Тема данной заметки: славянское отождествление умерших (а следовательно и рода) — с природой.
Причем отождествление полное, вплоть до неразличимости.
Позвольте привести некоторые цитаты, чтобы дальнейшие мои слова для вас приобрели больший вес:
"Неразорванные кровные связи ставят живых в родственные отношения с природными стихиями: с.-рус. родители вздохнули — оттепель. В половодье дети пускают щепочки деду, бабульке [Добровольский 1894, 307]. Души, родители окружают человека традиционной крестьянской культуры дома, в поле, в лесу, в любое время суток, при любом состоянии природы. Дождь, гроза, мороз, засуха, град — во всем этом невидимо присутствуют души" (Седакова (О.А.))
"Ряд свидетельств позволяет говорить о том, что в природном пространстве могут находиться не только души «нечистых» покойников, как было показано выше, но и других умерших...
Природа могла становиться местом оставления даров, предназначенных умершим родственникам: «Ў ягодку идёшь – перваю ягодку положь на пенёк, сама не съешь, а если съешь, то на том свете всё, твоим родителям ничего не будет, не дадут ни ягодки, ни яблочка, ни гороху ˂…˃» [СМЭС 2:118]; «Ягадку первую бярёш ˂…˃.
Перакидаеш яе, вот вчора хадила, перакидала: “Эта таби, мая дачкá, эта таби, мая мáмка”, – пакидала через плéчо… што ани вот паспытаюць» (Бараново, стародорож., мин.) [ПМА]. Аналогичные действия практиковались на кладбище, что подчеркивает символику обоих мест как локусов душ: «На клáдбишчэ и на Сплúнне ходзили, и на Пáску хóдзили, або вот пéрвых ягод набрáў, э́то обязáтельно, шоб на клáдбишче покóйнику занёс ягóд, шоб он попрóбоваў твоé ягоды» (Велута, лунинец., брест., ПА); «До Спаса ничаго не ем. В ягодку пошла на клáдбища, землянички около клáдбища собрáла-собрáла и снеслá: на могúлочку на мамину положила» (рус. смол.) [СМЭС 2:118].
В Брянской области записан заговор, адресованный душам умерших родителей, пребывающих в туче (обычно там находятся души «заложных» покойников): «А я етой тучи не боюся, / А я етой грозной не боюся. / А у етой туче – мой батюшка. / А у етой туче – мой родненький. / А у етой туче – моя матушка. / А у етой туче – моя родная» [Пашина 1998:85]." (Андрюнина)
"Многообразие форм-воплощений человеческой души может быть представлено длинным рядом природных объектов. Это не только небесные тела, атмосферные явления, тучи, птицы, летающие насекомые, но и обитающие в нижнем мире хтонические животные, а также звери, домашние животные и даже растения. По признанию этнографов, у русских очень широко известны поверья, что умерший мог превратиться в ветер, вихрь, птицу, бабочку, растение, дерево и т.п. У болгар верили, что души умерших детей и молодежи "возвращаются на землю в виде растений" (се завръшат на земята като растения), а объясняют это тем, что такие покойники якобы продолжают "расти" посмертно (ЕПНК 1996, с.42).
Таким образом, с одной стороны, умершие преждевременной или насильственной смертью ("заложные") могли стать, по народным воззрениям, "стихийными" духами, которые распоряжаются природными стихиями (ветрами, дождями, градовыми тучами), а с другой — все покойники вообще становились частью природы, их души превращались в звезды, облака, ветер, пар, вселялись в животных и растения. По-видимому, на этой основе и происходит в мифологическом сознании "одушевление" природного мира, но это связано прежде всего с концептом посмертного существования человеческой души, принимавшей разные ипостаси, а не с представлениями о неких "божествах" природных локусов." (Виноградова).
Таким образом, в славянской архаике Род и Природа — суть Одно.
Есть, кстати, одно прямое непосредственное следствие из данного заключения:
в славянской архаике нет никаких "духов природы" как отдельного класса мифологических персонажей, отличных от духов умерших. Я понимаю, как это звучит для нас, привыкших к нимфам и эльфам и разного рода фентезийным расам, но в реальной славянской мифологии (не фентези) — вот так.
Аргументация подробно цитируется здесь (см. сам пост + первые два комментария).
Представьте себе: волшебные расы, благородные эльфы и феи, горные великаны — и дверги, выковывающие кольцо Драупнир...
А у нас, вместо всех их — духи умерших.
Или, скажем так, элементали. Гномы, живущие в глубинах земли, огненные Саламандры, Сыны Огня, джины и ифриты.
А у нас — всего лишь мертвые.
Или многочисленные рати ангелов и противостоящие им легионы демонов. Со своей иерархией, мифологией и историей.
А у нас, вместо всего этого — мертвецы.
Ну как вам такая картина мира?
Теперь о том, в чем же все-таки здесь подвох.
Нет, ни слова лжи мной написано не было, и все духи славянской мифологии — это действительно духи умерших, поэтому не подвох, а скорее, нюанс.
Нюанс в том, что говоря о "мертвецах" — мы говорим только о смерти. А как быть с рождением? Допустим, когда люди умирают — их духи становятся духами природы. А когда люди рождаются, откуда берется их дух? Понимаете уже, к чему я клоню?
Сейчас, исключительно для простоты изложения, я приведу пример только о растениях, но понятно, что все сказанное о растениях — относится и ко всей природе в целом.
Теперь давайте посмотрим, как у нас обстоит дело с рождением:
"за пределами освоенного человеком природного пространства (поле, огород), детей, согласно анализируемым текстам, можно было найти в диком поле, в траве, цветах, в крапиве, репейнике, в кустах: «ў траўце тебя знайшли», «на поле вырос», «дитэй знаходять ў ягодах або квитах». Иногда подобные сообщения приобретали вид более пространного текста: «Баба Арина чуе — на поле ў крапиви крычало» [ПА, Заспа]; «Корчочок стоить, шось ворушется ў кветочках; як я туды подходю — аж то хлопчык лежыть» [ПА, Боровое].
К этой же группе растительно-локтивных формул относятся и такие, в которых местом обнаружения ребенка выступают деревья, пни. Среди пород деревьев называются и лесные, и садовые: верба, береза, дуб, сосна, яблоня, груша, слива, однако приоритет отдается груше и вербе.
Основная часть таких формул фиксировалась в Житомирской обл.:
«тебя баба на верби зловыла», «баба з грушы прынесла», «дитэй знаходять на груши, або на вэрби», «струсылы тебя з груши»
Иногда отдельным видам деревьев приписывалась женская или мужская символика: например, девочкам объясняли, что их сняли с березы, а мальчикам, что их нашли на дубе [ПА, Замошье].
Нередко в текстах содержится сообщение, что новорожденных находили якобы во время сбора грибов и ягод в лесу: «Дед и баба ходили по грибы, там ты сидел ў кустиках» [ПА, Грабовка]; «Была я ў леси, щепала арэхи, ты там ў крапиве плакаў» [ПА, Мал. Автюки]; «Пашла я ў лес па ягады, а там Ягорка крычыть» (Виноградова)
Понимаете, в чем суть? Да, умершие люди переходят в природу. Но откуда, в свою очередь, берется этот самый начальный дух для новорожденного человека, который потом, после его смерти переселится в природное? Так он оттуда же — из природного и берется. Прямо классическое про "яйцо и курицу", видите? Таким образом, то, что казалось нам голимым упрощением мифологической картины мира — приобретает, наоборот, невообразимую глубину. Суть в том, что я — после смерти — не просто стану деревом или ветром или дождем или криком чайки. Я был ими.
До своего рождения, воистину:
"
Я был синим лососем,
Я был псом, лосем, косулей на горе,
Колодками, лопатой, топором в руке,
Жеребцом, быком, телёнком,
Зерном, что взошло на холме.
Меня собрали и поместили в печь,
Я упал, когда меня поджаривали,
И меня проглотила курица.
Девять месяцев я был у неё в брюхе
Я был живым, я был мёртвым
..."
бесчисленное количество раз.
В архаике — нет никаких "мертвецов". Есть мир духов и есть мир живых, — и они бесконечно переходят друг в друга.
P.S.: Отмечу, что переход духов людей после смерти в "природное", необходимо как-то примирить и с противоположным представлением о том, что умершие уходят в иной мир: Рай, Вырий и т.п.
Я нахожу для себя выход в Модели Множественности Душ: одна из душ уходит на Тот Свет, другая — в "природное" — и так это и принято у большинства евразийских народов.
Однако, справедливости ради, дошедшая до нас славянская традиция предлагает нам иное деление: умершие своей смертью — в мир иной, т.н. "заложные" — остаются здесь, в сфере природного. Но самая дремучая архаика, как будто бы, не предполагает такого деления, поэтому я все-таки за множественность.
Хотя С.М. Толстая в своей статье о душе совершенно категорична насчет представлений об её единственности у нас.
Возможно, стоит говорить не о множественности душ, а о множественности "Я" человека (конечно, в современном обыденном сознании "Я" человека также — едино и неделимо).
