На разных языках и в разных жанрах, но об одном и том же.
На экраны вышел самый масштабный фильм в истории современной России – «Сердце Пармы», снятый по одноименному роману Алексея Иванова. В конце августа он открывал 44‑й Московский международный кинофестиваль и продолжает захватывать умы и сердца. А в канун одноименного праздника легендарный американский слэшер «Хэллоуин» 1978 года получил свое ни много ни мало тринадцатое продолжение, когда в прокат вышла картина «Хэллоуин заканчивается» – последняя в трилогии сиквелов, начавшейся с «Хэллоуина» (2018). Из этого материала вы узнаете, как российский исторический эпик и легендарный американский слэшер поднимают вопрос терпимости и любви к ближнему своему, и о том, какой отпечаток накладывает на искусство столь разных жанров наш все более тесный мир.
Идеальный правитель
В центре повествования «Сердца Пармы» история любви русского князя Михаила Великопермского (Александр Кузнецов) и вогульской ведьмы-ламии Тичерть (Елена Ербакова), со всех сторон объятая противостоянием православия, наступающего на Восток, и язычества, что все еще держится на Урале. Дороги молодых (а по ходу истории уже и немолодых) людей будут встречаться, расходиться и встречаться вновь, но их связь останется неизменной сквозь годы и расстояния. Детской ли клятвой, данной умирающему отцу, связаны Михаил и Тичерть, языческой ли магией, христианским обетом или истинной все переживающей любовью, остается на суд зрителя, но следить за их исканиями волнительно на протяжении всей картины.
Несмотря на ведущую роль любовной линии в переживаниях и развитии главных героев, «Сердце Пармы» куда больше. Это история, по стилю своему скорее напоминающая сказание или легенду, возвышенная, красивая и потому отстраненная от реальности: князь Михаил в ней предстает идеальным правителем, справедливым и судящим по личным качествам своих подчиненных, а не по их расе, религии или даже полу. В этом Михаил поначалу противопоставляется как крестителю Ионе (Андрей Миронов), прибывшему на Урал для распространения и насаждения своей веры, так и самой Москве во главе с царем Иваном III (Федор Бондарчук). Вплоть до самого конца фильма князь Михаил герой совершенно романтический. Он готов выступить против всего мира (который олицетворяет Москва) ради своих убеждений и с честью умереть за них. Однако заключительный сюжетный поворот вынуждает Михаила переосмыслить свои взгляды на вещи, а зрителя – задаться неприятно актуальным вопросом: что важнее – борьба за нечто большее, чем ты сам, но во что всем сердцем веришь, или за личное счастье, которое никто тебе не добудет, кроме тебя самого?
«Сердце Пармы», безусловно, крайне яркая картина. Художники, декораторы, гримеры и костюмеры превосходно поработали над тем, чтобы воспроизвести образ только возникающего Русского государства, пусть и не самый историчный, но такой разносторонний: армия Москвы полнится краснокафтанными стрельцами (на самом деле их тогда еще не было), воины Михаила носят ламеллярные доспехи и бьются на мечах, как в Древней Руси, а одетые в шкуры вогулы и вовсе совершают кровавые человеческие жертвоприношения под бой барабанов и бешеные языческие пляски. Сцены массовых сражений и штурмов крепостей поставлены с высоким профессионализмом и выглядят куда лучше, чем в некоторых западных творениях («Ведьмак» от Netflix, это про тебя). Снимать масштабно и впечатляюще у нас поистине научились. А вот графика, к сожалению, все еще далека от идеала и потому подчас портит картину, буквально вырывая из того священного ощущения реальности происходящего, что дарует кино.
Фильм длится впечатляющие 2,5 часа. Понятно, что сценаристы и режиссер Антон Мегердичев постарались уместить весь роман в столь малый для этого временной отрезок, но было ли это обоснованно? Решать каждому из нас. Повествование то рысью мчится вперед, то проваливается и тянется настолько медленно, что иной раз посматриваешь на часы. Из-за огромного количества событий, подчас не слишком понятно смонтированных между собой и не самых связных диалогов иногда теряются смысл действий персонажей, их мотивация, перемещения. Наличие колдовских умений у Тичерти в фильме и вовсе оставляет в недоумении, разумеется, так было в романе, и там это было призвано показать вогульскую культуру мистической и привязанной к уральской земле, но здесь колдовство ламии не только не двигает историю вперед, но и вызывает серьезные вопросы к самому персонажу и ее любви к Михаилу. Тичерть показана могущественной женщиной благодаря своему колдовству, она не раз дает отпор сильным мужчинам, однако в наиболее трудный момент и для Михаила, и для своего родного края почему-то предпочтет скрыться, сбежать и отказаться от сражения.
И тем не менее «Сердце Пармы» – это, безусловно, пример эволюции российского кинематографа как самобытной сущности. Прекрасные съемки, сопровожденные пронзительными северными песнями, колоритный и до мелочей продуманный быт (большой шаг вперед по сравнению с тем же «Викингом» (2016), замечательная актерская игра многонационального состава, масштабные и эпические сражения, и во все это завернута красивейшая история борьбы между уважением личностных качеств каждого человека и тиранией насаждения своих взглядов. Даже православная цензура подразжала свои когти, позволив пару раз посмеяться над христианством, и возлюбленный в последние годы в отечественном кинематографе троп «а король-то добрый» подошел к опасной грани, где король, может быть, и добрый, но руки у него по локоть в крови. «Сердце Пармы» не боится говорить открыто о том, что власть, стремящаяся силой устроить рай на земле, никогда не может быть права.
Маньяк – легенда хоррорного жанра
Год 2022‑й. С момента событий второго фильма трилогии «Хэллоуин убивает» прошло четыре года. Главная героиня франшизы Лори Строуд (Джейми Ли Кертис) поборола посттравматическое расстройство, оставленное ей страшной ночью 31 октября 1978 года, когда ее родной брат Майкл Майерс выбрался из психиатрической лечебницы и устроил резню в их родном городе Хэддонфилд, штат Иллинойс. К 2022 году Лори решила жить полноценной жизнью, в которой нет места страху: может, в конце «Хэллоуин убивает» Майкл Майерс и исчез без следа, но Лори больше не может все время оглядываться и искать тень за своей спиной. Она живет в доме с большими светлыми окнами, пишет автобиографию и помогает внучке Эллисон (Энди Мэтичак), которая недавно вышла на свою самую первую работу. Эллисон еще переживает травму четырехлетней давности, когда Майкл Майерс появился в Хэддонфилде вновь, но изо всех сил стремится, подобно бабушке, оставить прошлое позади и стать обычной девушкой, а не городской легендой.
Город же в отличие от главных героинь изменился в худшую сторону. Став во втором фильме трилогии мрачным местом, полным недоверия, паранойи и озлобленности, в «Хэллоуин заканчивается» Хэддонфилд берет новую планку. Ни один его житель не вызывает сочувствия или понимания: все они либо поглощены виктимблеймингом в сторону Лори, Эллисон и нового персонажа, парня по имени Кори (Роан Кэмпбелл), по вине которого год назад случайно погиб ребенок, или же слишком слабы духом, чтобы за кого-то вступиться. Хэддонфилд становится настолько отвратителен в своем коллективном сознании, что начинаешь невольно болеть за грозящего ему маньяка. Одновременно с этим стремительно увядает и сострадание к главным героям – невозможно сопереживать тем, кого постоянно и безосновательно травят, от этого начинаешь уставать.
В русском сегменте Интернета есть замечательный термин «одноногая собаченька», он описывает персонажа, в жизни которого так много страданий ради страданий, что личность этого персонажа становится не важна. Что-то такое и происходит со старыми и новыми героями фильма: они не живые люди, они просто образы – пожилой одинокой женщины, осиротевшей девушки, затравленного парня. Они нужны не для того, чтобы рассказать историю, а для того, чтобы сценаристы и продюсеры могли напрямую, без метафор, декораций и сюжета, выразить свое мнение о той или иной проблеме.
Сделав из Хэддонфилда город моральных выродков, создатели на самом деле попытались развить мысль, заложенную еще в предыдущем фильме, – о кошмарном давлении общественного мнения, которое из людей делает сначала озлобленных изгоев, а затем преступников. В прошлый раз все закончилось гибелью невиновного человека, затравленного взбесившейся толпой.
В этот раз все будет несколько сложнее и дальше от изначальных идей «Хэллоуина». Причем настолько, что зритель неоднократно успеет задаться вопросом: а что он все-таки смотрит – «Ганнибала» Брайана Фуллера с его историей о совращении на темную сторону, именитый метаслэшер «Крик», где маньяков всегда должно быть двое, или все же «Хэллоуин».
В своей последней инсталляции «Хэллоуин» уходит настолько далеко от собственных канонов, что невольно теряет все, что когда-то сделало его легендой: неторопливое, но динамичное повествование, нескончаемое нарастание тревоги и умение удерживать зрителя на краешке стула. Лишь старый саундтрек в новой аранжировке остается все таким же тревожно навязчивым.
«Хэллоуин заканчивается» не совсем попытка привнести что-то новое в старую франшизу, как в «Человеке-пауке: Возвращении домой» (2017), «Звездных войнах: последних джедаях» (2017) или «Бегущем по лезвию 2049» (2017). Это и не раскрытие старых тем на новый лад, как в «Крике» (2022) или «Восставшем из ада» (2022). «Хэллоуин заканчивается» – прежде всего социальный комментарий ко второму десятилетию ХХI века, громкий оклик нетерпимости и ненависти в очень тесном пространстве, которым стал весь мир. Этот фильм был бы хорош сам по себе, а не в качестве сиквела, ему не нужен маньяк – легенда хоррорного жанра, напротив: у такого фильма уже есть главный антагонист, и им является толпа. Майкл Майерс, всегда олицетворявший собой не психопата, а зло во плоти, зло древнее и неубиваемое, лишенное эмпатии и ведомое лишь жаждой смерти, вдруг ощущается ненужным придатком на фоне этой толпы. А когда лицо всей франшизы становится устаревшим элементом в контексте новых идей, возникает вопрос, нужна ли была этим идеям эта франшиза.
Спустя четыре года «Хэллоуин» все-таки заканчивается, и в нынешнюю эру бесконечных сиквелов и ремейков это хорошо. Для того чтобы рассуждать о современности, зрителю вовсе не нужна бесконечная вереница из старых персонажей и сцен-отсылок, хотя пройдут еще долгие годы, прежде чем Голливуд в этом окончательно убедится.
