«Внутренность храма раздѣлялась на двѣ части — переднюю часть и собственное святилище. Святилище иногда находилось въ серединѣ храма. Думаю — иногда, потому что Саксо грамматикъ замѣчаетъ положенiе святилища по серединѣ Руjевитова храма какъ особенность, говоря объ этомъ храмѣ только то, что въ немъ было отлично отъ храма Святовидова, и не говоря о другихъ храмахъ вовсе ничего, безъ сомнѣнiя, потому что о нихъ нельзя было сказать ничего особеннаго.
Если-же святилище только въ нѣкоторыхъ храмахъ занимало середину, то въ другихъ оно было, конечно, въ концѣ, противуположномъ входу. Такъ, кажется, и было въ Арконскомъ храмѣ Святовида: идолъ перерубленный по лядвеямъ, повалился на ближнюю стѣну; слѣдовательно отъ мѣста, гдѣ онъ стоялъ, до стѣны было меньше пространства, нежели сколько въ немъ самомъ вышины отъ головы до середины лядвей. И хоть идолъ былъ выше человѣческаго росту, положимъ такъ-же высокъ, какъ и идолъ Руjевита, т.е. до пяти аршинъ (Саксо грам. 823), такъ что, слѣдовательно, отъ мѣста, гдѣ онъ стоялъ, до стѣны, на которую упалъ, было отъ трехъ до четырехъ аршинъ, то все-же не льзя предполагать, чтобы въ такомъ небольшомъ разстоянiи были и другiя стѣны храма, чтобы такой маленькiй храмъ могъ Саксо грамматикъ назвать большимъ и величественнымъ. Притомъ и самъ Саксо, говоря, что идолъ упалъ не просто на стѣну, а на ближнюю стѣну (propinquo parieti supina incidit), тѣмъ самымъ даетъ знать, что отъ другихъ стѣнъ идолъ стоялъ дальше.
Святилище отдѣлялось отъ передней части храма четырьмя колоннами и богатыми завѣсами, спущенными до земли (подъ словами: aulææ и purpura Саксо г. понималъ одно и то-же. Саксо грам. 837, 838). Главный идолъ занималъ въ святилищѣ первое мѣсто, въ серединѣ, а во кругъ него расположены были другiе идолы и священныя вещи.
Передняя часть храма, окружавшая святилище, была вѣроятно гораздо пространнѣе. Стѣны, ее окружавшiя, были украшены рѣзными изображенiями священныхъ предметовъ, рогами звѣрей, пурпуровыми тканями, — и рѣзьба была не только на внутренней сторонѣ стѣнъ, но и на внѣшней, рѣзьба, раскрашенная красками и барельефная, судя по тому, что Сефридъ называетъ ее выдающеюся изъ стѣнъ, выпуклою (sculpturas de parietibus prominentes). Изображенiя представляли боговъ и богинь, людей, птицъ, звѣрей, насѣкомыхъ, безъ сомнѣнiя имѣвшихъ соотношенiе съ религiозными миѳами. Титмаръ говоритъ о рѣзныхъ украшенiяхъ только на внѣшней сторонѣ стѣнъ храма Ретрскаго; легко впрочемъ можетъ быть, что подъ выраженiемъ „рукотворные боги“ (dii manufacti), надобно понимать не только идоловъ, но и барельефныя изображенiя на стѣнахъ.
Не всѣ храмы были окружены прочными стѣнами: иные, подобно Руjевитову въ Кореницѣ, состояли изъ однихъ колоннъ, и завѣшиваемы были тканями снаружи, такъ-же какъ внутри ими завѣшивалось святилище. Поверхъ стѣнъ или колоннъ внѣшней части храма поднималась кровля, которая также бывала раскрашиваема, — и такимъ образомъ вся внѣшность храма представлялась пестрою. Этою кровлей и поперечными балками, связывавшими стѣны или колонны передней части храма, соединялась она со святилищемъ. Нельзя предположить, что-бы кровля была совершенно плоская; а если такъ, если кровля на сколько-нибудь поднималась надъ серединой храма, то надобно думать, что поперечныя балки шли отъ внѣшнихъ стѣнъ или колоннъ только до колоннъ святилища, что потолокъ его шелъ подъ самую кровлю, — и, легко можетъ быть, оканчивался чѣмъ-нибудь въ родѣ купола или фонаря. Такъ становится вѣроятнымъ то, что говоритъ Масуди о куполѣ третьяго изъ храмовъ, имъ описанныхъ, подъ которымъ стоялъ идолъ, и объ отверстiяхъ въ кровлѣ перваго храма, о настройкахъ въ немъ сдѣланныхъ для наблюденiй восхожденiя солнца, гдѣ отмѣчались предсказанiя и откуда раздавались по храму священные звуки. Это тѣмъ вѣроятнѣе, что недавно еще, въ послѣднiе годы прошлаго столѣтiя, существовалъ въ Силезскомъ городѣ Любусѣ (Leubus) храмъ, относимый знатоками къ языческому времени, въ которомъ святилище покрыто было полукруглымъ сводомъ, а подъ нимъ помѣщались хоры, такъ что все вмѣстѣ имѣло видъ купола (Бюшингъ, Wöchentl. Nachrichten. III. 198 и слѣд.). Съ другой стороны нѣтъ ничего невѣроятнаго и въ томъ, для чего, по описанiю Масуди, служили эти куполы: все это совершенно согласно съ характеромъ язычества Славянскаго и съ обрядностiю его богослуженiя.
Ничего вѣрнаго не можемъ сказать о вышинѣ храмовъ. Они не могли впрочемъ быть слишкомъ низки: иначе-бы, конечно, не могли казаться величественными, какъ казались даже тѣмъ, которые привыкли къ великолѣпiю храмовъ христiанскихъ; по крайней мѣрѣ, ихъ низость была-бы кѣмъ-нибудь замѣчена. Ни въ какомъ случаѣ потолокъ передней части храма не могъ быть ниже главнаго идола, стоявшаго въ святилищѣ, т.е. ниже пяти аршинъ или около этого. Такъ можно заключить по тому, что говоритъ Саксо грамматикъ о Руjевитовомъ храмѣ: когда его разрушали, то стоило только сорвать завѣсы внѣшнiя и внутреннiя, что-бы идолъ сдѣлался виденъ со всѣхъ сторонъ. Предполагая-же, что над головою идола въ святилищѣ оставалось пустое пространство, и что, сверхъ того, выше могли быть галлереи для тѣхъ, кто наблюдалъ небесныя явленiя или производилъ священные звуки, о которыхъ пишетъ Масуди, не льзя не думать, что весь храмъ до верху кровли бывалъ не ниже десяти или двѣнадцати аршинъ по меньшей мѣрѣ. Само собо[й] разумѣется, что храмы, подобные тому, какой находился въ Арконѣ или въ Гуцковѣ, должны были быть несравненно выше. Очень высокимъ долженъ былъ быть и храмъ Юлинскiй, потому что въ немъ хранилось копье на вершинѣ столба удивительной вышины (mirae magnitudinis) (Эббо. 37. Андрей. II, 15. III, 9. Гизебрехтъ, ib. II, 281).
Храмы строились большею частiю изъ дерева: такъ изъ дерева былъ построенъ и храмъ Ретрскiй, и храмъ Арконскiй, и другiе. Это очень естественно; потому что всѣ Славяне издавна были мастера къ постройкамъ деревяннымъ, и, живучи болѣе въ мѣстахъ лѣсистыхъ, чѣмъ богатыхъ камнемъ, могли болѣе и ранѣе привыкнуть къ дереву, чѣмъ къ камню. Изъ того однако, что о нѣкоторыхъ храмахъ положительно знаемъ, какъ о построенныхъ изъ дерева, не слѣдуетъ, что всѣ Славянскiе храмы были деревянные. Есть, напротивъ, доказательства, что бывали и каменные. Такъ потомки Балтiйскихъ Славянъ въ Мекленбургѣ и Померанiи, расказывая до сихъ поръ преданiя о храмахъ своихъ предковъ, говорятъ, что храмы эти были сложены изъ огромныхъ камней, что сами нечистые духи сносили эти камни для людей, ихъ обожавшихъ. Основываясь на такихъ преданiяхъ, ученые не перестаютъ искать на Рюгенѣ и въ другихъ мѣстахъ развалинъ, которыя-бы могли оправдать ихъ понятiя о великолѣпiи храмовъ. Между Арабами также носились слухи о каменныхъ храмахъ у Славянъ, какъ видимъ изъ Масуди. И не одни подобныя преданiя и слухи доказываютъ, что храмы были строимы и изъ камня: кое-гдѣ еще недавно видны были и остаются до сихъ поръ остатки языческой каменной постройки. Такъ въ Саксонскомъ городѣ Ютробогѣ былъ еще въ XVI вѣкѣ храмъ языческiй, построенный изъ камня со сводомъ, низкою дверью и отверстiемъ противъ солнечнаго восхода (Дiаконъ Ганнеманъ у Вагнера, Die Tempel etc. 63–64). Такъ и въ Силезскомъ городѣ Любусѣ былъ храмъ, построенный изъ камня со сводомъ, и полъ былъ въ немъ устланъ кирпичемъ, а стѣны такъ крѣпки, что когда ихъ снимали, то надобно было взрывать порохомъ (Бюшингъ, ib. 200). Кладбищенская церковь на горѣ Мартынской, близь Мейсена въ Саксонiи, передѣлана изъ стариннаго языческого храма, что доказывается, по мнѣнiю Клемма, и ея странной формой, и ея положенiемъ (Клемм, Handbuch der german. Alterthumskunde. Dresd. 1836. 342). Нѣмцы думаютъ, что эти и подобные остатки суть остатки языческихъ храмовъ Германцевъ; но ни мѣстности, гдѣ ихъ встрѣчаемъ, ни свѣденiя, какiя намъ остались о храмахъ Германцевъ, не позволяютъ доходить до подобнаго заключенiя (Гриммъ, Deut. Myth. 57–77). Не льзя тутъ опустить изъ виду и развалинъ древнихъ зáмковъ въ земляхъ Славянскихъ, которыхъ немало встрѣчаемъ въ Рудныхъ горахъ, Исполинахъ, Судетахъ, Карпатахъ и на горныхъ отрогахъ Придунайскихъ: характеръ постройки говоритъ о ихъ глубокой древности, а мѣстность, гдѣ ихъ встрѣчаемъ, не позволяетъ сомнѣваться, что они Славянскiе. И если строились въ то время каменные зáмки, почему не могли строиться каменные храмы? О каменныхъ постройкахъ язычниковъ Славянъ есть и свидѣтельства современниковъ: такъ Эббо говоритъ о каменныхъ постройкахъ у Поморянъ; такъ Несторъ упоминаетъ о каменномъ теремѣ Ольги и пр. (Эббо. 63. Несторъ. 23). Не смотря однако на все это, не льзя оспаривать, что храмы каменные были у Славянъ рѣдки, и что самые богатые храмы были строимы изъ дерева, что въ большей части храмовъ изъ камня строилось развѣ одно только основанiе.
Вспомнивъ объ основанiяхъ храмовъ, на которыхъ въ послѣдствiи воздвигнута была не одна христiанская церковь, не льзя забыть того, что храмъ Ретрскiй, по словамъ Титмара, воздвигнутъ былъ на рогахъ звѣрей. Рога звѣрей, какъ уже было замѣчено, служили украшенiемъ храмовъ; рога обдѣлываемы были въ священныя чаши, какъ объ этомъ знаемъ не изъ однихъ жизнеописанiй св. Оттона Бамбергскаго; рогъ держалъ въ своей рукѣ идолъ Святовида, какъ расказываетъ Саксо грамматикъ (Эббо. 105. Саксо грам. 823); рогъ употребляется до сихъ поръ для гаданiй Лужицкими Сербами и Хорутанами; рога находятъ въ городищахъ: все это вмѣстѣ взятое позволяетъ думать, что рога имѣли для древнихъ Славянъ значенiе религiозно-символическое, и только какъ символъ клались въ основанiе храма, а не какъ дѣйствительный фундаментъ, который былъ-бы слишкомъ непроченъ.
Храмы были обращены главными входами на западъ, такъ что святилище было на востокъ отъ входа: съ запада былъ входъ въ храмъ Святовидовъ, съ запада были два входа въ храмъ Ретрскiй, между тѣмъ какъ восточный выходъ изъ ограды, ведшiй к морю, никому не былъ доступенъ. Востокъ считался не одними Славянами страной къ которой долженъ обращаться человѣкъ, возсылая молитвы къ Богу.
Храмъ былъ окруженъ дворомъ, обнесеннымъ оградой, которая, такъ-же какъ и храмъ, была украшаема рѣзными раскрашенными изображенiями. Было-ли что въ дворѣ или за дворомъ близь храма, объ этомъ никто изъ современниковъ ничего не упоминаетъ; можемъ впрочемъ предполагать, что было. Такъ думать заставляетъ уже и то, что нѣкоторые идолы имѣли своихъ священныхъ коней, для которыхъ должно было быть помѣщенiе не подалеку отъ храма, гдѣ совершались гаданiя конями. Кромѣ того, храмы бывали богаты разными драгоцѣнностями, множествомъ вещей, приносимыхъ въ даръ, которыя накопляясь не могли помѣщаться въ храмахъ; а с другой стороны, въ слѣдъ за совершенiемъ службы богамъ, по обычаю Славянъ, начиналось пиршество, которое не могло всегда и для всѣхъ совершаться подъ открытымъ небомъ: для того и для другаго должны были быть при храмахъ отдѣльныя постройки. Такими и были при Штетинской континѣ Триглава три меньшiя контины: полагаю, что онѣ всѣ были на одномъ дворѣ. Притомъ-же, многiе храмы стояли въ совершенно уединенныхъ мѣстахъ: жрецы и другiе служители храма не могли не имѣть своихъ жилищь близь храма — и для совершенiя служенiя всегда, когда было нужно, и для охраненiя храма и его богатствъ. Можно также предположить, что въ одномъ и томъ-же дворѣ бывало иногда и по нѣскольку храмовъ: такъ было, кажется, въ Кореницѣ, гдѣ всѣ три храма стояли близко одинъ подлѣ другаго (Саксо грам. 843).
Не льзя опустить изъ виду, что большая часть храмовъ стояли уединенно, неокруженные жилищами прихожанъ: это заключить можно изъ описанiй — и трехъ храмовъ у Масуди, и храма Ретрскаго у Титмара, и храмовъ Руянскихъ у Саксона грамматика, и храма Мальховскаго у Саксона хронографа. Стоя уединенно, они бывали защищаемы крѣпостными валами отъ вражескихъ нападенiй, и во время войны въ этихъ храмовыхъ крѣпостяхъ окрестные жители находили убѣжище, строя въ нихъ для себя временныя жилья, какъ знаемъ о Кореницѣ. Не мудрено, что со временемъ съ понятiемъ о храмѣ соединилось понятiе о священномъ, ненарушаемомъ убѣжищѣ для всякаго, кто поручалъ себя подъ защиту бога, въ немъ поклоняемаго (Гельмольдъ. I, 83)» (цит. по изд.: Святилища и обряды языческаго богослуженiя древнихъ Славянъ, по свидѣтельствамъ современнымъ и преданiямъ. Сочиненiе Измаила Срезневскаго. Харьковъ: Въ Университетской типографiи, 1846. С. 46–52).
Аркона глазами археологов и в романтических представлениях современного художника.
