Чешский писатель Петр Яронек, вероятно, не совсем неизвестен читателям "Языческого круга". В прошлом году мы уже отмечали здесь его превосходное историческое фэнтези "Теомахия: Война богов" о падении микенской цивилизации. Однако автор не новичок: он также написал два слабо связанных между собой славянских фэнтези-романа, "Сонная славянская нора" и "Звери темного леса".
Его последняя публикация (на этот раз в виде электронной книги) — нехудожественная книга под названием "Завоевание Трои: жизнь, война и смерть в микенской Греции" (The Conquest of Troy: Life, War and Death in Mycenaean Greece). Именно об этом и пойдет наш сегодняшний разговор.
- Как вообще человек становится писателем? Если я не ошибаюсь, ваша "гражданская" профессия, наверное, другая?
- Не совсем так. На самом деле, я пишу для того, чтобы зарабатывать на жизнь — и вот уже около 15 лет являюсь копирайтером с полной занятостью. Не успел я окончить школу, как начал думать о том, как зарабатывать на жизнь писательством, с мыслью, что в конце концов это приведет меня к писательской карьере. Так и случилось, только я взял слово "карьера" в кавычки — это хобби, и я по-прежнему зарабатываю на жизнь копирайтингом и написанием контента.
- Книга "Сонная славянская дыра", а также "Басни темного леса" — это славянское историческое фэнтези. В Чехии в этом жанре уже давно господствуют "иностранные" авторы Юрай Червенака и Анджей Сапковский — когда вы вошли в их пруд, не было ли у вас опасений, что читатели будут сравнивать ваши произведения с их? Почему вы вообще начали заниматься этим жанром?
- В то время мне была очень интересна и увлекательна эта тема, и я не особенно обращал внимание на отечественную или зарубежную конкуренцию. Если бы я так думал, то, наверное, никогда бы ничего не написал и не опубликовал, потому что всегда найдется множество лучших и более опытных разведчиков. Но нет смысла пытаться сравнивать себя с ними. Лично я считаю, что писатель должен проявлять определенную смелость, иначе он всегда будет чего-то бояться — что он неоригинален, что его никто не опубликует, что люди будут над ним издеваться, ухмыляться, критиковать и так далее. Конечно, какие-то страхи есть, особенно вначале, но со временем они все больше и больше растворяются.
- Мир славянского язычества очень интересен, к сожалению, нам оставлен лишь неполный торс славянской мифологии. Как вы работаете с теми крохами, которые успели записать средневековые летописцы? Вы пользуетесь этими источниками или используете собственные темы и элементы сказок?
- Я работал с историческими реалиями и фактами, но в некоторой степени и с фольклором, который я облекал в мифологические одежды — словом, многое приходилось "реконструировать", чтобы сделать мир законченным и сложным. То же самое можно сказать и о моих книгах о Греции. Наши знания о микенском периоде, мягко говоря, дырявые. Когда кто-то пишет роман, скажем, о наполеоновских войнах, он может следовать реалиям и фактическим событиям почти в точности. Я не могу этого сделать, и мне приходится создавать вещи, чтобы сделать мир полным, но я стараюсь создать его таким образом, чтобы он казался настоящим, подлинным, чтобы в нем чувствовался дух того времени. Теомахия — это, по сути, вымышленный миф, но я хотел, чтобы он имел характер греческой мифологии, чтобы чувствовалось, что он может принадлежать ей, — во-вторых, я включил некоторые известные (или теоретические, или предполагаемые) исторические факты и, конечно, реалии, обстановку того времени. Аналогичного подхода я придерживался и в славянских книгах.
- Планируете ли вы еще какие-нибудь книги, возвращающие в мир славянских богов?
- Ну, в издательстве есть мое последнее славянское фэнтези, которое я написал задолго до "Феомахии", но я несколько пренебрег им и сосредоточился на "Феомахии". Так что вполне возможно, что это фэнтези еще будет опубликовано. Вернее, почти наверняка — я только не знаю, в виде печатной книги или электронной. В любом случае, это — по крайней мере, на мой взгляд — самая совершенная книга в моей славянской трилогии.
- По сравнению с вашими предыдущими работами "Феомахия" — это шаг в другом направлении, причем большой: мир микенских греков сразу после Троянской войны и крах их цивилизации в фэнтезийном обличье, пожалуй, никто еще не делал этого в чешской среде. Что заставило вас это сделать?
- Это не столько фэнтези, сколько мифологическая личина, но читатели больше понимают термин "историческое фэнтези", чем "мифологический роман" или что-то в этом роде. Лично для меня это было скорее возвращение к истокам, чем шаг в другом направлении. Эти темы были присущи мне с ранних лет, просто я долго не мог набраться смелости, чтобы взяться за них. Теомахия" — довольно пышный роман, и я рада, что не стала торопиться и накапливать опыт предыдущих книг. Впрочем, возможно, это правда, что никто в нашей стране не обращался к подобной теме. Все-таки это был риск, и издатели боялись этого романа. И, судя по продажам "Теомахии", этот страх был оправдан. Возможно, тема не совсем коммерческая бомба, но я так рада, что книга вышла, да еще и в таком прекрасном виде.
- Греческая мифология сохранилась благодаря великим умам античности. Как вы работали с ней — как "преемник" Гомера и Гесиода? Некоторые из оригинальных греческих мифов противоречат друг другу, так что, наверное, трудно было выбрать "правильную" версию?
- Прежде всего, я придерживался Гомера, даже стилистически, стараясь
- Читая "Феомахию", я был поражен тем, как вы сделали девственную богиню Афину в какой-то степени "человечной" в ее любви к непостоянной женщине. Даже Зевс-громовержец выглядит здесь скорее как старый и усталый патриарх, который знает, что мир богов и людей ждет неизбежная перемена, которая может быть не в лучшую сторону. Итак, очеловеченные боги?
- Я бы не сказал, что боги в "Теомахии" дегуманизированы — на мой взгляд, они никогда не были дегуманизированы. В мифологии и в "Илиаде" боги — это просто бессмертные "люди" с огромной силой и очень разнообразными вкусами, настроениями и эмоциями, которые всегда что-то замышляют. Они не являются какими-то отстраненными космическими сущностями, они — часть жизни людей и природы. Мир греческих богов красочен, "Илиада" предельно пластична (и неосуждаема, просто наблюдательна), и ее действующие лица, человеческие и божественные, тоже. Никто из них не является какой-то шаблонной фигурой.
А что касается "Феомахии", то усталый и постаревший Зевс — это отсылка к тому, что конец эпохи мифов и богов уже близок, что, собственно, и является главной темой книги. Опять же, Афина была девственна в том смысле, что не принадлежала ни одному мужчине/мужу и не имела потомства, но лично я не вижу в ней ничего похожего на монахиню. Это не вяжется с такой сильной личностью.
- Признаться, читая "Феомахию", я просто не могла выбрать, за кого из героев и героинь мне болеть. Наверное, больше всего мне симпатизирует ворчливый и вечный аутсайдер Аникет, который в конце концов выживает в страшной войне и уходит жить куда-то в безвестность. Кто ваш любимый персонаж в романе?
- Я тоже склоняюсь к Аникету, чей характер и роль остались несколько непонятыми многими читателями. Но лично мне он очень нравится, и в нем есть свой особый, фаталистический смысл. Мой фаворит — это также единодушный Фракс, настоящий греческий герой. А Дорос, он более внутренне противоречив — он немного мечтатель и романтик, которого обстоятельства бросили в водоворот событий, и у него есть большое чувство долга, но... ну, не буду спойлерить.
- Могут ли читатели ожидать возвращения в Древнюю Грецию в фэнтезийном обличье в какой-то момент?
- Да, сейчас я пишу еще один полнометражный роман. На этот раз это будет биография (разумеется, вымышленная) некоего троянского грека, пока не буду раскрывать, какого именно. На самом деле книга будет своего рода беллетризацией того, о чем я пишу в уже опубликованном "Завоевании Трои". Это будет уже не "фэнтези", как "Феомахия", а настоящий исторический роман, в котором я, помимо прочего, постараюсь быть максимально верным реалиям того времени. Мне кажется, это красивая, мощная история, которая во многом превзойдет "Теомахию", и я могу только надеяться, что чешский рынок выдержит еще одну книгу на похожую тему. Тогда я, наверное, оставлю ее, по крайней мере, на время, даже если не захочу — и буду искать другой жанр.
- Итак, в настоящее время у вас вышла нехудожественная книга — в виде электронной книги — под названием "Завоевание Трои: жизнь, война и смерть в микенской Греции" (The Conquest of Troy: Life, War and Death in Mycenaean Greece). Она хорошо сочетается с "Теомахией". Предполагается, что вместе с ней вы будете читать рекомендации по истории микенской цивилизации? Или это просто пришло вам в голову само по себе?
- Завоевание Трои" — это своего рода компендиум, в котором я хотел собрать воедино и систематизировать все знания по этому вопросу, которые я приобрел за годы изучения. Это довольно объемное чтение, так что я бы не стал воспринимать его как дополнение к чему-либо, хотя изначально идея действительно возникла именно так, но она несколько переросла себя. Однако в любом случае она будет хорошо дополнять "Теомахию", а потом еще лучше — запланированную книгу, о которой я говорил выше. Вместе они создадут трилогию, похожую на (пока еще тоже незаконченную) славянскую — только более эпическую, большую...
- Период истории, который вы освещаете в книге, на самом деле относится к самым истокам европейской цивилизации. Ведь именно на наследии Древней Греции (и Рима) строится наша современная культура. Можем ли мы извлечь из этого какие-либо уроки? Видите ли вы какие-то параллели с сегодняшним днем?
- Я люблю историю именно потому, что она дает мне то, чем можно жить. Некоторые люди не понимают этого, они воспринимают историю как нечто мертвое. Но для меня история — особенно древняя — это настоящий учитель жизни, и в этом, как мне кажется, она превосходит даже саму философию. Хотя лучше всего они сочетаются, когда дополняют друг друга. Что касается параллелей, то их, конечно, можно искать и находить. Вопрос в том, с какой целью. Извлечь ли из них какую-то мудрость, или... часто такие вещи просто становятся инструментом текущей политической или идеологической борьбы.
- Книга "Завоевание Трои: жизнь, война и смерть в микенской Греции" поступила в продажу в виде электронной книги. Смогут ли читатели прочитать и классическую печатную книгу?
- На данный момент это маловероятно, но я не хочу исключать такой возможности. Если книга пойдет очень хорошо, все возможно. Она вышла в виде электронной книги, потому что издатели, на мой взгляд, просто не увидели в ней коммерческого потенциала (но пока, на удивление, интерес есть). Но в итоге я рад, что она вышла в том виде, в котором я хотел, и что мне не пришлось идти на уступки, упрощать ее, делать доступной для самых широких масс читателей. Думаю, это было бы очень жаль.
- Кто из героев (героинь) греческих мифов вызывает у вас наибольшую симпатию, а кто — самый большой злодей?
- Как и для древних греков, для меня однозначным номером один является Геракл. Человек, которому пришлось пережить самые невообразимые трудности, но, несмотря на них, он буквально пробил себе дорогу к звездам. Это типично трагическая, оборванная фигура, но в то же время он является символом внутренней силы и решимости, стойкости, упорства и целеустремленности. Я всегда любил Тесея, потому что его истории — это такое честное приключение. Юноша отправляется в путь посвящения — там он побеждает этого зверя, того... чистая сущность. И по некоторым причинам Диомед в последнее время мне нравится 😊 . С другой стороны, Ахилл, например, всегда казался мне очень переоцененным.
- Этот разговор — для языческого сайта. Как вы относитесь к историческому и современному язычеству? Вы пишете и о славянских, и о греческих богах. Какой пантеон вам больше нравится? Считаете ли вы, что нынешнее возвращение европейского язычества несет некое возрождение нашей культуре и цивилизации, или вы видите в нем переходное явление?
- Сложно сказать. С одной стороны, есть некая тенденция, вызванная желанием вернуться к чему-то более естественному или уменьшить влияние религии в целом. С другой стороны, в разных местах наблюдаются всплески фанатизма, возглавляемые "классическими" религиями, которые, похоже, защищаются от риска потерять влияние. Трудно сказать, как все это будет развиваться в будущем — я лишь надеюсь, что мы не пойдем по пути, скажем, Польши. Лично я считаю себя язычником во всех отношениях, хотя в моем случае речь идет не о каком-то активном поклонении богам, а скорее о философии жизни.
- Большое спасибо за интервью. Есть ли еще что-нибудь, что вы хотели бы сказать нашим читателям в заключение?
- Большое спасибо, и, пожалуй, я просто пожелаю вам и всем читателям и сторонникам "Языческого круга" здоровья и успехов в наступившем году.
Фотографии из архива Петра Яронека. Большое спасибо и за них.
