Есть в Сибири загадочный народ, затерянный в высоких в горах Восточного Саяна. Современные ученые называют его «тофалары». До 1930-х годов тофаларов официально именовали «карагасами». Сами себя они называли «тофа». Представители этого коренного народа – их насчитывается всего около 700 человек – и сегодня живут обособленно. Добраться в столицу Тофаларии, поселок Алынгджер, можно только на вертолете.
О культуре и традициях одного из самых малочисленных коренных народов Сибири корреспонденту «ЧС» рассказала старший научный сотрудник научно-методического отдела Новосибирского краеведческого музея Елена Кузнецова.
Новосибирский краеведческий – один из пяти музеев в стране, где хранятся предметы культуры и быта тофаларов. Попали они сюда еще в 1920-е годы, когда Новониколаевск-Новосибирск был центром Сибирского края. Кроме Новосибирска, раритеты, связанные с культурой тофаларов, находятся в Российском этнографическом музее, Музее антропологии и этнографии (Санкт-Петербург), Иркутском областном краеведческом музее имени Н. Н. Муравьева-Амурского и в музейно-культурном центре города Нижнеудинска. В выставочном проекте участвует три музея.
Русским землепроходцам тофалары стали известны в середине XVII века. Во второй половине XVIII века территория проживания тофаларов оказалась в составе Российской империи. Население обязали платить ясак (дань) и номинально обратили в христианство. Один раз год в середине зимы, для проведения Суглана (сбора всех тофаларских семей), тофалары снимались со своих кочевий и собирались в условленном месте, куда приезжали священники и чиновники. Чиновники собирали ясак в виде соболиных и беличьих шкурок, а также вели учет населения, чтобы вычислить, сколько именно дани они должны передавать в царскую казну. Священники проводили обряды – всех, кого надо, крестили, венчали, исповедовали. Здесь же сами тофалары решали вопросы своего местного самоуправления. А затем разъезжались – каждый род к своему стойбищу.
В 1908 году этнограф из Санкт-Петербурга Виктор Васильев предпринял первую научную экспедицию к тофаларам, во время которой сделал множество фотографических снимков, описал культуру и традиции этого необычного народа.
Тофаларов отличает особый вид хозяйствования – охота и горно-таежное оленеводство. Летом со своими оленями они уходили высоко в горы, где нет гнуса. Там, практически на границе с ледниками, пасли оленей. Елена Кузнецова показывает нехитрый домашний скарб кочевников – деревянную посуду, одежду из шкур. В коллекции есть интересный предмет – заступ для выкапывания корней сараны. Это растение, имеющее корень в виде мучнистой луковицы, служило одним из основных продуктов питания тофаларов в летнее время. Плюс орехи, грибы, ягоды. Из белковой пищи – только оленье молоко, которое добавляли в чай. Надоить его можно было около 1,5 стаканов в день. На мясо домашних оленей забивали крайне редко.
«Вот такая простая, но нелегкая жизнь, когда каждый день ты должен что-то предпринять, чтобы у тебя была еда»,
– говорит Елена Кузнецова.
Вероятно, образ жизни сформировал анатомические особенности представителей народа. Тофалары, как мужчины, так и женщины, были очень миниатюрными. В музее хранится женское украшение в виде браслета. Его размер настолько мал, что сегодня такой браслет не смогла бы надеть на запястье даже девочка-подросток.
Елена Кузнецова добавляет, что, если бы тофалары были высокими и грузными, они не смогли бы ездить на оленях. Домашний олень – животное хрупкое, унести на себе больше 50-70 кг. он не может. Поэтому для верховой езды отбирали самых крупных особей. Остальных использовали только как вьючных животных.
Как только олени съедали ягель в окрестностях становища, люди переходили на другое место. За год приходилось совершать 15-20 сезонных перекочевок. Отсюда – неприхотливость в быту: для жилья карагасы использовали конусообразные чумы, которые можно было легко разобрать. Летом они покрывались берестой, зимой – оленьими шкурами. Не было практически никакой мебели, всё хранили в мешках. Главным требованием к домашней утвари была легкость, компактность и прочность.
«У всех традиционных народов было четкое разделение труда на мужской и женский, – говорит Елена Кузнецова. – Подготовка к переезду – сугубо женская работа».
Женщина упаковывала вещи в мешки, которые шили, опять же, из отходов кожевенного производства, навьючивала это всё на оленей и связывала их в караван. На первом олене ехала хозяйка, на второго привязывали люльку с младенцем, дальше ехали дети по старшинству, самый старший – замыкающий.
Традиционной мужской работой была охота, торговля, изготовление хозяйственной утвари и оружия.
Охотой тофалары занимались зимой, когда спускались с высокогорья в тайгу. Отец с сыновьями обычно уходили на промысел на несколько дней и даже недель, а жена с младшими детьми потом догоняли их, идя караваном.
В коллекции Новосибирского краеведческого музея хранится ружье, произведенное в начале ХIХ века. Конструкция, с точки зрения современного человека, необычная.
«Процесс стрельбы из такого ружья – небыстрый. Нужно было с раннего детства оттачивать мастерство, чтобы попадать белке в глаз. Если промахнешься – шкурка испорчена, ее не примут в качестве дани, – объясняет Елена Кузнецова. – К 14-15 годам юноша уже считался взрослым охотником и владел навыками стрельбы в совершенстве.
Девушки тоже охотились. Многие не уступали в меткости юношам. Однако, когда девушка выходила замуж, кроме охоты, у нее появлялось много других обязанностей».
Один из уникальных экспонатов новосибирского музея – коллекция «костырма». На выставке представлено около сотни небольших камней причудливой формы, напоминающих людей, животных, горы, растения. Можно предположить, что это – рукотворные изделия древних людей. Однако камни эти – природного происхождения, собранные на озере Костырма. Тофалары считали, что в этом озере живет дух, который видит всех, кто к нему приходит и изображает этих людей в виде фигурок из камня. Тофы брали эти камни в качестве оберегов, а также использовали их в шаманских обрядах.
Несмотря на то, что номинально тофалары были православными, в реальности их религией, как и других коренных сибирских народов, был шаманизм. Большая коллекция шаманских костюмов из Российского этнографического музея, Иркутского и Новосибирского музеев представлена на выставке.
Характерная особенность всех костюмов – нашитое на них изображение человеческого скелета. Как объясняет Елена Кузнецова, чтобы вступить в контакт с духами, шаман должен был пережить ритуальную смерть. Нашитые на костюм кости служили как бы защитой бренного тела в загробном мире – ведь шаман должен был из бестелесного мира духов вернуться назад, в мир людей.
После смерти шамана его вещи – костюм, бубен и прочие ритуальные предметы – никто не мог использовать. Поскольку у тофаларов, живущих в горных и таежных условиях, распространены были наземные погребения, одежду шамана развешивали над погребением на деревьях.
Не только быт, пропитание, но и вся культура тофаларов была связана с оленями. Этих животных также наделяли священными свойствами. На оленя, посвященного духам, надевали красивый ошейник и не использовали его для хозяйственных нужд.
В 1920-е годы исследовать тофаларов начал профессор Иркутского университета Бернгардт Петри. В 1927 году на основе предварительного научного обследования Петри составил проект о создании «культбазы» (поселка для оседлой жизни) малых народов Сибири. Он считал, что сокращение территорий для охоты и выпаса оленей, суровые условия жизни, а также ассимиляция с русскими и бурятами в ближайшем будущем приведут к утрате тофаларской культуры, базирующейся на сезонной охоте и горно-таежном оленеводстве. Поэтому Петри полагал, что для выживания тофаларского народа необходим переход к оседлому образу жизни, а основой хозяйства должно стать коллективное оленеводство, дополняемое охотой.
Современные этнографы полагают, что малое количество тофаларов не указывает на вымирание народа, а связано с проживанием на определенной территории, где для большего числа охотников и оленеводов не хватило бы ресурсов.
Тем не менее, Бернгардт Петри стал одним из идеологов перевода тофаларов на оседлый образ жизни.
В Нижнеудинском районе Иркутской области построили три поселения – Вехняя Гутара, Нерха и Алыгджер, где организовали колхозы. Оленей согнали в одно колхозное стадо, которое пасли в горах вахтовым методом.
Поселения тофаларов существуют и по сей день. Столицей Тофаларии считается поселок Алыгджер. Эта местность по-прежнему затеряна глубоко в горной тайге и входит в перечень труднодоступных территорий.
Большие экспедиции к тофаларам были предприняты советскими учеными в 70-х – 80-х годах прошлого века. Однако традиционная культура этого малого народа уже была во многом утрачена.
