– поль. свентокш., любель., малоп. Sznurek z guzami «веревка с узлами» (Кolbuszewski, s. 176)
Внешне созвездие действительно напоминает вьющуюся веревку с узлами-звездами.
Е. Колбушевский в связи с ним приводит такую легенду:
«Предание, относящееся к этому созвездию, рассказывает, что мать св. Петра попала за грехи в Пекло, где узнала, что ее сын – небесный ключник, и начала просить его об избавлении. Св. Петр заступился за нее и выпросил божью милость. Тогда он бросил матери веревку, на которой навязал узлов, чтобы, поднимаясь по ним, было легче держаться. Другие души, видя возможность избавиться от пекельных мук, стали цепляться за мать св. Петра, чтобы спастись вместе с ней. Она возмутилась и в гневе произнесла: «Меня сын у Господа отпросил, а не вас!» Борясь и страшась душ, она порвала веревку и упала еще глубже в огонь, откуда уже ни один голос до неба не доходил. Оторванная часть веревки еще висит на небе, ее видно с узлами, светящимися словно звезды» (Кolbuszewski, s. 176)
Подобные тексты (СУС 804) христианская народная традиция разрабатывала неоднократно.
Вот лишь один украинский пример:
«Идемо, аж кипить у смоли жинка, а перед нею цибулька лежить. Дид и каже – се мучитця так мати вашого старого титаря Онисима, що було все старцив годуе та бидним помогае, а николи ж одной души не обидив и ни в одному слови не збрехав. Була вона богата, та скнара, що од ней нихто й хлиба куска не бачив. Ото раз полола вона цибулю, аж иде поузворъе дид-старец. «Подари, – каже, – пани матко, ради Христа!» Вона вирвала строку: прийми, каже, старче Божий. Тилько ж од ней и бачили. От, як умерла... взяли ие небогу та й потягли в пекло. А Онисим и побачив з неба, що вона велику муку приймае, та й каже: «Боже мий милий, Спасе дай Христе! за всю мою щирость, за всю мою правду, зроби мини таку ласку – нехай и моя мати буде в раю зо мною». А Христос и рече ему: «Ни, Онисиме! вельми гришна твоя мати. Визьми хиба оту цибульку, що лежит перед нею, та коли витягнеш ии с тии бездни, то нехай и вона буде в раю с тобою». Узяв вин тую стрилочку та й подав матери. Схопилась вона за неи... от-от витягне, от-от витягне с пекла! бо що-то Божому святому? Аж ни: як поначпилювались ий и в плахту, и в намитку грешнии души, щоб и co6и с того пекла вибратьця, то й не здержала тая цибулька: перервалась, а вона так и бовтнула в гарячу смолу!» (Кулиш, С. 307-308)
Корни этого сюжета – в мифологии Древнего Мира, пытавшейся через призму различного рода дидактических и нравоучительных повествований решить проблему отношений живых и мертвых разными способами. Один из самых известных примеров подобных мифов – трагическая история Орфея и Эвридики. Урок подобных историй практически всегда неутешителен, поскольку ничья любовь – между мужем и женой или родителем и ребенком, – не в силах преодолеть смерть: умерший остается там же, куда его завела собственная судьба. Единичная фиксация сюжета о неудачном спасении из Пекла, описанная применительно к небесному объекту, дает основания полагать, что это сугубо христианская морализаторская история, не имеющая языческих истоков. Созвездие должно было напоминать о грехах, что не свойственно дохристианской традиции. Помещать на небо предмет, не играющий особой роли в предании, в прежние времена народ не стал бы. Другое дело, а не была ли эта небесная веревка с узлами языческим образом перемещения в мир иной (на небо) душ умерших по простейшему типу лестницы? Тем более созвездие Дракона так удачно располагается поблизости от Ковша БМ, считающегося повозкой, на которой перевозятся души.
Эта веревка хорошо известна фольклорным текстам: по ней герой сказки спускается в подземное царство (на тот свет): «В скором времени нашли они верлог с медведем, убили медведя, сняли шкуру, нарезали ремней и опустили Сучье-рожденье в пропасть», «Вот и стали они плести верёвку из елей, целый лес и сплели на сотню верст, а конец верёвки все-таки до дна не достал» (Иваницкий 1960, № 623, 631),
«Тады стаў Iванька-царэвiч прасiц бацьку, каб здзелаў яму ланцег (цепь) тры вярсты i калаўрот, каб спусцiцца на тэй свет» (ЧК 1, № 11)
Подобное приспособление, по которому умершие перемещаются между мирами нашло свое отражение в дохристианской обрядности, испытав ряд трансформаций.
Согласно свидетельству жития князя Константина Муромского, вместе с умершими в могилу возлагали сплетенные из ремней лестницы:
«и по мертвых ременныя плетения древолазная с ними в землю погребающе» (Афанасьев 1, С. 124);
печенье-«лесенку» ставят на поминальный стол, устраиваемый через 6 недель после похорон: «душа взойдет на небо» (Седакова, С. 189);
в могилу «нитки, катушку кидают. Говорят, по этой нитке (душа) через огненную реку перейдет» (ТКМК, С. 162)
