Так уж вышло, что у меня есть возможность регулярно видеть результаты коммерческих ДНК-тестов современных жителей Восточной Европы, сравнения их с академическими выборками "эталонных" жителей того или иного региона, собранные генетиками в экспедициях. Пожалуй, счет идет на сотни, и по итогам есть что сказать интересного по этому поводу.Тут, пожалуй, можно рассмотреть вопрос изменчивости населения Восточной Европы на макро и микроуровнях.
Фотопортрет тудовлянки. Отсюда
Начнем с первого.
Под макроуровнем я понимаю то, как генетические данные представляют изменчивость крупных этнических групп — русских, украинцев, белорусов, отдельных финно-угорских народов и т.д. И здесь, пожалуй, все хорошо. Зачастую, когда я что-то размещал здесь о современной генетике, основываясь на общедоступных данных, бывали комментарии — а насколько велики те или иные выборки, насколько хорошо они отражают разнообразие? Общедоступные выборки (например, используемые в различных этнокалькуляторах — от Eurogenes до G25) невелики. Тем не менее, я считаю, что на макроуровне они очень хорошо отражают изменчивость групп Восточной Европы.
Как я уже сказал, регулярно вижу результаты ДНК-тестов и вижу насколько хорошо или плохо они соотносятся с академическими данными. Пожалуй, я бы сказал, что эти результаты вполне укладываются в нормальное распределение. Всегда есть отклоняющиеся индивиды, но их мало. Если у человека все предки — северные русские, то очень маловероятно, что у него выскочит внезапно какая-то близость к русским Юга. Примеров можно приводить много и не только про русских. В общем и целом, я бы сказал, что на макроуровне видно очень хорошее соответствие результатов огромного множества коммерческих тестов и результатов небольших академических выборок (но собранных в "эталонных" регионах у "эталонных" индивидов). И здесь мы видим макропопуляции или генетические общности. Южных русских, северных русских, центральных русских. К этому списку я бы еще добавил условный северо-запад — Псков, Новгород, Смоленск. На пару макропопуляций можно разбить белорусов — север, юг, возможно, запад и восток. Украинцев можно разбить на условно восточных и условно западных (ну или юго-западных). Тут недавно в комментариях высказывали предположение, что можно там еще условный север выделить, но я вот не могу вспомнить, чтобы север выделялся как какое-то отдельное пятно или "центр тяжести". Восток и запад — сколько угодно, а север — не припомню. Думаю, я бы заметил такое. Еще стоит понимать, что эти "центры тяжести" не изолированные, между ними большое число переходов. Скажем, переход между южными и центральными русскими очень гладкий. Поэтому какие-нибудь жители Тамбовщины, Тулы и Рязанщины обычно близки и к южным, и к центральным русским. А вот переход между центральными русскими и северными русскими более резкий.Короче, если у человека все предки из южнорусских групп, он сдал тест и вот сравнивает свой геном с академическими выборками, то у него будут "фонить" выборки Брянской, Воронежской, Курской областей, обнаруживаться с ними большая близость. Исключения очень редки, и у этих исключений есть свои нюансы. А вот как раз нюансы обычно и связаны с микроуровневыми особенностями.
Что я под этим подразумеваю?
Это уже особенности уровня скорее областей или отдельных субэтнических групп или потомков таких групп. Скажем, на собственном примере. Все известные мне предки происходят из Воронежской области. Однако Воронежская область имеет не такую уж и простую популяционную историю. Как минимум, ее заселяли русские, а также черкасы/малороссы/украинцы. Причем эти два колонизационных потока держались обособленно, родниться друг с другом считали некомильфо до относительно недавнего времени. Если к началу XX века статистические данные по Воронежской губернии насчитывали около 30% "малороссов", то после революции явно начинается размывание идентичности "воронежских хохлов" (это самоназвание) и сейчас в области ок. 95% русских. Впрочем, не буду углубляться в вопросы этничности, вернемся в генетическую плоскость. А ее реальность такова, что на территории Воронежской области может быть некоторая вариабельность в зависимости от истории того или иного района/села. Кем оно заселялась? Русскими, украинцами? А может помещик вообще откуда-то с севера народ пригнал? У нас ведь даже поморы отмечены, а когда-то была и немецкая слобода.
Когда я сделал себе тест и смог сравнить себя с эталонной выборкой Воронежской области, собранной Балановскими, я ожидал близких значений. Разве могло быть иначе? Я со всех сторон воронежец, выборка эталонная. Однако по факту, воронежская выборка у меня хоть и в топе, но далеко не на первых местах.
В чем же могла быть причина? А причина как раз в микрорегиональных особенностях. Балановские собирали воронежскую выборку в Репьевке — селе, которое заселялось черкасами. У меня же предки либо однодворцы, либо государственные крестьяне. Никого из жителей украинских сел. И это сподвигло меня активно тестить друзей и знакомых со схожей генеалогией, чтобы понять насколько разнообразны воронежцы. В итоге удалось собрать собственную выборку из воронежских потомков однодворцев и русских помещичьих крестьян. Плюс стоит учесть, что по отцовской линии у меня однодворцы, которые еще в конце XVII века переселились из Козлова, а корни материнской линии уходят в помещичьи крестьяне, которых когда-то граф Орлов привел, вероятно, из Подмосковья. Но такая у нас область — кто-то когда-то откуда-то прибыл. Вопрос только в сроке давности. С учетом второй воронежской выборки все встало на свои места.
И на самом деле здесь как раз микроуровень. Различия между двумя воронежскими выборками не сильно велики, но тем не менее, они есть. Их можно выделить на микроуровне. А вот на макроуровне и те, и те вполне вписываются в границы изменчивости южнорусских групп.
Впрочем, у меня случай скорее рядовой. Но куда более интересные вещи я обнаруживал, просматривая результаты различных людей. К примеру, много ли кто слышал о романовских/костромских татарах? Это служилые татары, расселенные под Костромой еще во времена Ивана Грозного. Какое-то время (и долгое) они сохраняли свою самобытность, но к концу XX века их оставалось ок. 200 человек. И вдруг я вижу результат ДНК-теста человека, предки которого происходят из окрестностей Тутаева (Романова) и заметно отличаются от местных русских как раз некоторым вкладом восточных компонентов, близких к литовским татарам и ногайцам. Возможно, генетические особенности в этом микрорегионе еще сохраняются? И это совершенно замечательно. Увы, я не могу поделиться различными выкладками, потому что результаты не мои и не моих знакомых, но там довольно занятная картина.Другой пример обнаружил недавно. У человека по одной из линий предки из мест, связанных с тудовлянами. Тоже наверное малоизвестное название. Это этнографическая группа из Тверской области. Кто-то считает их потомками поляков, кто-то белорусов. Так вот, у этого человека при казалось бы достаточно среднерусском происхождении, белорусы и литовцы очень сильно фонят. Это очень необычно для региона.
К сожалению, такие примеры пока единичны. Поэтому пока непонятно насколько это типично для микрорегиона или для потомков романовских татар или тудовлян. А вдруг это какие-то индивидуальные случаи, объясняемые историей одной семьи, и не микропопуляции?
Хорошо, если бы со временем появились целые выборки потомков таких групп.
Менее интересные случаи, которые запомнились — в Псковской области есть довольно много примеров русских, к которым ближе всего не псковская выборка в целом, а эстонцы. Видимо, там тоже есть своя региональная изменчивость и одна псковская выборка на всю область — это мало. Можно вспомнить еще, например, тверских карел. Но их все же изучали, есть выборка тверских карел, правда не в общем доступе. И люди, имеющие эту группу в предках показывают к ней близость. То же касается и менее известных тихвинских карел и так далее. Определенное разнообразие есть у русских Урала и Сибири. Но как правило, в Сибири очень много относительно недавних переселенцев (100-150 лет), еще сохраняющих особенности генофонда своих предков. Впрочем, сибирские старожилы тоже отличаются своими особенностями.
В общем и целом, вся эта ситуация показывает насколько мало разработаны вопросы микрорегиональной изменчивости. Научные исследования потихонечку ведутся. Однако они редко становятся широкодоступными. Как правило, спустя очень много времени. Много не введено в оборот, часть просто не становится достоянием общественности, а значит нет возможности сравнения современными доступными методами типа G25. Поэтому вся надежда на энтузиастов. Если уж вы заинтересовались популяционной генетикой и вам интересны вопросы локальной истории вашего края, области, района — постарайтесь протестировать знакомых, имеющих схожее с вами происхождение. А вдруг там окажется что-то интересное?
Время работает и за, и против. Появляются новые методы, удешевляются ДНК-тесты. Но вместе с тем уходят бабушки/дедушки, а урбанизированное население редко имеет достаточно однородное происхождение из одного областного района.
