Древняя Русь была государством изначально многоэтнической, а потому неизбежно в рамках ее сочетались разные формы управления. Славянская форма была наиболее распространенной и устойчивой, и она в конечном счете просматривается позже в условиях феодальной раздробленности.
У балтов и угро-финнов складывается подобная же форма, причем в значительной степени это, видимо, было следствием славянского влияния. Дело в том, что у тех и других еще не был четко отлажен племенной уровень организации, а разрозненные местные общины (территориальные или родовые) включались в систему, привнесену славянскими колонистами.
Славянский тип социально-политического устройства был основан на вечевых традициях. Письменная история застает славян с четко действующей организацией управления. До IX века славянские "племена", "земли", "княжества занимали огромные территории, что превышали земли большинства европейских королевств. По сути, это были государства афинского типа.
«Повесть временных лет» сохранила некоторые данные об организации управления в древлянской земле. Во главе стоит князь и княжеская власть здесь древней, традиционной. Во всяком случае, древлянские послы, которые пришли к Ольге, противопоставляют "добрых" древлянских князей "русскому" князю Игорю как правителей, озабоченных не просто сбором дани, но и процветанием земли. Древляне возделывают нивы, пасут стада, а "держат землю", то есть управляют ею, "лучшие люди", которые, однако, за подтверждением прав должны обращаться к "земле". В конце концов именно "земля" и направляет их в качестве послов к Ольге.
Города (городища) обычно служили административными центрами племен и местом укрытия окрестного сельского населения в случае внешней опасности. Сначала добровольно, а потом и по принуждению сельская округа обеспечивала город необходимыми продуктами и участвовала в строительстве оборонительных сооружений.
Сведения о киеве конца Х века уточняют типичную картину. Населения города и, видимо, также и сельской округи делилось на десятки, сотни, иногда полсотни и полтысячи. В городе вершиной такой администрации был тысячный. Но существовал здесь и совет старейшин — "старцы градни", которые осуществляли руководство народным собранием — Вече, а также следили за выполнением принятых решений.
Если мы обратимся к "Повести временных лет", то у автора летописи на первом месте — понятие "земля". "Русская земля", "Деревская земля", позже также "Новгородская" и "Суздальская земля". Не род, не племя и не князь. Само понятие "племени" в данном случае тоже не кровнородственных, а территориально-историческое значение, то есть имеет в виду не кровных родственников, а людей, объединенных общей территориальной организацией.
Древний киевский летописец поднял вопрос о начале княжеской власти в Киеве. Но принципиальное значение придавалось ему лишь потому, что кто-то оспаривал княжеское достоинство Кия и его преемников, как и княжеское достоинство правителей отдельных земель. Очевидно, сам летописец ставил выше власть, идущую от земли, по сравнению с той, которая ложится на землю извне, будь она "своя" или "чужая".
Киевский летописец не слишком жаловал княжескую власть. Для него она была лишь вершиной земского устроения, а о ее наследственном характере он говорит лишь потому, что ктото оспаривал права местной киевской династии. Вообще это очень существенно, что киевские князья не могут даже похвалиться древностью своего рода: не перед кем. Между тем в Западной Европе, где титулуванню придавалось особенно большое значение, русские князья неизменно называются "королями", тогда как, скажем, польские князья лишь "герцогами". Адам Бременский и Гельмольд специально отмечают, что у западных славян "королей" имеют только руяни (руси) с острова Рюген.
Владимир традиционный родоплеменного разделение Руси заменил территориальным, тем самым уничтожив народовластие. Церковь боролась «с пережитками дофеодальном старины», «сформировало осознание святости посланной богом великокняжеской власти» [8]. Так христианство сделало русов рабами.
В «Повести временных лет» летописец пишет о том, что в гриднице Владимира шли пиры, на которые свободно могли приходить "бояре и гриди, и соцкие и десяцкие, и нарочитые мужи, при князе и без князя". Здесь уже нет простонародья, но представители народа еще есть, и князь заинтересован в привлечении их на свою сторону [10].
Если мы обратимся к украинских сказок, то в них князь не имеет какого-то чрезвычайного статуса. Например, сказка про Кирилла Кожемяку: “А поселился возле Киева змей, и каждый год посылали ему молодую девушку или парня. Вот пришла очередь и до дочери самого князя. Делать нечего, ведь горожане отдавали своих детей, надо и ему отдать.” Далее по сказке Кирилл не хочет помогать князю, потому что он порвал кожи, из-за того, что его отвлекли его посланцы. Его умоляют на коленях, и он уступает только уговорам малых детей. То есть, в древних украинских сказках, которые сохранили древнее традиционное видение устройства общества и государства, князь — обычный член общества, а не феодал, который чувствует свое превосходство над “простыми” людьми.
