После Небесного Отца (*Dyéus Pətér) богиня Зари (*Áwsōs) — наиболее надёжно восстанавливаемый образ праиндоевропейской мифологии. Об этом нам говорят как сильные лингвистические свидетельства, так и отчётливые структурные сходства богинь Зари практически во всех дочерних культурах.
С этим ярким и незаурядным божеством наши предки связывали как саму утреннюю зарю, так и весну, и конкретно день весеннего равноденствия, в связи с чем статья о Заре выходит именно в эту солярную дату.
Праиндоевропейцы не оставили ни одного письменного источника о своей жизни. Тем не менее, на основании продолжительного и скрупулёзного изучения лингвистики, археологии, антропологии, палеогенетики и мифологии исследователям удалось по крупицам реконструировать их величественную духовную культуру. Восстановить мифологию и культы наших далёких предков позволяют методы сравнительной мифологии (о том, что это за методы и каковы их достоинства и ограничения читайте здесь.
Кем была богиня Зари?
Имя богини Зари в праиндоевропейском языке строилось на корне *h₂us-/*h₂ews- (позд. и-е. *us-/*aws-), означающем «светиться», «пылать (красным)». Его можно видеть также в индоевропейском обозначении золота — *áwsom (лат. aurum, прусс. ausis), и, как мы увидим позднее, золото напрямую связано с образом Зари в рамках мифопоэтики наших предков.
В разных дочерних традициях корень *Aws- дополнялся суффиксами *-ōs- или *-rā-. Формы, происходящие от имени*Áwsōs наиболее многочисленны:
— Индо-иранское *Ušā́s (ведийская богиня Uṣas «Заря», авестийское ušah «заря», пехлевийское Ušbām (имя язаты Зари в позднем зороастризме))
— Греческое Ἠώς/ἠώς «Эос/заря» (варианты: аттическое Ἕως/ἕως, эолийское Αὔως/αὔως (также эолийская форма с дигаммой — Ἄϝως/ἄϝως), дорийское Ἀώς/ᾱ̓ώς)
— латинская Aurōra (от формы *Awsōs-a с ротацизмом)
Также существуют варианты имени богини, восходящие к позд.и.-е. *Aws(t)rā. Они распространены в первую очередь в западных ветвях традиции.
— германское *Austrǭ (древнеангл. Ēostre/Ēastre, откуда Eostur-mōnaþ «месяц Эостры», затем «Пасха», соответствующее древневерхненем. Ōstar-mānod «Пасха», откуда восстанавливается древневерхненемецкое имя богини *Ôstara, оттуда же совр. англ. Easter, нем. Ostern «Пасха»; также известна римско-германская посвятительная надпись matronae Austriahenae)
— балтское Auštrā́/Aušrā́ (лит. àustra/aũstra, латыш. Aušrinė < aušra)
От этого же теонима происходят также и наименования, не относящиеся к божествам Зари как таковым: славянское *(j)utro/*(j)ustro «заря, утро», санскр. uṣrā́ «утро», греч. αὔρα «утренний воздух».
(когнаты приведены по «Encyclopaedia of Indo-European Culture» под ред. Дж.П. Мэллори и Д.К. Адамса. и «Indo-European Poetry and Myth» М.Л. Уэста)
Таким образом, именами богини Зари у наших предков были теонимы *Áwsōs и *Aws(t)rā.
Атрибуты богини Зари
Богиня света
Прежде всего, Заря прославляется за то, что несёт свет. Как известно, свет и световые метафоры играют ключевую роль в индоевропейской мифопоэтике: свет — а значит и Заря — напрямую связан с бытием и истиной, свет делает вещи видимыми, тем самым утверждает их, даёт место под Небом и на Земле, делает настоящими. Лучше всего это представление отражается в гимнах Ригведы: Ушас «сделала явным весь мир» (āvir akar bhuvanaṃ viśvam Uṣāḥ, RV 7.76.1 — здесь и далее перевод Ригведы Т.Я. Елизаренковой). Интересно, что раскрывая одно, Ушас скрывает другое — RV 7. 80.2: Ушас пробудилась, сокрыв (!) мрак светом (gūḍhvī tamo). Мрак — антитеза света и рассвета (RV 7.77.1: Она создала свет (akar jyotir), прогоняя мрак (bādhamānā tamāṃsi)). При этом во мраке рыщет нечисть, существа, напрямую связаные с ночной, тёмной и подземной сферой;
Как и другие небесные божества, Ушас выступает как сила, способная бороться с ними и уничтожать их:
RV 7.75.1: (Вот) в соответствии с (божественным) порядком зажглась Ушас, рожденная на небе (Uṣā… divijā). | Она пришла, являя (свое) величие. | Она раскрыла злых духов (и) безрадостный мрак. (apa druhas tama āvar ajuṣṭam)RV 1.92.5: [Ушас] гонит чёрное чудовище (bādhate kṛṣṇam abhvam)
Это представление — не исключительно индоарийское. Греческая Эос играла ключевую роль в гигантомахии, позволив богам-олимпийцам взять верх над хтоническими гигантами под предводительством Земли-Геи. На южном фризе знаменитого Пергамского алтаря, изображающего гигантомахию, также присутствует Эос на коне, попирающая поверженного гиганта.
Южный фриз пергамского алтаря. Эос справа сверху
Свет зари устойчиво описывается поэтически при помощи двух метафор — золота и красного цвета. В гомеровских поэмах и гимнах Эос системаически называется розовоперстой (ῥοδοδάκτυλος) и златотронной (χρυσόθρονος). Ведийская Ушас обладает золотыми (RV 3.61.2; 7.77.2: hiraṇya-varṇā) или красными конями (RV 1.49.1; 7.75.6: aruṣāso aśvāś), красными коровами (RV 1. 92.1-2, 1.124.11: gāvo aruṣīr). Овидий в Amores описывает Аврору как златую (flava… Aurora), а Вергилий в Энеиде несколько раз описывает её алую (rosa), золотисто-алую (lutea) или багряную (punica) колесницу. В латышских дайнах Аушрине также фигурирует как zelta jumprariņa, «золотая девица», в то время как в традиционном зачине русского заговора она фигурирует как Заря-Зареница, красная девица. Вспомним, что само имя индоевропейской *Áwsōs содержит корень, содержащийся также в индоевропейском наименовании золота, *áwsom.
Также свет богини рассвета связывается с облегчением, освобождением от тягостей и страданий. Ушас не только рассеивает тьму, но и приносит счатье страждущим: «выезжает к людям | На сотне колесниц эта приносящая счастье Ушас (subhagoṣā)» (RV 1.48.7). Тот же мотив находим и в Энеиде Вергилия: «встала Аврора меж тем, и несчастным смертным (miseris mortalibus) явила | Благостный свет (almam… lucem)» (Aeneid, XI. 182-3) и в первом парфении лакедемонского поэта Алкмана: «всех она [Заря] страданий | Исцелительница наших…» (433-35). Именно поэтому, судя по всему, в русской заговорной традиции именно Заря-Зареница является одним из наиболее часто призываемых образов, к которому обращаются за помощью
Богиня Неба
Другим аспектом культа Зари, из раза в раз появляющимся в индоевропейской мифопоэтике является её прямая связь с Небом. Заря систематически называется «дочерью Неба» (Отца-Неба): Ушас постоянно именуется Divo duhitā, «дочь Неба/Дьяуса» или, реже, divijā «небесная», «рождённая на небе», Эос — Διὸς θυγάτηρ (впоследствии эпитет перешёл Афродите; изначально Ἀφροδίτη, букв. «сияющая из морской пены» — эпитет Эос, хотя существуют и иные этимологии её имени), Сауле в латышских дайнах — Dievo duktė. Это позволило исследователям реконструировать древний эпитет богини *Áwsōs - *Diwós dhugətḗr
Несомненно к праиндоевропейской древности возводится представление о том, что Заря открывает двери дома бога небес: Ушас отворяет врата Неба (RV 1.48.15: dvārau Diváḥ).
В латышской дайне LD 33799 также упоминаются врата Диеваса:
Кому лошади, кому колесница (kam tie rati — ср. санскр. ratha «колесница»)| у дверей дома Божьего (pie Dieviņa namdurēm)? | Это кони Божьи, повозка Божья, | они ждут, пока Сауле (Солнце) сядет там.(перевод по: D. Calin, «Indo-European Poetics and the Latvian Folk Songs»
В других дайнах также фигурирует Dieva durvis (дверь Диеваса) или Dieva namdurvis (дверь дома Диеваса). В восточнославянской заговорной традиции Заря также отмыкает или замыкает врата Неба (Заря-заряница, красная девица, врата запирала, по полю гуляла, ключи потеряла — запись В. Даля), причём литовская загадка о девушке, потерявшей ключи (ответ — Аушрине) свидетельствует о прабалтославянской древности этого мотива. У эллинов нарушилось понимание связи между домом Неба (Διός δόμος, или Διός…δῶ или δῶμα Διός — Зевсов дом в Илиаде) и вратами, которые отпирает Заря: в «Деяниях Диониса» Нонна Панополитанского сон слагает крылья «пред девой / Эос, врата отворившей дню» (θύρας πολεμητόκος Ἠώς — песня XXVII, 2); в гомеровском гимне к Афродите Эос запирает «блестящие двери» (θύρας…φαεινάς). Однако «домы» есть и у Эос в Илиаде (οἰκία). Дом зари появляется и у персов в Авесте как Ušidam (Яшт 1.28; 31).
Древнеримский поэт Овидий также пишет в «Метаморфозах»:
«Вечно бодра, уже на румяном востоке | Створы багряных дверей (purpureas…fores) раскрывает Аврора»Metamorphoses II, 112-113; пер. С.В. Шервинского
Санскр. dvārau, латыш. durvis/durvīm, греч. θύρας, лат. fores- это одно и то же слово, восходящее к позд. и.-е. *dhwéris (в других ступенях аблаута — dhwóres,*dhurés), что позволяет реконструировать изначальное поэтическое выражение: *Diwós dhwéris «врата Неба» или *Diwós déms dhwéris «врата дома Неба», которые открывает *Áwsōs.
Бригантия, Брихати и Бригитта
В римской Британии широко был распространён культ богини Бригантии, широко представленный в эпиграфике.
Исследователи давно усмотрели связь её имени с эпитетом ведийской Ушас, bṛhatī «высокая», «возвышенная»:
RV 1.113.19: Знамя жертвы, высокая [Ушас], – воссияй! (yajñasya ketur bṛhatī vi bhāhi)
RV 1.123.2: Завоевывающая награду, высокая, победоносная [Ушас] (jayantī vājam bṛhatī sanutrī)
RV 5.80.1-2: Обладающую сверкающим выездом, высокую (bṛhatīm), по закону | Преданную закону, алого цвета, ярко сверкающую (vibhātīm)… На высокой колеснице (bṛhadrathā), высокая (bṛhatī), все приводящая в движение [Ушас]…
Обе формы восходят к позд.и.-е. *Bhr̥ghn̥tī «Высокая». Употребление имени Бригантии на кельтиберских монетах позволяет говорить об общекельтском характере богини. В христианскую эпоху древнюю Бригантию сменила святая Бригитта — одна из трёх самых почитаемых святых Ирландии (прославляется как преподобная Бригитта царевна Ирландская в православии). Согласно житию, святая Бригитта была рождена на заре на пороге открытой двери (см. выше о небесных вратах) и была вскормлена белой коровой с красными ушами (см. выше о красных коровах Ушас).
Как и несомненные богини Зари, Бригантия описывается как прекрасная нимфа (Deae nymphae Brigantiae - посвятительная надпись из Иртингтона). Из Кории (совр. Корбридж) происходит алтарь, посвящённый Небесной Бригантии (Brigantia Caelestis) и Юпитеру Долихену — вооружённому секирой богу Грома, чей культ был особенно популярен в римской армии и который заслуживает отдельного упоминания в будущем.
Iovi aeterno / Dolicheno / et caelesti / Brigantiae / et Saluti / C(aius) Iulius Ap/ol(l)inaris / |(centurio) leg(ionis) VI iuss(u) dei
Кони и колесница Зари
Прочная ассоциация коня и колесницы с Солнцем — отличительная черта индоевропейской мифопоэтики (подробнее см. в статье о солярном культе наших предков"). Однако Заря также предстаёт разъезжающей на колеснице:
Колесница Ушас или её красные кони появляются практически в каждом гимне Ривгеды, посвящённом богине рассвета: она едет на прекрасно запряженной (suyujā rathena: RV 1.113.14; 4.14.3), сверкающей (śośucatā rathena: RV 1.123.7) или искусно разукрашенной (viśvapiśā rathena: RV 7.75.6) колеснице, или сразу на сотне колесниц (śataṃ rathebhiḥ: RV 1.48.7). В Авесте ušah описывается как ranjat.aspa-/ravat.aspa- «спешащая коней».
Эос у Гомера в Одиссее (23.246) въезжает на небо на колеснице, запряжённой конями Лампом (Λάμπος, «факел») и Фаэтоном (Φαέθων, «свечение»); Вакхилид в Энкомиях именует её «белоконная Заря» (λεύκιππος Ἀώς — 20c.23). Эос, въезжающая на небо на колеснице — один и наиболее излюбленных образов древнегреческой краснофигурной вазописи; известно несколько сотен сосудов с такими изображениями.
Эос на колеснице. Луканский краснофигурный кратер V в. до н.э.
У Вергилия в Энеиде Аврора выезжает на алой квадриге (roseis…quadrigis — VI.535), окрашенной алым золотой биге (roseis fulgebat lutea bigis — VII.25-26), на багряных колесах (puniceis… rotis — XII. 77).
Скорее всего, образы колесницы и коней как постоянных атрибутов богини рассвета появились в глубокой древности под влиянием индоевропейского солярного культа и его символики. Это ещё раз подчёркивает тесную связь Зари именно с богами небесного светоносного порядка, и, в частности, с богом Солнца — *Sāwelyos.
Богиня Зари и праздник весны
В рамках космических циклов заря соответствует весне, так как дневной и годовой циклы повторяют друг друга. Богине Зари поэтому у наших предков был посвящён весенний праздник (вероятно, изначально — весеннее равноденствие, хотя необходимо учитывать, что расчёт времени равноденствий гораздо труднее расчёта солнцестояний). В обрядовых циклах большинства индоевропейских народов сохранились отчётливые следы, свидетельствующие об общеиндоевропейском весеннем празднестве, посвящённом богине Зари.
Англо-саксонский хронист VIII в. Беда Достопочтенный пишет о священном месяце — Eostur-mōnaþ — который был посвящён Эостре, древнеанглийской Заре (Eostur-monath, qui nunc Paschalis mensis interpretatur, quondam a Dea illorum quæ Eostre vocabatur, et cui in illo festa celebrabant nomen habuit — De Temporum Ratione 15). Якоб Гримм обратил внимание, что в верхненемецких регионах апрель назывался Ōstar-mānod; Пасха же на немецком до сих пор именуется Ostern, на основании чего предполагал и древнюю немецкую богиню *Ôstara.
Матралии (Mātrālia) — римский праздник, посвящённый Матери Утру, Māter Matuta. Под этим звучным эпитетом, несомненно, скрывалась великая богиня Аврора, что осознавали и сами римляне (У Приска: «Matuta, quae significat Auroram…»; у Лукреция: «Матута | В розовом свете зарю разливает (auroram refert) повсюду в эфире» De rerum natura V.656 (перевод Ф.А. Петровского)). Матралии были праздником для женщин, которые молились за детей своего брата, но не за своих. Также на Матралиях ритуально наказывали рабыню — связь этих странных, на первый взгляд, культовых особенностей с образом индоевропейской Зари будет раскрыта ниже.
Овидий упоминает как центральный элемент празднества желтые (flava, «золотые», см. flava как цвет Авроры у Овидия выше) пироги:
«Добрые матери, вам (Матралии — это ваш праздник) | Желтый богине пирог надо... нести. (flavaque… reddite liba)»
Fasti VI 475-476. пер. Ф.А. Петровского
Сразу же приходится вспомнить и восточнославянскую Масленицу с её обязательным атрибутом — блинами. Традиционные круглые пирожки (hot cross buns) — традиционное пасхальное кушанье в Англии и ряде других германских стран, хотя Беда Достопочтенный говорит о посвящении пирогов богам во время Sol-mōnaþ (февраля), в рамках солярного культа, а не в Eostur-mōnaþ.
В арийской Индии связь круглого пирога с Солнцем была эксплицитна: во время царского обряда Ваджапейи (vājapeya) на обрядовый столб помещался круглый пирог в форме колеса. Царь, дотрагиваясь до пирога, восклицал «мы достигли Солнца!». Также напрямую связаны с Солнцем были качели (во время зимнего солнцестояния, Mahāvrata, брахман качался на качелях, причём должен был прошептать качелям «ты есть Солнце!») — однако в Аттике качели были атрибутом как раз весеннего праздника: Αἰώρα, «качели» — название одного из дней афинских Атенестрий.
Греческий весенний праздник был напрямую связан с Зарёй в Лаконии: первый парфений спартанского поэта Алкмана был написан для хора девушек во время этого празднества. Стоящая на возвышении спартанка должна была следить за восточным горизонтом и, увидев восход Солнца, зажигала факел.
Тогда хор принимался петь:
«…очень угодить хочу Аотис (Ἀώτις): | Ибо всех она страданий | Исцелительница наших…»
1 парфений Алкмана, 433-35
Ἀώτις - это ни что иное, как вариант греческого имени древней богини Зари, Ἀώς на дорийском диалекте.
Многочисленные пересечения индоевропейской обрядности, связанной с весенним праздником с обрядностью, связанной с солярным циклом (подробнее о ней см. в статье о культе Солнца") как раз и заставляют говорить о совпадении праздника в честь Зари и солярной даты весеннего равноденствия.
Часто (в первую очередь, в Европе) весенние праздники были тесно связаны со временным послаблением табу и запретов в сексуальной сфере: в обычное время половая жизнь индоевропейских народов была подчинена жестким патриархальным порядкам, однако во время празднества в честь Зари устанавливалась известная доля раскрепощённости. Это подводит нас к следующему аспекту образа Зари;
Заря и эротизм
Индоевропейская богиня рассвета представляет из себя предельно эротический образ. Пожалуй, наиболее яркие примеры этого предоставляет Ригведа.
Ушас движется по восточному горизонту:
«Словно (женщина), | приближающаяся к любовнику (jāra ivācaranty)» (RV 7.76.3);
«Словно по следу (мужчин) идет, сладострастная (vy arthinaḥ padaṃ na vety odatī)» (RV 1.48.6);
Она предстаёт в виде привлекательной девушки, не стесняющейся демонстрировать своё обнажённое тело, свои прелести (apsaḥ) и, в первую очередь, грудь (vakṣa):
«Ты идешь, словно девица , красуясь телом (kanyeva tanvā śāśadānām̐)» (RV 1.123.10);
«Она обнажает грудь, словно корова – вымя (ivāporṇute vakṣa usreva barjaham)» (RV 1.92.4)
«Ее грудь явилась взорам, как у блудницы (upo adarśi śundhyuvo na vakṣo)… Ушас, как любовница (jāyeva), выставляет (свою) грудь» (RV 1.124.4-7)
Ушас также сравнивается с танцовщицей (nṛtū):
«Она увешивает себя украшениями, как танцовщица (adhi peśāṃsi vapate nṛtūr ivā). (RV 1.92.4)
Мотив танца богини рассвета представлен весьма широко почти на всём индоевропейском ареале: Эос в Одиссее имеет место для танцев (χοροί — 12.4) на востоке, литовская Аушрине также танцует на камне в первый день лета.
Это представление было перенесено на Сауле, балтскую богиню Солнца, заменяющую Аушрине во многих случаях:
«в первое утро Пасхи Солнце на восходе танцует (Saulė šokinėja)»;
«Во время Пасхи, когда все люди веселы, так даже Солнце от этого веселья подпрыгивает (Saulė iš to smagumo šokinėja)»
(по А.Ю. Греймас, «О богах и людях»)
Исследователи долго пытались связать танец богини рассвета (или Солнца) с тем или иным природным явлением, тем не менее, в приведённом выше контексте ясно, что танец Зари — это именно эротический танец, а не метафора какого-то естественного феномена.
Именно с древним образом богини рассвета связываются Афродита (Ἀφροδίτη, «сияющая из морской пены») и Фрейя (Mardöll «освещающая море» — один из кеннингов Фрейи) - более поздние богини, напрямую связанные со сферой любви и сексуальности.
Общеиндоевропейским мотивом, похоже, является представление о смертных любовниках Зари. Греческая Эос была влюблена в смертных юношей Титона, Клита, Ориона и Кефала, причём многих она не только соблазнила, но и похитила (заметим, что похищение невесты — прерогатива мужчин у индоевропейцев). Это тоже роднит её с Афродитой, также соблазнявшей и похищавшей смертных мужчин (Адониса, Анхиза и др.), а также Фрейей (Свипдаг, Од).
В Ригведе также присутствует этот мотив, хотя ни один любовник Ушас и не называется по имени:
О Ушас, о та, которой (неизвестно) как понравиться, | Какой смертный насладится тобой, о бессмертная? (kas ta... bhuje marto amartye) | К кому ты приближаешься, о озаряющая?
(RV 1.30.20)
А. Греймас связывал с этим и сказание, в которой смертный Юозапас (Иосиф) отправляется на поиски Аушрине, которую находит на острове посреди моря.
Индоевропейская Заря является богиней-любовницей par excellence, однако природа связанного с ней эротизма жестко ограничена, так как никогда этот эротизм не переходит в сексуальность, связанную с зачатием детей и материнством. Таким образом, весь обрисованный выше образ богини рассвета неминуемо наводит на вопрос:
Почему Заря — богиня?
В основании индоевропейской мифопоэтики, как и мифологического миропонимания практически везде в мире, лежит существование двух сфер мироздания (rodasī в Ригведе, Дьяус-Небо и Притхиви-Земля), двух «типов сакральности» – небесного, мужского, светоносного и упорядочивающего начала и тёмного, земного женского хтонического начала (подробнее см. в статье о Небе Земле" и статье о змееборческом мифе"). Парадигматические женские божества – в первую очередь, Мать-Земля (*Dhéǵhōm Mātēr) – связываются с плодородием и вегетацией, водами, Луной в противовес Солнцу и ночью в противовес дню, диким неокультуренным пространством, лесом и т.д.
Заря, однако, является единственным общеиндоевропейским божеством, представляющим резкое исключение из этого правила: Заря появляется в окружении символов золота и света, в то время как парадигматические богини связаны с тьмой и влагой. Она отпирает врата Неба, раскрывает истину, проливает свет на всё сущее, в то время как парадигматические богини связаны с земной стихией, сокрытием и укрытием. Она едет на колеснице, правит конями, поражает и рассеивает своим светом нечистую силу, в то время как парадигматические богини фундаментально амбивалентны и тесно связаны с демоническими существами. Все эти черты Зари в иных случаях сопутствуют строго мужским небесным божествам индоевропейцев.
Взаимодействие таких парадигматических хтонических богинь с мужскими божествами небесного и светоносного свойства также носит иной характер: обычно это открытая или скрытая борьба, подчинение и полу-насильственное оплодотворение. В образе таких богинь Земли прежде всего выступают символы плодородия, цикла рождения и смерти, зачатия и вынашивания жизни, материнства.
Богиню Зари с этой сферой ничего не связывает. Она предстаёт практически исключительно как богиня-любовница и выступает именно предметом восхищения мужчин — как смертных так и бессмертных — причём зачастую похищает своих возлюбленных, хотя умыкание невест есть сугубо мужская прерогатива в архаическом индоевропейском обществе.
Именно из за резкого отрыва богини рассвета от сферы плодородия и деторождения она не является матерью, что особенно подчёркивается в мифах и связанных с ними культе; римской Māter Matuta, которой был посвящён праздник Матралий, матери молились не о своих детях, но о своих племянниках:
Все-таки нежная мать не должна ей молиться о детях, | Ибо несчастной сама в детях была эта мать. (Ipsa parum felix uisa fuisse parens)| Лучше потомство других ее поручать попеченьям
(Fasti VI. 559-561)
Объяснение этому обстоятельству нашёл в Ригведе Ж. Дюмезиль: Ушас — тоже ipsa parum felix parens, так как тоже вскормила чужого ребёнка, а не своего (Агни, сына Ратри (Ночи), сестры Ушас; т.е. своего племянника — RV 1.94). Изнчально, судя по всему, Аврора также вскормила своего племянника, не имея своих детей, и именно в этом смысле она мать, Māter Matuta.
Иными словами, связь Зари с небесной светоносной сферой, и именно этим обусловленный возвышенный эротизм, резко отрывает её от области плодородия, цикла жизни и смерти и материнства: будучи божеством света и золота, небесной гармонии, богиней, рассеивающей тьму, она может быть богиней-любовницей par excellence, но не может быть богиней-матерью. Образ богини Зари — пример эротизма, очищенного от сексуальности и деторождения.
Несомненно, такой трансгрессивный характер образа богини рассвета связан с тем, что природа зари как времени лиминальна: это ещё не ночь, но уже не день (хотя и предвестник дня), местом рассвета является горизонт — уже не земля, но ещё не небо (хотя рассвет — это небесное явление). Именно из за этой лиминальности, связывающей воедино две половины мироздания рассвет и был наиболее излюбленным временем для проведения обрядов у наших далёких предков.
Литература:
D. Mantzilas (2018) — Mater Matuta: an Overview of her Cult
D. Koelligan (2007) — Aphrodite of the Dawn: Indo-European Heritage in Greek Divine Epithets and Theonyms
D. Kalin (2021) — Indo-European Poetics and the Latvian Folk Songs
M.L. West (2006) — Indo-European Poetry and Myth
J.P. Mallory, D.Q. Adams (1997) — Encyclopaedia of Indo-European Culture
J.P. Mallory, D.Q. Adams (2006) — An Oxford Introduction to Proto-Indo-European and the Proto-Indo-European World
M.Dexter (1996) — Dawn Maid and Sun Maid Celestial Goddeses
G. Dumézil (1966) — La religion romaine archaique
P. Jackson (2002) — Light from Distant Asterisks. Towards a Description of the Indo-European Religious Heritage
A.J. Greimas (1979) — Apie dievus ir žmones: lietuvių mitologijos studijos
