Какому заклинанию научил вызванный дух Гончара, что просил научить делать прочные горшки?
В иезуитских отчетах, опубликованных в "реликтах истории и мифологии балтов" (издано 6 лет назад в Вильнюсе), сохранился рассказ трехсотлетней давности о Гончаре из литовского-Курляндского пограничья (Северо-Запад нынешней Литвы). Он "хотел, чтобы глиняные горшки были терпели до удара". Обратился с такой просьбой к волшебнику, с ним вместе они ночью пошли за деревню.
Маг, придя с Гончаром вместе на перекресток дорог, вызвал духа, который выглядел как обычный сельчанин, одно что бородатый.
И дух сказал:"Букунки, Фрескунки, Лупенко-помоги мне"
Эту заказу Гончар плодотворно использовал долгих 12 лет (видимо, аж пока иезуиты не заставили его признаться и отторгнуться от этого).
Что за"букунки, фрескунки, лупенки"? Как выглядит, этот заказ можно сделать более прозрачной для понимания. Более понятным становится, прежде отделив общий для всех трех слов окончание.
Начнем с наиболее очевидного для нас, с"фрескунки". Здесь в основе слышно довольно поздняя, "городское" слово "фреска" – изображение. Звука " ф " раньше не знал ни литовский язык (старые из литовских дзуков и поэтому говорят "потагропия"), ни наш.
"Букунка" — корень связывайма с лит. bukas" неострые, затупевшие", также" гладкий, закругленный "(bukas kalnas – "гора с закругленной вершиной").
А "Лупенко" — с lupus "который легко шелушится; лупки" (когда легко снимается верхний слой).
Тогда и выходит, что это-стадии, которые проходит изделие в руках Гончара. Если изделию придается форма, то избыток глины убирается ("шелушится"), а само изделие делают гладеньким да кругленьким ("bukas"). Потом изделие поливали глазурью или раскрашивали.
Но что за формы слов с окончанием "-НКИ"? В литовском языке есть целая группа слов, образующихся подобным образом.
Например, от striubas "короткий" – striubunkis "невысокий человек, Коротыш", или от dūblys "пузо" – dublunkis "толстяк". Раньше это были прилагательные, которые позже стали такой, что обозначают того, кто связан с определенным свойством.
Тогда Букунки, Фрескунки, Лупенки-не имена" духов " это, связанных со стадиями гончарства? Который лупит, который поглаживает, который раскрашивает...
Тот дух, вызванный магом на пересечении дорог, по-видимому, был выше этих трех, поэтому передал их имена, а значит – и определенную власть над ними, или, по крайней мере, возможность привлечь к сотрудничеству. О пожертвовании им не было речи, а достаточно было произнести имена, позвать на помощь.
Если оно все действительно так (а это свидетельство до сих пор не было подождав своего исследователя – мифолога или демонолога), то это красивая иллюстрация, как, например, происходило разветвление тех, кого называем Древними "Богами".
Если у Гончара его гончарство-важнейшее дело, то ему мало просто кокого-то "Гончарского бога" (хотя и можно представить, скажем, древнюю "цеховую" храм, посвященный именно такому богу). Ему нужно "божочков" по стадиям своего дела. Причем, нет речи о материале ("бог из глины"; разве если добывать-накопывать трудно) – язык только о магическом упрочнении созданной формы.
За такое брались, когда ни на что другое больше не рассчитывали. Если в твоем арсенале – пять магазинов со все сильнее химикалиями, то зачем тебе для лучшего урожая та богиня земли?.. Но и немало таких сфер, где по-прежнему есть место магии, и это не только любовь или власть.
Добавим, что такой Балтский вектор для гончарства уместен еще и потому, что речные названия для нас сохранили, как здесь наши балткоязычные в старину предки называли глину – "Молис", как и литовское molis. На это указывают, помимо прочего, названия сожских рек: Молинка в Чечерске, а рядом с ней – Глинка. Это когда деды еще помнили, а удостоенным внукам уже требовался перевод.
