В то время как южные славяне оставались при священных рощах, а открытие в 1946-1947 гг. мнимых фрагментов каменного святилища в хорватском Птуе не смогло противостоять критике, которая отнесла его к римским временам, земли восточных и западных славян дают достаточное количество археологических и письменных свидетельств как о существовании священных рощ, так и святилищ. Начнем с обзора конструкций священного пространства у славян, минуя другие, за исключением мест культа, формы применения этих идей, как например, на пахотном поле или в крестьянском дворе.
Особое место в литературе по данному предмету занимают источники о полабских славянах. Один из них — «Славянская хроника» Гельмольда: «И случилось, что по дороге, — автор хроники здесь описывает один из дней 8 января 1156 г. под Штаргардом в Вагрии, — пришли мы в рощу, единственную в этом краю, которая целиком расположена на равнине. Здесь среди очень старых деревьев мы увидели священные дубы, посвященные богу этой земли — Прове (в другом прочтении Проне). Их окружал дворик, обнесенный деревянной, искусно сделанной оградой, имевшей двое ворот. Все местности изобиловали пенатами и идолами, но это место было святыней всей земли. Здесь был и жрец, и свои празднества, и разные обряды жертвоприношений. Сюда каждый второй день недели имел обыкновение собираться весь народ с князем и со жрецом на суд. Вход во дворик разрешался только жрецу и желающим принести жертву или тем, кому угрожала смертельная опасность, ибо таким здесь никогда не отказывалось в приюте. Славяне относятся к своим святыням с таким уважением, что место, где расположен храм, не позволяют осквернять даже кровью врага во время войны». Здесь мы находим очевидное свидетельство о священном характере места, которое обладало к тому же важным социально-правовым и в известной степени политическим статусом.
В историко-географической компиляции Аль-Масуди отведено также место обзору всех известных ему святилищ, в том числе и у славян. В соответствии с принятой у него схемой описания трех святынь поочередно для каждой страны — римлян, греков и славян, автор дает легендарное описание трех сакральных памятников; все они были расположены на склонах гор и украшены драгоценными камнями. Первый из них, возможно, солярного типа, должен был иметь оракула, во втором святилище, расположенном на Черной горе, находился громадный идол в образе старика, который своим посохом мог поднимать мертвецов из могил и под его левой ногой находились изображения черных воронов, в третьем святилище на морском берегу стоял идол из берилла, рубина, агата и горного хрусталя и с золотой головой; перед идолом стояло другое изваяние в виде девушки, приносящей жертву.
Следы культовых центров, схожих по форме и содержанию и имевших более широкое значение, были обнаружены также и на польских землях. Возвышенности среди равнинного ландшафта способствовали возникновению верований, связанных с их особой ролью в контакте между небом и землей, но в особенности склоны гор без растительности («лысые горы») считались удобными местами для проявления сверхъестественных сил.
В Сленже культовая постройка, окаймленная валом, вероятно датируется последними веками до н.э., она являлась местом поклонения кельтских племен; вместе с двумя соседними холмами она продолжала играть роль места культовых практик в раннесредневековый период, когда вся эта местность уже была заселена славянскими племенами. «Эта гора, — писал Титмар, — во времена проклятого язычества за свою величину и прочие свойства особо почиталась всеми жителями». Другим аналогичным объектом сакрального характера была гора Хелмо на границе между Серадзкой и Краковской землями, вершина ее была опоясана кольцом каменного вала, культурного слоя внутри она не имела, в то время как у ее подножия были найдены остатки небольшого поселения IX-XI вв.; есть и Гродовая гора в Тумлине к северу от Кельц, без следов поселения, но с валом вокруг вершины, датированным IX-м и X в.. Подобное значение имеет Вапенница на северной оконечности Силезских Бескид, где на горе Палени находится каменный вал высотой до 2 м и длиной 10 м, окруженный рвом глубиной 2 м, который располагался на поверхности площадью 70 на 60 м без следов построек.
Самым значительным объектом данной серии является Лысец, позднейший Святой Крест, где состоящий из нескрепленных камней вал длиной около 1,3 км восходит к IХ-Х вв. В начале XII в. здесь появилось бенедиктинское аббатство, которому только в 1468 г. удалось избавиться от вызывавших возмущение у монахов сборищ местных жителей на соседней Витославской горе. В конце XVIII в. во время строительства нового костела был найден и уничтожен «скрытый под углями языческий идол».
Некоторые местные источники подтверждают выводы исследователей, как, например, на Ровоколе, холме к востоку от озера Гардно у Смолдзина, где были найдены остатки круговых валов IX-X в. В центре укреплений находилось большое кострище с обугленными костями животных. Следует предположить, что и в низинах основными компонентами таких мест были ограждение, идол, кострище или несколько жертвенных кострищ. Следы такого комплекса овальной формы со следами кострища и столба были найдены в Тшебятове на Поморье (само название места указывает на совершение там обрядов жертвоприношений). Была обнаружена астрономическая ориентация элементов (камни, следы столбиков) как этого места культа, так и других культовых комплексов (определение восходов солнца в Тшебятове 21 марта, 23 июня и 23 сентября). Также были найдены остатки культового места в Волине. Следует также вспомнить о плоцких раскопках. В слое городища, датированного IX и X вв., была найдена кладка из овальных камней с большим количеством сохранившихся в ней костей животных, а также глиняной посуды; рядом с ней — след от восьмиугольного столба и четырех кострищ, расположенных в форме полукруга.
Интересной в этом отношении культурной и языковой окаменелостью является зафиксированное в текстах XVII и XVIII вв. слово из исчезавшего в то время языка полабских древлян: staifp, производный от *stlbbb, *stblbby означающее «алтарь». Это слово принадлежит к древнейшим, вероятно, еще с X в. лексемам христианского культового языка, появившегося во время миссии епископства в Венден. Полабские славяне были единственными из всех славян, использовавшими для обозначения алтаря свое исконное слово, значение которого прежде развивалось в контексте языческого ритуала жертвоприношений у «столба» (słupa).
Постройки святилищ, так называемые отдельные культовые постройки, имевшие сакральное значение, реже и хуже подтверждаются археологическими источниками. Последние десятилетия принесли открытия, иногда дискуссионные, указывающие на то, что с VIIIIX вв. начинаются попытки заключить sacrum в своеобразную деревянную архитектуру. К наиболее убедительным относится находка, обнаруженная рядом с городищем VII-VIII вв. во Фельдберге близ Нейстрелитца, в котором на окруженном рвом мысе было обнаружено основание под прямоугольное строение, интерпретированное как святилище. К этому также относятся культовые валы на полуострове Парштайнерзее (земля Эберсвальд) и в Заарингене (земля Бранденбург).
Между тем верификация исследований Карла Шухардта, относящихся к 1925 г., не подтвердила языческого происхождения каменного фундамента в Арконе. Также как в Гнезно и Праге подобные догадки, построенные на основе сохранившихся фрагментов дороманских кафедральных соборов, не получили признания. Вряд ли следует этому удивляться, зная из письменных источников о миссионерской страсти к искоренению идолопоклонства. Приведенные выше описания Радогоста у Титмара (VI), Щецина у Герборда (II, 32), Арконы у Сакса Грамматика (XIV, 39,2-3) и Хокова у Эбона (III, 9) указывают, что подобного рода сакральные сооружения начали возводить только в зрелую эпоху государственного язычества, в XI-XII вв. на Полабье и в Поморье, отвечая таким образом на вызовы и давление со стороны христианства.
Другие славянские страны быстро прошли фазу христианизации и подвели черту под посещением святилищ, как это описывает Память и похвала [...] князя Владимира конца XI в: «храмы идольскыя и требища всюду раскопа и посече, и идолы съкруши». Другим древнерусским названием для жертвенника было капище (от кор-, kopotb — «копоть»), закопченное сажей от жертвенных костров помещение (или круг столбов). Между тем более убедительным представляется мнение о том, что это заимствование из церковно-славянского, так называемого староболгарского языка, где протоболгарское *Ыр означает «обраэ», «вид» (ср. венг. kóp — «образ»), следовательно, место с изваяниями почитаемых богов. Вместе со славянами, о чем свидетельствуют и географические названия, это слово пришло в древнюю Иллирию: Капиште на полуострове Ластово и Капиштец у Скопье, упомянут в источнике 1300 г. как Kdpd’c; где до недавнего времени поклонялись священным родникам. Над одним из них рос вяз, один помогал при болезнях глаз и коросте, другой — от малярии, третий — при женских болезнях; над источником жгли свечи, бросали в него монеты и привязывали ленточки. Археологические раскопки дали богатый урожай находок, которые помогают лучше понять смысл письменных источников и весьма скромные фольклорные пережитки.
На русских землях мы узнали о существовании нескольких языческих святилищ. Святилище в Киеве было открыто во время археологических работ в 1908 г. Оно состояло из небрежно уложенных и неотесанных камней и имело форму неправильного прямоугольника (4 на 5м) с округленными углами и с четырьмя выступами по странам света. Внутри святилища были найдены остатки угля, золы, кости животных и фрагменты керамической посуды; к югу от этого сооружения виднелись следы кострища. Святилище находилось в центре небольшого городища, датированного между VIII и X вв. Некоторые исследователи высказывали сомнения по поводу однозначной интерпретации этих находок как сакральных.
О более значительном и гораздо более исследованном культовом центре IX-X вв. в Перыни под Новгородом мы уже говорили в связи с почитанием Перуна. В ходе проведенных в Вщиже на Десне (ныне
Брянская область) археологических раскопок в 1948-1949 гг. в центре нежилого городища вдоль изогнутого вала были обнаружены основания длинного строения (около 60 на 6 м), возле которого были найдены следы девяти столбов. По мнению Бориса Рыбакова, это были идолы, окружавшие полукругом изваяние верховного бога, в то время как большая по длине постройка служила местом для собраний и праздников. Раскопанное городище относится к юхновской культуре V-VII вв. При раскопках городища в Пскове VIII-X вв. у железоплавильной печи были найдены две ямы, которые, по мнению ученых, являлись овальными алтарями размером 1 на 1,5м с многочисленными остатками животных, в том числе коня; вблизи одного из кострищ стоял большой деревянный столб. Из менее значительных находок следует назвать пять небольших городищ в Смоленской области, расположенных на болотах и считающихся центрами языческого культа VIII-X вв.
Такое же локальное значение имел, как представляется, хорошо исследованный культовый центр, обнаруженный в 7 км к югу-западу от Житомира на реке Гнилопяти. Он имел неправильную крестообразную форму с четырьмя выступами с размерами с севера на юг — 14,2м и с запада на восток — 11м. В центральной части находился большой деревянный столб, укрепленный камнями; вокруг него размещались столбы поменьше. Такое расположение столбов напоминает описание жертвенного места руссов у Ибн Фадлана: оно состояло «из высокого, воткнутого в землю куска дерева, у которого имеется лицо, а вокруг видны маленькие изображения, позади этих изображений находятся куски дерева повыше, врытые в землю». Центральная часть святилища была занята огромным кострищем, которое использовалось на протяжении долгого времени. Оно было выложено камнями, в нем находились кости животных, вероятно, быка, а также многочисленные остатки керамики. Другое кострище правильной круглой формы и выложенное глиной находилось непосредственно под центральным столбом. В западной части святилища были найдены, возможно, жертвенные плоские прямоугольные камни, среди которых с птичьими костями была обнаружена небольшая кремневая стрела. Вход в святилище, вероятно, располагался с южной стороны между двумя столбами, которые, видимо, обладали особой силой, очищающей входящих так же, как известный из русского этнографического материала проход под «обыденным» полотенцем. Археологические методы позволили датировать этот объект второй половиной IX в. В ближайшем соседстве с сооружением находился могильник с захоронениями по обряду трупосожжения, урны были только до половины вкопаны в землю и слегка прикрыты землей. Невдалеке располагалась усадьба с большим жилым домом, хозяйственными постройками и керамической мастерской. Сделавшая раскопки И.П. Русанова предполагает, что данный объект был святилищем Перуна, на что указывает кострище, «громовая стрела», а также принесение в жертву быка, или же это был центр поклонения менее значительным богам, сведения о которых не сохранились и особенности данного культа неизвестны.
