Четыреста лет назад миссионеру-иезуиту об этом сообщил 90-летний «языческий жрец» на Подвине.
Свидетельство, о котором идет речь, взято из издания «Реликвии балтийской религии и мифологии»*, которое неоднократно цитировалось на «Свайкста» (а «Свайкстай» введен в оборот здесь). Она была перенесена сюда из книги «Источники по истории Латвии в архивах Ордена иезуитов», изданной в Риге в 1941 году, а ее первоисточником были латинские «Анналы» Рижской иезуитской коллегии.
Автор-иезуит рассказывает историю священника, который в начале XVII века (записано в 1606, 1607 и 1608 годах) отправился «до самых границ Московии» ( ad ipsos Fines Moscoviae ), а точнее в окрестности Латгалии, Резекне и Лудзы. . Там он познакомился с 90-летним «папой того места» ( cum quodam ipsius loci popo ). (Напомним, что в литовских хрониках Гедиминаса священник Лиздейка именуется также «высшим языческим папой»**). Его священник «не без труда и усталости проводит много дней» уговаривает его исповедоваться, и он, наконец, рассказывает.
«Тот, с двумя стариками, которые помогают ему, провели свои церемонии и пожертвовали деревья. (…) На вопрос, какие обряды или дары приносятся в дар роще и с какой целью, он ответил более или менее утвердительно. Потому что мы слышали, что наши предки почитали особые деревья, которым они предлагали поддержку, принося в жертву определенные дары, были свободны от болезней и обогащались всевозможными благами, так и мы должны поступать сейчас, если не хотим быть уничтоженными.
На вопрос, сколько у них богов, он ответил, что боги разные, потому что есть разные места, люди и потребности [ varios pro varietate locorum et personarum et necessitatum esse deos ]. У нас есть, говорит, бог, стремящийся к небу, есть у нас и бог, правящий землей. Кто высший на земле, у того есть разные подчиненные низшие боги. У нас есть бог, который дает нам рыбу, у нас есть бог, который дает нам зверя, у нас есть бог ржи, полей, садов, животных (а именно лошадей, коров и различных домашних животных).
Подношения, которые они делают для них, различны: одно богам больше, а другое меньше из-за количества богов [ pro quantitate deorum ]. И все эти дары приносятся в жертву определенным деревьям и рощам, и те деревья называются святыми. Предлагается большая буханка хлеба в виде змеи с открытой пастью и длинным хвостом. Ко второму — хлеб в виде собаки или свиньи.***
У других есть два особых дерева: одно дуб, другое липа. Дубом называют человека, он откладывает два яйца в определенное время. Липой называют женщину, ей жертвуют масло, молоко, сыр и сало для здоровья и жизни родных и детей. А когда кто-то заболевает, то тут же отправляют к деревьям папу, который спрашивает деревья, почему им позволено болеть, ведь им дарят то, что им нужно. А если кто-то сразу не поправляется, то упомянутых вещей кладется в дерево в два раза больше, и так сохраняется.
Богу лошадей, называемому Дьюинг Ушинге [ Dieviņš Ūsiņš — «богиня Усиньш]», приносят в дар 2 солида [монеты], а также брошенные в огонь две буханки хлеба и кусок сала. В жертву богу Мощелю [ Маршеле — « Марачка», Мара], богу коров приносят масло, молоко, сыр, а если корова заболела, то приносят жертву немедленно возле тех деревьев, и они выздоровеют. Богу полей и ржи, именуемому Церехлицингом Росы [ Dieviņš Cerekliš , от cerot «ветвиться, расти»], в определенное время в лесу приносятся в жертву черный бык, черная курица, черная свинья и т. д., а также несколько бочонков пива, больших или маленьких — по велению бога Цехерлинга ».
Из работы керамиста Эльвиры Петрацени
Дворник также рассказывает историю о том, как обращаются с личными врагами:
«Если сельский житель хочет кого-то проклясть, он зовет двух-трех соседей, которым открывает тайны своего сердца. На стол ставят кувшин с пивом, вокруг него ставят 20 маленьких свечей и, взяв горсть сена, разрезают его на столе ножом, а затем бросают под стол, говоря: Так пусть себе руку сломает, нога или жена, или дочь, или лошадь, или корова и др.
Если у кого есть враг, который на него пожаловался, то тотчас же бегут к дереву бога и забирают у него два яйца, которые были там предварительно принесены в жертву, при этом говоря: Вот на каждой определенной паре я приношу тебе должные дары, а ты оставьте меня. Я не верну тебе эти яйца, пока ты не сделаешь с моим врагом то, что я хочу. И вот его ребенок либо умирает, либо корова или лошадь умирают и так далее».
Добавим, что формулировка очень близка к тому, что было сказано латгальским «папой» («боги разные, потому что разные места, лица и нужды», «высшему разные подчиненные низшие боги»), и в наши дни вы услышите, например, от обычных религиозных индусов в Индии. Есть общие истины, которые не являются специальным знанием. Но знание — это знание местных аристократических брахманов, состоит во внутреннем опыте общения (личного, а также заработанного предшественниками в роду) с богами или каким-нибудь богом, которого кот (или его семейство) с особой привязанность почитает.
* Прибалтийские религиозные и мифологические реликвии Lietuvos Didžiojoje Kunigaikštystėje (XIV-XVIII вв.). Шалтинский рынок. Sudarė ir parengė Витаутас Алишаускас [Реликвии балтской религии и мифологии в Великом княжестве Литовском (XIV-XVIII вв.). Сборник источников. Составитель и подготовлен Витаутас Алисаускас. Вильнюс, 2016. Стр. 126-129.
** «by y byl tot Lezdeyko u kniazia Gidymina woro ż bitom y najwy ż szym popom pohanskim » — Хроніка Быхаўца / Baltų religijos ir mitologijos šaltiniai. Т. II. XVI амжиус. Сударе Норбертас Велиус [Источники балтийской религии и мифологии. Т. 2. XVI в. Составитель Норберт Велус]. Вильнюс, 2001. с. 475.
*** Надо помнить запеченного «кота», которого пекли в Величке на Рождество, или запеченного «сова», которого пекли на свадьбу в Пружанском крае — так или иначе, эти кулинарные и обрядовые особенности объедините нас в одном пространстве.
