В новости, как спиливали оховские дубы, интересно не только как против трех старушек взвод в шлемах прислали.
В истории, как рубили дубы на деревенском кладбище под Пинском, глаз цепляется за несколько картинок. И как несколько местных старух с палками защищали те два столетних дуба, и как против них был выведен взвод в касках, и как начальник поселкового Дома культуры якобы (так сказать) забрался на один из них, чтобы защитить дубы.
Казалось, вы сравнили события последних лет и найдете путь к сердцам жителей за пределами столицы. Под Пружанами обороняли каменный стул; под Логойском не разрешили отнести в райцентр еще один камень для изготовления постамента «богородице»; возле Житковичей протестовали против ограждения озера Национальным парком «Припять». Ведь народ не дураки, он понимает, где борьба за власть между «альфа-самцами» и что, кроме сомнительных коллективных эмоций, ничего не выйдет.
Короче говоря, в Охово, между Припятью и Ясельдой, события происходили следующим образом. Сначала весной кто-то из местных заметил, что с дуба может упасть ветка и, глядишь, повредить дорогой гранитный памятник на кладбище. Обратились срубить, и нашлись возражающие — ведь дубу не один век. Они начали собирать подписи и обращаться к властям. Наконец, в конце ноября один из трех дубов был срублен. Затем — в день зимнего солнцестояния , 22 декабря — распилили два других. С теми, что в касках, с тремя старушками, а начальнику ДК 15 суток.
Но я не хотел уделять этому столько внимания. «Медиа-Полесье» (похоже, его «экстремистским» еще не объявлено, так что упомянем) опубликовало видео по свежим следам. Как и положено профессиональным журналистам , сделали нарезку из представителей разных возрастных групп: есть очень старая женщина, не слишком старый дедушка, и мужчина постарше, но посвежее.
И вот самое интересное — как, какие слова говорят об этих событиях. Интереснее всего наблюдать разницу в словах бабушки и мужчины. По мере того, как дед все больше обращается к религии, в какой-то момент мы слышим от него "нашу православную веру" — и это при том, что "религиозная власть" на Оховском кладбище менялась пять раз! Была уникальная церковь 1758 года, которая сгорела, потом была построена церковь, и это здание четырежды переходило из католиков в православные и обратно, что уже «наше православное». Хотя мой дед в какой-то момент говорит, что это странно, как-то архетипично: без этих дубов наша церковь будет просто часовней на кладбище.
Так говорит бабка (по-своему, по-полесьевски):
«Все вам будут писать и рассказывать старикам, что они [дубы] будут там. Это же память, красота. Некоторые люди хорошо дают свои желудки, они нападают, а дети бегают и собирают эти желудки, в эти скорлупки, как чашки. Пусть растут и красуются».
И мужчина ведет совсем другим голосом:
«Надо подумать, может быть, какие технологии позволяют сохранить памятники и не повредить деревья. Хочется ответственного отношения к таким, я бы сказал, уникальным явлениям. Человечество уже многое создало – есть уникальные достижения, но мы хотим оставить потомкам и явления природы, которые будут интересны нашим внукам, правнукам.
Какая разница? В первом случае мы слышим о красоте, о красоте, о преклонении перед прекрасным природным. Во втором — не о красоте, а о какой-то технике, причем место красоты заняли абстрактные "явления"; очень деэстетизировано . «Ответственные достижения» и «уникальные явления».
Можно, конечно, списать это на то, что человек сам с собой и со своими правильно мыслит и говорит, но сказать это публике так же, как по телевизору от чиновников услышали — без любви к красоте, механистически, тем более, что на иностранном языке, принципиально не естественном для него и его родителей.
Между тем, на этом контрасте — просто два разных мира. Один сосредоточен на восприятии прекрасного, на разговоре о прекрасном, о прекрасном как мере и ценности (разумеется, речь идет не о деградировавшем «современном искусстве», а о природном как прекрасном). А во втором критерии есть другие — какие угодно, но столь же абстрактные, столь же далекие от красоты.
Это все равно, что сказать «священный валун» священному камню , а «традиционная культура» — общему наследию своего народа (или тем более по-коммунистически — «торговому культу»). Там, где говорят, как роботы, нет великой правды, потому что холодно.
Потому, кстати, и отпилили — что сейчас преобладает второе отношение, что природная красота как ценность отодвигается на второй план. Отсюда, кстати, и задача прилежных — не вычурной канцелярией/латинизмом цепляться друг за друга, а настаивать на прекрасном, возвращать его вес в пространство наших рассуждений.
