, Анисимка Федоров, Савка Сивков, бобыль Алешка Сивков, пашни паханыя середния земли осмина с четвериком, да перелогу 19 чети с осминою без четверика в поле, а в дву по тому ж, сена на речке, по Мельше, и меж поль 25 копен, лесу не пашеного 6 десятин».

Было бы здорово, если бы Михаил Беклемишев с подьячим Елизарием Михайловым – дозорные, которые составили выпись об Асташово и окрестностях – строчили бы не канцелярским средневековым, а русским литературным: «Деревня, показавшаяся из-за бугра, была худа и убога. Четыре жалких лачуги ютились по разным концам поросшей бурьяном поляны, посередине которой чернела грязная лужа — очевидно, питьевой пруд. У лужи ничком лежал человек в зипуне. Мы почти приняли его за мертвеца, но, когда подошли к нему, мнимый покойник вытащил голову из грязи и произнес: «Ась?»

Однако, кое-чего можно вытащить и из писцового арго.

Например, из загадочных мер земли. Четь – это сокращение четверти, мера площади равная половине (не четверти!) десятины, то есть примерно половина гектара. Осьмина – половина четверти, то есть четверть гектара. А четверик не имеет с четвертью ничего общего – это четверть осьмины, шестнадцатая часть гектара, иными словами народные шесть соток. То есть выходит, что всей пашни в Асташово было 5 раз по шесть соток? Не совсем. После упоминания перелога – о нем поговорим позже – в тексте стоит непонятное «а в дву по тому ж». Эта формула означает, что писцы подсчитали площадь одной доли трехполья — скорее всего, той, что находилась под паром — а по озимой и яровым долям полагают, что площадь каждой равна площади пара: «а в дву по тому ж» = в двух остальных частях по столько же. То есть пашни в Асташово все-таки было не с гулькин нос, а почти гектар – немного, но хоть что-то. Для сравнения в деревнях, расположенных вокруг Чухломского озера, земля числится «хорошей», и ее на деревню бывает по десять четей, да в дву по тому ж; но эти деревни вотчинные и их крестьяне платят оброк. Асташово со своей «середней», то есть никудышной землей, деревня монастырская и оброка по всей видимости не платит, заменяя его трудом на монастырской земле, которой за Ризоположенской Авраамиевой Великой Пустыни числилось 30 четей – без уточнения разбивки этого массива по деревням.

LamgKul4 sY
Деревня Асташово. Чухломской район Костромской области. Фото Андрей Павличенков.

Теперь коротко о перелоге и пашенном и не пашенном лесе. Асташово, как и любая другая деревня Чухломской осады, была выжжена из девственного леса подсечно-огневым способом, причем выжжена с некоторым – довольно большим – запасом. Оно и понятно, на полянке много ли вырастет? А с другой стороны большие поля в три тягловых двора не возделаешь, да и истощается земля быстро. Вот и выходит, что большую часть земли Асташово занимает перелог – запущенная, поросшая бурьяном или даже кустарником бывшая пашня. До двадцати лет она может стоять пустой, потом, если не возвращать ее в оборот, станет лесом, который будет записан «пашенным» — то есть таким, который можно снова срубить и пожечь, и устроить на нем новую пашню — новину.

Мы можем посчитать полную площадь древнего Асташово – примерно гектар пашни, без малого 10 гектаров перелога, 25 копен = 2.5 гектаров покосов, и 6 гектаров не пашенного – то есть использующегося не под новину, а на строительство или дрова, леса. Итого 13.5 гектаров чистой от леса земли. Современная деревня без окрестных полей занимает 8.5 гектаров, а с полями – многие сегодня уже даже не перелог, а пашенный лес – более 40.

Вернемся к Мишке Беклемишеву, подьячему Елизарию и бобылю Алешке, лежащему ничком в грязи. Мы ничего о нем, кроме имени, не узнаем – ну разве только то, что у него есть брат Савка, и то, что их отца звали Сивкой – забавное имечко, но в те времена встречались и не такие.

hejZt91dKnw
Русские крестьяне. «Описание путешествия в Московию». Адам Олеарий. XVII в.

Вслушайтесь в то, как они звучали – чистая музыка:

“Деревня Слуда на реке Виге» — 20 верст от Асташово в той же исторической волости – «а в ней крестьян Семейка да Афонька Степановы, Неупокойко да Евтюшка Максимовы, бобыли: Афонька Дмитриев сын Завалиха, да Мишка Максимов прозвище Курица, бобыль Панфилко прозвищем Спешилко Филипьев с матерью, с Матренкой» Читаешь и видишь трех колдырей (бобыль – это крестьянин без пашни) – Завалиху, Спешилку и Курицу – провозвестников всех деревенских забулдыг будущего – а сколько я знал их в этой же местности – Чеснок, Соловей, Балангуч…

Жаль этого ушедшего многообразия имен – в английском, особенно в американском оно осталось, а в русском сошло на нет. Вот очень беглая выборка: Смородинка и Калинка; Конушка и Котурка; Молчанко и Нехорошко; Рычок и Панок; Первушка, Вторушка и Меньшичко; Русинка и Дружинка; Тугаринка и Салтанка; Матюшка и Шумилко; Безсонко, Докучайко и Томилко. Словом, если вы ломаете голову над происхождением названия какой-то деревни – скажем, Воиново или Кабаново – не сомневайтесь, Воиново не имеет отношения к войне, а Кабаново к копытной фауне – и то и другое названы по основателям – Кабанко да Войко. 9 из 10 деревень названы именами основателей — Асташово в честь Асташки — Астафия, а какое-нибудь Шелтирогово – по чьему-то лихому прозвищу.

С гидронимами ровно наоборот – почти все они древние и несут память о дославянском населении местности. Даже если они кажутся русскими – например ручей Кусть, на котором сегодня стоит лесопилка – местные жители считают, что он называется так, потому что зарос кустарником. Но согласно Дозорной книге за 1615 год, этот ручей называется «Кусь» — а это распространенное название многих речек Костромского севера, которое вероятно происходит от финского слова «кусе» — ель, то есть «еловая речка». Мелша, главная речка окрестностей Асташово – «нету и не было там никакого мягкого знака!» любят поправлять коверкающих название горожан деревенские – записана в Дозорной книге, как Нельша – и тоже имеет свою сестру – Нельшу, приток Неи. Происхождение этого названия более туманно, но, возможно, взято из марийского, в котором означает речку с водоворотами. И, наконец, безымянный ручей, вытекающий из озера, на котором стоял Ризоположенский монастырь – сколько я не спрашивал местных жителей, не было никого, кто помнил его название – оно стерлось, забылось — но существует в Писцовой книге: ручей называется Вёкоска – маленькая Вёкса, она же Вуокса — «речка, вытекающая из озера».

Последнее что можно бегло вычитать из писцовых книг касается вымирания русской деревни — оно началось не при Брежневе и не при Сталине, а в 17 веке или раньше. Текст пестрит пустошами, на которых где «пахал наездом Исачко Васильев да умер в 118 году» а где «двор пуст Данилки Копылова – убит на Костроме в 117 году» — то есть погиб в стычке с отрядами Тушинского вора в 1607 году. Кроме пустошей упоминается множество жилых деревень, от которых теперь и следа не осталось. Таких деревень много больше, чем тех, что существовали в конце 19 века, но не упомянуты в писцовых книгах. В некоторых случаях по косвенным признакам – например, названию ручьев– их можно приблизительно локализовать. Нанеся такие точки на карту, становится ясно что основной движущей силой вымирания были не войны и моровые язвы, а рационализация – чем меньше деревня, чем дальше она отстоит от плотно населенной местности, тем больше у нее шансов исчезнуть. Все, как всегда.

Поиск

Журнал Родноверие