IV век н. э., Александрия. Красавица Гипатия (Рейчел Вайс) преподает астрономию, изобретает астролябию и за тыщу лет до Кеплера додумывается, что звездные орбиты имеют форму эллипса. Увы, Гипатию ожидает печальная участь: выдающуюся женщину угораздило родиться во времена впервые обнаглевшего христианства. Жители Александрии – в основном язычники – вынужденно переходят в новую религию (таков курс нынешних правителей), пока новообращенная чернь громит «еретические» храмы и библиотеки, а александрийская протоинквизиция уже созревает для того, чтоб объявить Гипатию ведьмой.
Историю Гипатии испанский режиссер-атеист Алехандро Аменабар превратил в яркое антиклерикальное высказывание. В Голливуде никогда бы на такое не решились. Европе же – в которой Христа хулили такие кинематографические величины, как Бунюэль и Феррери, – давно уж не свойственна религиозная ажитация, и, вероятно, только страна производства помешала фильму «Агора» стать скандальным.
Режиссера, конечно, можно объявить в тенденциозности, как любого, кто, описывая события давно минувших дней, не ограничивается сухим перечнем общепризнанных фактов, а еще и выражает свое отношение к ним. Но зато и нелепиц, свойственных голливудским псевдоисторическим блокбастерам, в «Агоре» найти будет трудно. Фильм именно идейный, и реакция на него будет зависеть от зрительского вероисповедания (или его отсутствия).
О’кей, раннюю экспансию христианства Аменабар рисует в тех же тонах, в коих наши режиссеры и писатели принялись с приходом гласности изображать большевистскую революцию. Насаждение религии, в соответствии с которой «все люди – братья», ничуть не уступало насаждению самого справедливого (теоретически) государственного строя – что, конечно, не станет открытием для мыслящего реципиента, будь он хоть трижды христианин.
«Агорой» Аменабар сознательно вызывал на себя гнев верующих, ибо занимался тут не столько созданием художественного произведения, сколько пропагандой собственных взглядов. На финальных титрах нам сообщают, что мерзкий епископ Кирилл, фактический убивец Гипатии, преуспел и в дальнейших своих религиозных выходках, за что был канонизирован справедливой церковью, – и самым последним зрительским чувством остается тотальная злость на христианство. Чего Аменабару, видно, и хотелось достичь.
