Образ Марены как Пряхи, вероятно, представлен в поверьях о происхождении пятен на Луне. Стремясь истолковать эти знаки на ночном светиле, многие народы создавали толкования мифологического характера, в частности, видя в них божественную Пряху за работой.
Помещение ее на Луну опять же указывает на Марену, это подсказывает как очевидная логика (Марена – смерть, колдовство – ночь (полночь) – Луна), так и традиционные верования.
Ср. относительно Прозерпины/Гекаты, «царицы ночной, со свитой собачьей» (АГ, С. 181):
«Прозерпину, дочь Цереры, считают супругой Плутона. /…/Ее же зовут Тривией, так как она изображается с тремя ликами;
о ней Вергилий говорит:
«Три лика у девы Дианы», потому что ее зовут и Луной, и Дианой, и Прозерпиной
Она называется еще «Латониной девой» – по имени матери Латоны, и «Плутоновой супругой». По-гречески имя ее – Геката» (Первый Ватиканский мифограф. II.11.7-9).
А также слова Плутарха относительно лунных пятен (!), в которых он видел подобие земных заливов (выемок), одновременно связывая Луну с образом загробного мира:
«Наибольшую из них называют «укрытие Гекаты»
Там наказуемые души требуют и получают воздаяние за то, что они претерпели или совершили, ставши уже демона-ми» (Плутарх. О лице, видимом на диске Луны. 29).
С Луной связана и Махадеви/Кали:
«Славься, благодетельница иссиня-черная /…/ Полной луне сообразная» (Сахаров 1991, С. 58), ее имена-эпитеты– «В-образе-Луны-предстающая» (ДБП. ХII.6.19), «Луна» (ДБП. ХII.6.22, ХII.6.52), «На-челе-полумесяц-[носящая]» (ДБП. ХII.6.39), «Лунный-свет», «Луны-создательница», «С-Луною-на-темени» (ДБП. ХII.6.49), «Посередине-диска-Луны-пребывающая» (ДБП. ХII.6.51), «Владеющая-Луной» (ДБП. ХII.6.52)
Она изображается поэтическими текстами украшенной Луною, что подчеркивает вселенские размеры Богини:
«С молодой Луной, сверкающей на диадеме» (ДБП XII.8.53),«На лбу ее месяц и она укра¬шена змеями» (Кинсли, С. 93), «Со спутанными воло-сами, венчанная тремя диадемами и полумесяцем» (КлП. 60.58)
Украинская сказка, известная в единичной записи, зафиксировала уникальные сведения о Хозяйке Луны, собственно, являющейся локальным случаем общеиндоевропейского образа.
Королевской дочери запрещают любоваться на месяц:
«Там живе Мiсячна Королева. У неї є мiсячна мантiя. Хто її надiне, володiти мiсяцем стане»; девушка, тем не менее, продолжает свое занятие и, наконец, видит ту, которой пугали: «на променi стояла жiнка в мантiї. Вона вся сяяла мiсячним сяйвом» (Зинчук 39, № 235)
Для нас, разумеется, наибольший интерес представляют редкие материалы славянской традиции, повествующие о Пряхе на Луне. В лужицком предании девушка по имени Мария не возвращается ночью домой, забросив на посиделках прядение и предпочитая вместо этого танцевать при свете Луны с компанией приятелей.
За это мать проклинает ее:
«Чтоб ты в наказание за свое непослушание сидела на месяце и пряла там веки вечные!», после чего невидимые руки возносят девушку вместе с прялкой на Луну, «И там наверху сидит она и поныне, крутит прялку, а когда месяц полный, ее можно увидеть. Прядет снежно-белые тонкие нити, которые в конце лета падают вниз на поля. Это те самые «летающие» или «нитки Марии» («Marianské nitky»), которые в ясные осенние дни висят на крышах и деревьях» (Malý, s.174; Hanuš 1864, s. 48; Афанасьев 3, С. 275)
Имя Марии тут весьма показательно, вполне определенно указывая на корень *mar-. Замечу, что непослушная девушка плясала в день, посвященный Деве Марии.
Ср. польское поверье относительно неожиданно теплых днях, случающихся посреди осени
: это Богородица «плывет в облаках над миром», а «вместо скипетра она держит кудель в руке и прядет» ткань для рубашек душам детей, умерших до крещения (Królowaniebios, s. 33)
Перекличка наблюдается явная: речь идет в обоих случаях об осени, персонаж носит одно и то же имя (хотя имя Марии во втором примере заменено «статусом»), у полабских славян предание служит объяснением появления ниток-паутинок, у поляков – теплые дни вызваны прядением Богини, сидящей за куделью.
Предания о лунных пятнах, связывающие их с темой прядения, имеются также у южных и западных славян: в сербском предании девушку, прявшую в субботу, к себе забрал Месяц, и теперь она видна на Луне за прялкой (Janković, s. 109), «у болгар и у сербов – девушка прядет кудель, у чехов и поляков – пророчица Сибилла шьет рубаху, приближая тем самым конец света.
Например:
«Когда-то луна была девушкой. Мать прокляла ее, и она стала луной. Пятно на ней как кудель, которую она пряла, когда была девушкой» (Пловдивский окр.), «В Польше и в Моравии считают, что на луне сидит Сибилла и шьет рубаху. Каждый день она делает один стежок; когда закончит шитье, наступит судный день» (Гура 2006, С. 464; Bartoš, s. 292), в Че-хии известно аналогичное «предание о деве из Коруне и ее рубашке: когда она дошьет ее, наступит судный день» (Grohmann 2009, s. 31)
Упоминания конца света представляются весьма значимыми в свете основной темы нашего исследования: Марена суть Богиня Смерти, а здесь этот аспект представлен в глобальном масштабе. Она – Атропос для всего сущего мира, в свою пору взмахом острого серпа пресекающая нить Жизни – именно так, с большой буквы.
Как сказано в средневековом «Романе о розе»:
Atropos ce est la mort, в связи с чем ее и начинают изображать в виде… мертвеца в короне, перерезающего нить жизни стрелой или обнаженного мертвеца с пучком стрел в руках (Майзульс 2014, С. 196, 197)
Ср. аналогичное вышеприведенным чешское предание с тем же итогом, но без упоминания ночного светила и пятен на нем:
«Возле Йетржихова, что около Брумова, стоит высокая гора, которую называют Коруна. В ней сидит дева и шьет рубашку. Каждый год она делает один стежок. И когда дошьет, настанет судный день» (Grohmann 2009, №, 42), а так же болгарское представление о том, что пятна на месяце это образ Богородицы (Куев, С. 253)
