Помните ли вы, что мода циклична?! В последние несколько лет, например, сарафаны и платья в пол, сафьяновые сапожки и короны с каменьями, которые века назад носили знатные особы, а в начале двухтысячных — звезды эстрады и очень смелые граждане, спешившие выделиться в толпе одинаковых пальто, уже не считаются заказами претенциозных клиентов. Это образы для большинства — и в пир, и в мир, и в добрые люди.
Алена Павлова: Венцы сложнее в исполнении, а получаются более изысканными. / Валерий Бычков
Тюменский дизайнер головных уборов, единственный в регионе мастер по повязкам, венцам и кокошникам Алена Павлова уверена: возвращение современных девушек к исторической одежде и аксессуарам — закономерность при поиске культурного кода. Поэтому не стоит грозить пальцем маленьким дочкам, которых манит мамин шкаф с юбками-бусами-платками и тюлем. Подражая царевнам из русских сказок, они всего лишь определяются с положением в социуме. О выборе творческого направления, работах и их всеобъемлющей ценности для человека корреспондент "РГ" поговорила с Аленой на старте Года семьи в России. Наша героиня очень ему созвучна.
- Алена, занятие у вас редкое. А что стало точкой опоры?
Алена Павлова: После 30 лет почти все начинают копаться в себе, анализировать новое, более зрелое состояние. Я занялась составлением родословной. Выяснилось, что корней и ветвей много, но данные не систематизированы. В общем, увлеклась и собрала информацию о 370 представителях семей Леоновых, Портнягиных и Нирка. Потом у двоюродного деда грянул юбилей. Решила поздравить его особым образом. Думала: куплю сарафан, лапти, наряжусь, выступлю... Представляете, 2010 год, в магазинах нет ничего в русском стиле. Договорилась с домом культуры одолжить зеленый сарафан с белой лентой по центру. К тому времени я побывала в 28 странах — везде продавали традиционную одежду. А у нас изредка только длинные рубашки с нашитой тесьмой. Этнографический музей выпустил по теме лишь несколько книг. Журналов нет, в интернете пусто. Но интерес уже не унять: в чем ходили мои предки из Орловской губернии?!
Следующий звоночек — знакомство с фольклорницей Ярославой Мельниковой из центра эстетического воспитания детей "В доме Буркова". Она сразу меня поддержала в увлечении историей. Однажды позвали в центр на вечорку. В чем идти? Нашла выкройку подгрудного сарафана Архангельской губернии, отрез ткани — за ночь сшила. А на голову что?! Платок не подходит. Выглядишь, как все, а хочется-то выделиться. Села изучать архангельские головные уборы, вышла на технику "сажение по бели" — и пропала. На вечорку, кстати, так и не пошла.
- Сшить за ночь сарафан — навык надо иметь...
Алена Павлова: Я профессиональный портной по мужской верхней одежде. Но эти знания к головным уборам никакого отношения не имеют… Для старта достаточно научиться правильно пришивать пуговицу. Прорезное сажение по бели, как и золотное шитье, — космос! Техника пришла из Византии. Поначалу использовалась в украшении церковных облачений, потом перекочевала в светскую одежду и на головные уборы. Информации 10 лет назад было крайне мало, доступных мастер-классов тем более. Когда набирала в поисковой строке "кокошник", получала "продажу костюмов на Новый год". До всего додумывалась сама: как каркас изготовить, на чем камешки держатся. Рыбный клей, ивовая веточка, обмотанная куделью, — каких только тонкостей не узнала! Теперь владею всеми секретами и могу учить желающих.
- А что, под это дело реально набрать группу девчонок с горящими глазами?
Алена Павлова: Конечно! Какое-то время отказывала просителям, сейчас созрела. Притом мастер-классами не обойтись, нужно ставить руку, объяснять нюансы тет-а-тет. Возможно, весной стартую с курсами. Кстати, опыт уже случился — приглашали в Кудымкар Коми-Пермяцкого автономного округа обучить десять человек. Коми-пермяки увидели меня в программе "Модный приговор", нашли, позвали. За три дня мы прошли путь от разбора этнографического образца до подбора материалов для реплики. Сейчас смотрю на участников мастер-класса — придраться не к чему!
- Экспертом "Модного приговора" не каждый становится. Как выбрали вас?
Алена Павлова: Готовили передачу ко Дню народного единства и согласия. Редакторы попросили отправить восемь кокошников, чтобы нарядить моделей. А я предложила рассказать, как трансформировался головной убор с изменением статуса женщины от девичества до замужества. Идея понравилась: не все, даже гуру в мире моды до конца усвоили, где венец, а где кокошник.
- Давайте громко и четко!
Алена Павлова: Венец — не кокошник! Видимо, эта фраза станет лозунгом специальной информационной кампании (смеется. — Прим. автора). В стране начинается производство исторических головных уборов на хорошем уровне, а потребитель до сих пор путается. Мастеров все больше год от года, но почему-то они не спорят с обществом, не учат, как правильно. Может, цель другая, чисто коммерческая: отшить и продать. Мне нравится заниматься просвещением. В венце выходили замуж. Он без задника. Кокошник носила замужняя женщина — у него есть донце, под которым прятали волосы.
- Сколько изделий отшили за десятилетие?
Алена Павлова: Не очень много. У меня нет цели заработать — занятие кормит не тело, а душу. В год, бывает, по две, максимум три вещи. Каждая индивидуальна, поскольку это, как правило, новая губерния, а на ее изучение требуется несколько месяцев. Даже повтор с моей же реплики получается другим.
- Опять же сбор материалов.
Алена Павлова: Верно. Допустим, заказала партию жемчуга, но привезли не тот размер или цвет — все, работа на паузе. Сейчас много венцов с жемчугом в форме риса, а его вообще в этнографии нет. Но покупатели-любители довольны, думают, так надо. Меня расстраивает подмена понятий. Да, "рис" дешевле. Одна нитка — 500 рублей. Я использую другой, где нитка — в пределах двух тысяч. Ищу материалы в антикварных лавках. Своего часа ждут столетние стразы из стекла, добытые еще в Чехословакии. Из Франции прислали выдувной бисер для нижегородской каруны — гонялась за ним несколько лет. Таким богатством не каждый реставратор располагает.
- Наверняка и цены кусачие.
Алена Павлова: В среднем один венец стоит 300 тысяч.
- Что больше нравится делать?
Алена Павлова: Венцы. Они небольшого размера, но сложнее в исполнении, а получаются более изысканными. Всегда интересны в исследовательском плане. Сначала берусь за идеальную музейную копию, а уже потом, в репликах, позволяю фривольности — допустимо до 10 процентов современных материалов. Кстати, на каждом этапе венец — уже шедевр! Так и хочется остановиться и носить в незаконченном виде.
- Какие земли уже прошли в творчестве?
Алена Павлова: Обхожу только те губернии, откуда в Сибирь прибыли переселенцы. Обязательно Русский Север, Нижний Новгород. Попутно собираю коллекцию этнографической одежды — минувшим летом показала ее на "Крапивном съезде" в музее "Дом колхозника" в Маранке Ярковского района.
- А в Западной Сибири было что-то, достойное повторения?
Алена Павлова: Все, что хранится в наших музеях, — тоже от переселенцев. Когда укрепилось купечество, такие головные уборы почти не изготавливали, а передавали по наследству. В конце XIX века пришла мода на свадебные восковые венки. Старообрядцы, само собой, чтили традиции, носили архаичные головные уборы, в основном шамшуры. В 1907 году в Тюмень прибыла экспедиция, наполнявшая фонды Русского этнографического музея. Так вот, исследователи увезли от нас две шамшуры с донцами, вышитыми золотной нитью.
- Как я представляю, головной убор — венец наряда человека. Он венчает нашу голову, как купол — храм. А для вас что он значит?
Алена Павлова: Это показатель статуса человека. Раньше искусно исполненный венец мог стоить, как сруб дома. Кстати, сейчас такое же соотношение. Почему в музеях такие "пожившие" венцы? Да их нещадно эксплуатировали, сдавали в аренду. Аренда — обоз хлеба. Но заиметь такую вещицу на свадьбу стремились почти все. Люди верили: выходишь замуж без венца — брак будет несчастливым. Даже бедняки находили копеечку на повязку. Сейчас история повторяется: венцы приобретают девушки на выданье, специально шьют под них платья!
- Могут ли они снова прочно войти в моду?
Алена Павлова: Качественный продукт — обязательно! Вариантов несколько. Семейная реликвия: ты можешь выйти замуж, передать дочери, потом внучке. Атрибут интерьера. Предмет домашней коллекции — с каждым годом вещь будет приобретать антикварную ценность. Для своей Ани я уже изготовила на выбор несколько венцов.
- Почему девчонки потянулись к истории?
Алена Павлова: Исконная русскость действительно становится модной. Я не про продаваемые иностранцам ушанки, матрешек, расписные ложки — искусственные, приторные. Думаю, именно сейчас, на переломе, наша страна по-настоящему обратилась в сторону патриотизма, глубокого изучения прошлого, и молодежь, подросшая до возраста осмысления и принятия решений, захотела отыскать русский культурный код. Я не продвигаю венцы и кокошники из карнавальной линейки, а показываю красоту. Причем она идеально гармонирует с современной одеждой.
