Перевод с французского, выполненного издательством «Тотенбург». Настоящая статья издана в сборнике «Корни Европы», которые мы рекомендуем приобрести. До этого она не публиковалась в свободном доступе.
После того как Третий Рейх рухнул и победители тотчас же начали охоту за нацистами, множество попутчиков первого часа национал-социализма постарались с большим или меньшим успехом выдать себя за его жертв. Это случай, среди прочих, юриста Карла Шмитта, писателей Эрнста и Георга Юнгеров и Эрнста фон Заломона, философов Мартина Хайдеггера, Германа фон Кайзерлинга и Рудольфа фон Зеботтендорфа, одного из виднейших членов «Общества Туле» («Thule-Gesellschaft»)[38] и автора книги «Прежде чем пришел Гитлер», а также ученых Фридриха Хильшера и Германа Вирта.
Некоторые из этих персонажей, такие как Эрнст Юнгер и его брат Георг, пытались снять с себя вину, ссылаясь на то, что они принадлежали к Innere Emigration, внутренней эмиграции. Во всяком случае, все называли себя жертвами режима, даже жертвами Гестапо.
Прежде чем рассмотреть нашу тему по существу, посмотрим, как в действительности обстояло дело. Что касается Эрнста Юнгера, хотя братья Жан-Клод в своей книге «Нацизм и тайные общества»[39], научного института СС, нам известно, что он был одним из виднейших представителей того, что принято называть «консервативной революцией». Это не помешало тому, что на протяжении всей немецкой оккупации Парижа Эрнст Юнгер будет щеголять в форме нацистского офицера во французской столице. Конечно, он участвовал в заговоре 20 июля 1944 г., но был единственным прощенным заговорщиком как протеже Гитлера и Геринга.
Что касается Хайдеггера, до того как подвергнуться преследованиям со стороны некоторых фанатиков режима, он принадлежал к национал-социалистической партии и был первым нацистским ректором университета Фрайбурга. С удивительным достоинством и поистине античным стоицизмом Хайдеггер выдержал преследования как нацистских экстремистов, так и леваков всех мастей, и до сих пор остается мишенью для нападок некоторых из этих господ.
Известен памфлет Эрнста фон Заломона «Анкета» (Der Fragebogen», 1951, на французской переведен под заглавием «Анкета» в 1953 г.), в котором он разоблачает зловещий характер политики «денацификации». В действительности он никогда не был приверженцем национал-социализма, который он упрекает, точно также, как и Юлиус Эвола, за демагогический и плебейский характер.
Это касалось и графа Германа фон Кайзерлинга, основателя Школы Мудрости, приветствовавшего приход национал-социализма как благо немецкого народа после анархии Веймарской республики, после чего он отстранился от какой-либо общественной деятельности.
Рудольф фон Зеботтендорф, которого можно считать одной из ключевых фигур (через Дитриха Эккарта) на заре истории национал-социализма, на самом деле имел неприятности с режимом вследствие публикации в 1933 г. своей книги «Прежде чем пришел Гитлер». Эта книга была тотчас же запрещена, и почти весь тираж уничтожен, но после краха 1945 г. Зеботендорф подвергся таким же преследованиям со стороны союзников, так что этот главный труд о происхождении национал-социализма в наши дни почти невозможно отыскать, и он никогда не переиздавался и не переводился. Что касается его автора, он покинул Германию и, согласно непроверенным источникам, утонул в 1945 г. в Босфоре[40].
Причину, по которой книга «Прежде чем пришел Гитлер» вызвала недовольство у режима, можно вкратце свести к факту, что Зеботтендорф якобы «посеял» то, что фюрер лишь «вырастил». Однако, как замечает Рене Ало в своей книге «Гитлер и тайные общества»[41], «по отношению к этому утверждению не было сделано никакого официального опровержения».
Фридрих Хильшер являлся особенно таинственной личностью, и не в последнюю очередь потому, что он был свидетелем последних мгновений жизни Вольфрама Зиверса, генерального секретаря «Ahnenerbe», когда тот был повешан как военный преступник 2 июня 1946 г. в Ландсберге. Самого Хильшера «денацификаторы» сверх меры не беспокоили. Утверждали, что он был членом «Thule-Gesellschaft», как об этом писал Рене Ало в только что упомянутой нами книге.
Эрнст Юнгер, кажется, хорошо знавший Хильшера, как об этом свидетельствует запись, которую он посвятил ему 14 октября 1943 г. в «Дневнике», который он вел во время войны в Париже[42], терялся в догадках на эту тему. А именно он описал «Вечерний визит к Бого (из осторожности Юнгер скрывал известных персонажей под кличками: Бого — Хильшер, Книеболо — Гитлер). В годы, бедные оригинальными умами, Бого — одно из знакомств, над которым я много размышлял, не находя суждения. Когда я считал, что он войдет в историю наших дней как личность малоизвестная, хоть и наделанная исключительной тонкостью ума. Теперь я думаю, что он займет более значительное место. Многие, если не все молодые интеллектуалы, возмужавшие после Великой войны (1914-1918 гг.), были затронуты его влиянием и пришли его школу.
Ныне он подтвердил подозрение, которое я давно питаю. Он основал Церковь. Сейчас он уже далеко отошел от догматической части и занят литургической. Он показал мне серию песен и циклов праздников «Языческий бог», который включает точный список богов, животных, цветов, блюд, камней, растений. Я заметил, что посвящение свету празднуется второго февраля.
Очная ставка Хильшера с Зиверсом перед самой смертью последнего, кажется, подтверждает тезис о «Хильшере, основателе Церкви», по меньшей мере, если доверять тем, кто называет Вольфрама Зиверса «мучеником». Мы можем прочесть об этом в уже упомянутой нами книге братьев Жан-Клод: «Когда ему (Зиверсу) стал известен приговор, он попросил, чтобы ему было сделано одолжение — разрешить Хильшеру присутствовать на его казни, и Зиверсу пришли на встречу. И тогда у виселицы разыгралось восхитительное и безумное зрелище: два человека совершали неведомые обряды и произносили непонятные слова, пугая палача и всех присутствующих. Затем Хильшер прижался к Зиверсу, после чего осужденный отошел, поклонился своему учителю и, отныне совершенно бесстрастный, вверил себя заботам палача».
Эта казнь, осмелимся мы сказать, была настоящим военным преступлением, подлым и варварским, так как мы были лично знакомы с Вольфрамом Зиверсом, который был человеком сколь доброжелательным, столь и мирным, интересовавшимся только историей своих немецких предков. Эту историю или скорее излучение этой истории можно выразить в нескольких словах: исследование «пространства, духа, гибели и наследия нордической ветви индогерманского корня».
Как раз следуя по этому пути, мы тотчас же встретим Германа Вирта, но остановимся еще немного на фигуре Фридриха Хильшера. Нам известно, что он родился в 1902 г. в Плауэне и изучал право, примкнув в двадцатые годы к немецким праворадикальным кругам, не чувствуя при этом симпатии к нацинал-социализму. Его перу в ту пору принадлежало несколько эссе, опубликованных в 1931 г. в книге «Das Reich». Также именно в эту эпоху он свел дружбу с Вольфрамом Зиверсом, познакомившим его с творчеством Германа Вирта, учениками которого они оба стали.
В один прекрасный день их пути все-таки разошлись, и в то время как Зиверс примкнул к национал-социалистам, Хильшер в 1933 г.. вступил в конфликт с новым режимом. Его книга Das Reich была запрещена, и неоднократно он враждовал с властями. Но здесь не место анализировать идейный конфликт, отделивший Хильшера от национал-социализма. Все-таки, нам известно, что он стал ведущим идеологом группы оппозиции режиму, которую можно назвать «Группой Сопротивления Хильшера» («Widerstandsgruppe Hielscher»). Оставаясь другом и сотрудником Зиверса в «Ahnenerbe», Хильшер продолжил свою деятельность в Сопротивлении и даже якобы привлек Зиверса. Этот факт он пытался доказать, но тщетно, на Нюрнбергском трибунале, чтобы спасти своего друга от виселицы.
Что касается Карла Шмитта, то нам известно, что противники обвиняли его в участии в составлении национал-социалистических законов, и он, бесспорно, занимался этим. В 1935 г. Шмитт, тем не менее, стал мишенью для верных партии юристов, и статья, вышедшая в 1936 г. в «Der schwarze Korps», официальном органе СС, привела к тому что он полностью удалился из общественной жизни. В 1945 г. Шмитта поносили как нацистского юриста, хотя следственная комиссия союзников завершила свое следствие прекращением дела. Интервью, данном им в 1970 г. Иенсу Литтену, сотриднку «Дойчес Алгемайнес Зонтагблят», на тему его деятельности при нацистском режиме, Шмитт заявил именно следующие: «Я грешил, а затем прекратил». По нашему мнению, подобное признание осуждает человека, так как нам кажется, что следует осознать полностью свою деятельность и ответственность.
Обратимся теперь непосредственно к теме нашего очерка, а именно к идеям и творчеству исследователя праистории Германа Вирта, но начнем с его краткой биографии.
Герман Вирт, или скорее Герман Вирт Репер Бош, родился в 1885 г. в Утрехте (Нидерланды) в семье преподавателя гимнастики. Он изучал германскую филологию, историю и теорию музыки в университетах Утрехта и Лейпцига. В 1910 г. Вирт получил степень доктора, защитив впоследствии опубликованную диссертацию, посвященную упадку народной голландской песни. После короткой карьеры в качестве доцента голландской филологии в университете Берлина (тогда же юный Вирт стал подданным Германской империи), в 1914 г. он вступил добровольцем в ряды немецкой армии, чтобы впоследствии стать офицером связи в Брюсселе, выполняя задачу контролировать фламандское движение и руководить им. Как таковой он участвовал в 1917 г. в провозглашении эфемерной фламандской республики, отходную по которой пропело поражение кайзеровских войск в 1918 г.
Только в 1923 г. Вирт обосновался в городе Марбург-ан-дер-Лан, но не как университетский преподаватель, а как независимый этнограф, что привело его к изучению праистории Европы. В 1925 г. он стал членом национал-социалистической партии (N 20151), но вышел из нее в июле 1926 г., а в 1928 г. он опубликовал у Дидерихса в Вене свою книгу «Der Aufgang der Menscheit».
В этот период среди его главных учеников мы найдем, как уже было сказано, Фридриха Хильшера и Вольфрама Зиверса, принимавших участие так же, как и он, но на различных основаниях, в научных исследованиях «Ahnenerbe», одним из соучредителей которой Вирт стал в 1935 г., чтобы оставить эту организацию в 1938 г. Но тем временем он также стал членом СС (N 25.87.76), по крайней мере, если верить скорее злобной статейке, вышедшей в «Шпигеле» в октябре 1980 г.
Вначале Вирт, должно быть, являлся одной из важнейших фигур в «Ahnenerbe», так как тотчас же ему доверили отдел исследований праисторической письменности и символов. Осенью 1935 г. Вирт совершит к за счет «Ahnenerbe» исследовательскую поезду в Скандинавию, чтобы повторить такую же поездку в августе следующего года. В 1938 г. произошел разрыв с «Ahnenerbe». Причины этого были многообразны. Прежде всего, теории Вирта о доисторическом прошлом были весьма спорными. По правде говоря, специалисты по праистории считали его дилетантом, и уже в 1932 г. геолог Фриц Вигерс в статье «German Wirth und die deutsche Wissenschaft» разоблачил этот дилетантизм. Он написал следующее: «Работы этого этнолога представляют собой только набор ложных заключений, необоснованных утверждений и отрицаний очевидных для науки фактов», добавив, что «открытия» Вирта являются лишь «фантазиями человека, одержимого религиозной идеей»[43]. С другой стороны, он не подходил к «Ahnenerbe» из-за того. что рассматривал в своих работах существования праиндоевропейской расы, чья культура целиком якобы основывалась на матриархате.
Прежде чем углубиться в теории Вирта, проследим далее его жизненный путь. После разрыва с «Ahnenerbe» он возвратился к деятельности, остающейся достаточно туманной.
Его друг, д-р Иоахим Вайцзахер свидетельствует: «В 1938 г., после отхода от «Ahnenerbe», чьим основателем он являлся[44], Герману Вирту запретили преподавать, выступать на публике с речами и публиковаться. Он должен был также оставить свою профессорскую кафедру в берлинском университете. Вирт стал жертвой клеветнической кампании, и, в конце концов, его имя было забыто».
В действительности Вирт не был забыт в такой мере, поскольку в 1945 г. американцы наложили арест на всю его библиотеку и на огромный фонд документации;, тогда он подвергся таким же запретам, как и на протяжении последних семи лет Третьего Рейха.
Без своей документации и почти без средств к существованию Вирт все-таки с достойным восхищения мужеством возобновил свою работу при поддержке своей супруги и нескольких верных друзей. В 1960 г. ему удалось опубликовать в Вене «Um den Ursinn des Menschseins»[45]. Также он создал «Europaische Sammlung für Urgemeinschaftskunde». Наконец, с 1979 г. в руинах старого замка, расположенного в Таллихтенберхе, Герман Вирт надеется устроить музей и архив, которые смогли бы приютить все его работы и коллекции[46]. Находясь ныне в возрасте 95 лет, практически парализованный, он стремится завершить дело всей своей жизни при помощи нескольких преданных друзей и скудных официальных субсидий.
Постараемся теперь рассмотреть, пусть и весьма поверхностно, то, что представляет собой творчество Германа Вирта. Для анонимного автора статьи в «Шпигеле», на которого мы уже ссылались, речь идет лишь о «бреднях на тему германцев»… Для Алена де Бенуа, напротив, «Вирт защищает нечто вроде всеобщего доисторического матриархата, очень антииндоевропейского по своей сути»[47]. В своих палеоэпиграфических исследованиях, имевших целью реконструкцию изначальной религии, Вирт в действительности отважился далеко в глубинах праистории обратиться к эпохе в наибольшей степени доисторической, для которой индоевропейцы, явились бы только представителями достаточного позднего периода. Все, что приверженцы «Изначальной традиции», среди которых самыми видными фигурами были Рене Генон и Юлиус Эвола, могут утверждать позитивного, то есть доступного проверке, восходит не далее, чем к первым письменным памятникам, с которых и начинается история в собственном смысле этого слова. Все остальное — это лишь предположительная наука, основывающаяся только на сходящихся в одной точке традициях, являющихся исключительно традициями, если не сказать — простыми легендами. Большая часть работ Вирта также принадлежит лишь к области предположительных знаний, и все его копии знаков и символов, чью интерпретацию он нам излагал, как утверждал его оппонент Фриц Вигерс, основываются часто только на изобретательных, но с трудом поддающихся проверке, если совсем не поддающихся, истолкованиях.
Заметим, попутно, что классические исследователи праистории питают неприязнь ко всему, что является субъективной интерпретацией. Они производят раскопки, открывают ископаемые останки или различные предметы; они их классифицируют и располагают чаще всего в соответствии с участком, на котором они были обнаружены. На основе сделанных открытий они могут — самое большее — сделать вывод, что в ту или иную эпоху homo sapiens должен был преодолеть тот или иной прогресс в долгом восхождении человечества к тому, что мы прозаически называем цивилизацией. Так обстоит дело. Всем нам известно о нижнем палеолите, среднем и верхнем мезолите, о неолите и веках бронзы и железа с подразделениями, именуемыми «цивилизациями», самыми недавними из которых являются Гальштатская и Латенская культуры[49]. Для определения дат они ссылаются в наше время на радиоуглеродный метод.
В ходе своих исследований историки первобытности обнаруживают признаки религии, технологии, погребального инвентаря и т.д., не забывая о первых проявлениях искусства.
Среди следов достаточно развитой «цивилизации» назовем наскальные рисунки Альтамира[49] и Ласко[50], которые классические историки первобытности датируют верхним палеолитом, или временем между XXXV и X тысячелетиями до н. э. с областью распространения, для наскальных рисунков, по меньшей мере, которую можно назвать франко-кантабрийской. Поскольку эта область распространения лежит далеко от Северной Европы, эта цивилизация, очевидно, не могла интересовать ни Вирта, ни ученых «Ahnenerbe», страстно увлеченных индоевропейской культурой, самые древние следы которой не могут быть отнесены ко временам ранее V-IV тысячелетия до н. э. Следует даже говорить скорее о III-II тысячелетии, что располагает нашу изначальную индоевропейскую Традицию очень близко к нам… И, к тому же, разве такой знаток индоевропейской традиции, как Жорж Дюмезиль, не работал прежде всего над письменными источниками? Между тем, нам известно, что письмо — это относительно недавнее изобретение[51].
Академические специалисты по праистории так же сталкиваются с загадками мегалитов. Они их описывают, пытаются их интерпретировать, не делая, однако, никаких выводов, а оставляя эту задачу ученым наподобие Вирта, которых они, будучи очень осторожны, держат все-таки под подозрением.
Что касается загадок, таких как загадки Атлантиды или континента Му, они стараются вообще этим не заниматься, оставляя спекуляции на эти темы специалистам по тому, что они считают научной фантастикой.
Что до европейцев, которым мы обязаны тем, что называем нашей «изначальной Традицией», мы признаем, что официальные специалисты по праистории игнорируют эту тему. Отправной точкой этого обозначения и связанных с ним проблем послужил труд немецкого лингвиста Франца Боппа под заглавием «Vergleichende Grammatik des Sanskrit, Zend, Griechischen, lateinischen, lithauischen, gotischen und deutschen», датируемый только 1833-1849 гг. От лингвистики, основанной на письменных языках, проблема индоевропейцев быстро распространилась на сферу рассеяния народов, говоривших и писавших на индоевропейском языке, без того чтобы ученые пришли к согласию по поводу отправной точки и даты, или скорее дат этого рассеяния.
Было бы интересно изучить поближе эту проблему и удивиться, увидев, что в этой области царит самая невероятная путаница. Что несомненно, так это то, что повсюду, где поселялись индоевропейцы, они смешивались с народами, уже жившими до них на территории, которую они только что заняли и подчинили себе, с дравидами в Индии, например. Повсюду, как в Европе, так и в Азии, образовывались, две правящие касты — каста жрецов и каста воинов.
Возвращаясь к Герману Вирту, нам следует констатировать, что оставаясь учеником Бахофена, этоо романтика мифологии, как назвал его Альфред Боймлер, он был далек от того, чтобы отделить одиническую мифологию от таких спекуляций на тему матриархальной религии, которую полагал возможным вывести из надписей, обнаруживаемых им на стенах праисторических пещер Северной Европы. При этом не отвергались и руны, так что можно увидеть в его теориях нечто вроде мифологически-религиозного синкретизма, краеугольным камнем которого является Mutter Erde («матерь-земля»).
Несомненно, и академическая наука это подтверждает, что в атлантической Европе III тысячелетия до н. э. должна была существовать «мегалитическая» религия с культом богини плодородия, которая одновременно была богиней, отвечающей за погребальные обряды, но несмоненно также, что со временем неолита или даже палеолита существовал культ женского божества, как свидетельствуют многочисленные статуэтки т. н. «Венер» из Савиньяно (Италия), Гагарино (СССР) и Виллендорфа (Австрия), например, или женские головы из Дольни-Вестанице (Чехословакия) и Брассемпуй (Франция), что отсылает нас по меньшей мере к XXX тысячелетию до н. э.
Поскольку исследования Вирта были ориентированы, прежде всего, на северную часть Европы, о чем свидетельствуют две его исследовательские поездки в 1935-1936 гг., из этого мы делаем вывод, говоря языком академической науки, что его исследования должны прежде всего касаться периода, именуемого мезолитическим с умеренным климатом, который начинается только к X тысячелетию до н. э., а затем неолита и двух веков металла вплоть до первых веков н. э. перед христианизацией Северной Европы.
Согласно изначальной Традиции, до этого периода должен был существовать иной, более чем мягкий климат, когда Гренландия и Шпицберген представляли собой зеленые и плодородные земли, как бы об этом к тому же напоминает название «Гренландия», или «Зеленая земля». Какой эпохой датируется этот период? По этому поводу скорее предоставим слово геологам, нежели историкам первобытности или приверженцам изначальной традиции. На самом деле, к какой эпохе плейстоцена следует отнести этот период, к которому восходят зеленеющие луга Ультима Туле далекого когда-то? Но, возможно, речь идет только о более недавнем периоде, располагающимся между 6000 и 3000 гг. до н. э. и называющимся в геологии атлантическим[52]. Уже гипотетическая земля Му была в таком случае поглощена водами 12000-12500 гг. до н. э.[53] Вероятно, именно вследствие этого же катаклизма исчез другой гипотетический материк — Атлантида, или земля гипербореев.
Как бы то ни было, Герман Вирт на протяжении всей своей долгой жизни не прекращал заниматься изучением праистории Европы, уделяя внимание прежде всего палеоэпиграфии. В своих исследованиях всего того. что может касаться доисторического матриархата, он, с другой стороны, подчеркивал большую значимость, которую могла иметь праиндогерманская цивилизация или культурной и религиозной жизни Европы.
Магико-религиозная жизнь этой эпохи составляла одну из главных сфер интересов Вирта, который демонстрировал нам, что до волны индоевропейских завоевателей, покрывшей весь древний мир от Атлантики и вплоть до Ближнего и Дальнего Востока, были люди, интересовавшиеся духовным не в меньшей степени, чем индоевропейцы.
Может быть, все эти работы Германа Вирта несут на себе печать некоторого дилетантизма, но разве это не подводный камень, поджидающий всех тех, кто решается углубиться в дебри самого отдаленного прошлого человечества? Сколько жителей этого таинственного отдаленного человечества жонглировало более или менее несерьезными выводами и приблизительными оценками, не переставая прикрываться ссылками на авторитет?
Они знают то, что вы не знаете; они посвященные, а вы нет. Они унаследовали свое знание, прямо или косвенно, от некоего тибетского монаха или любого другого более или менее таинственного гуру и хранителя древней тайны…
Признаем: какие только претенциозные глупости ни обнаруживают под оболочкой того, что наши друзья Традиции называют изначальной Традицией. Сколь бы Рене Генон и Юлиус Эвола не разоблачали шарлатанов наук, именуемых традиционными, и неустанно ни боролись с ними, они нисколько не перевелись и готовы заставить вас верить во все лживые откровения и порождения своего больного воображения, так как белая и черная магия вовсе не умерли. Следует ли отнести Германа Вирта к традиции шарлатанов от Традиции? Мы так не считаем, но следует с осторожностью относиться ко всему, что он находил возможным выводить из результатов своих исследований и работ. Вспомним, до какой степени он рисковал в случае хроники «Ура Линда». Является ли эта хроника подделкой, чистым литературным вымыслом в духе «Песней Оссиана»? Или это поздняя компиляция устной традиции наподобие Калевалы? Вопрос остается нерешенным.
В то же время вспомним, что Вирт являлся видным ученым в области праистории столь же долго, сколь он был persona grata в рядах «Ahnenerbe». После того как он впал в немилость, как мы уже сказали, дело дошло до того, что ему запретили преподавать, выступать на публике, издавать свои работы и отказали во всяком доверии.
И все-таки, как писал Жан Белен, «огромная заслуга проф. Вирта состоит в том, что он смог пройти сквозь эпоху письменности и символики и показать, что человек этой эпохи обладал представлениями космического уровня, легшими в основу народной религии». А это уже многое, поэтому нам следует принимать в расчет все, что он сделал и написал, даже если есть необходимость проверять и обсуждать его, бесспорно, значимый вклад в праисторию западного мира.
Готовя этот очерк, мы с глубочайшей признательностью обращались к некоторым фактам, частью сообщенным в личном письме Алена де Бенуа, а частью обязанным замечаниям нашего друга Жана Белена. Также источником наших сведений послужила книга Михаэля Х. Катера.
Кроем уже упомянутых нами двух работ Вирта, он также опубликовал «Das Heilige Urschrift der Menschheit» (1931-1936), новое издание которого увидело свет в Вене в 1980 г.; «Was hesst Deutsch?» (1933); «Die Ura Linda Chronik» (1933); «Vom Ursprung und Sinn des Hakenkreuzes» (1933); «Die altesten Odal-Urkunden des germanschen Beuern» (1936); «Um den Ursinn des Menschseins. Die Werdung einer neuen geistewissenschaft» (1960); «Der neue Externsteine-Führer, Europaische Urreligion und die Externsteine».
Примечание
[38] Немецкое оккультное и политическое тайное общество, основанное в 1918 г. и активное в первой половине 20-х гг. — Прим. пер.
[39] Editions Grasset, Paris, 1974.
[40] По одной из версий, это было самоубийство, по другой — данный инцидент был инсценирован турецкой разведкой, а сам Зеботтендорф уехал в Египет, где жил до своей смерти. — Прим. пер.
[41] Editions Grasser, Paris, 1969.
[42] Это примечание не фигурирует во французском издании его «Газеты», но Повель и Бержье в своей книге «Утро магов» дали его перевод. — Прим. авт.
[43] Альфред Боймлер, будущий национал-социалистический ректор университета Берлина, также в 1932 г. поставил вопрос: «Что Герман Вирт означает для науки?» — Прим. авт.
[44] Скорее, сооснователь, вместе с Генрихом Гиммлером, Германом Райшле, Адольфом Дабелем, Георгом Эбрехтом, Эрихом Мецнером и Рихардом Хинтманом. — Прим. авт.
[45] В приложении содержится краткая библиография его работ. — Прим. авт.
[46] Статья была опубликована в 1981 г., в этом же году Герман Вирт скончался. — Прим. пер.
[47] Из письма, адресованного автору этих строк на тему Вирта. Напомним, с другой стороны, что Юлиус Эвола обратился к теме матриархата в 6-й главе второй части «Восстания против современного мира» (с. 293-303). В прим. 1 внизу с. 293 Эвола пишет: «Мы приглашаем читателя обратиться к работе Бахофена «Mutterrecht» (Bale, 1987), чтобы он мог оценить, в какой степени мы использовали здесь материалы этого автора и в какой степени мы их выставили на свет и поместили в более широкий круг идей. После Бахофена многочисленные авторы обращались к теме матриархата и гинекократии. В приложении мы представляем фотокопию стать в «Словаре» («Laffront-Bompiani»), 1945), посвященной книге Бахофена, французский перевод которой вышел в «Editions Alcan» в 1938 г. В свою очередь, приглашаем читателя ознакомиться с этим французским переводом. С другой стороны, в очень поверхностной и слишком популяризаторской книге под названием «Матриархат 20 тыс. лет господства женщины над мужчиной» (Best-seller», 1980) Жак Марсьеро дает библиографию, содержащую несколько сотен названий». — Прим. авт.
[48] Культуры железного века, принадлежавшее кельтам. — Прим. пер.
[49] Пещера в Испании со значительным количеством наскальных изображений — Прим. пер.
[50] Пещера во Франции — Прим. пер.
[51] Следующий очерк мы посвятим строго научному анализу одного из основных источников его работ, а именно Ригведе, которая послужила отправной точкой для исследования Локаманьи Бала Гангадхара Тилака «Полярное происхождение ведийской традиции», в котором этот индийский ученый анализирует многочисленные ведийские тексты и легенды, относящие все без исключения происхождение индоевропейских народов к крайнему северу, к межледниковой эпохе, хотя этот крайний север для Тилака скорее север Сибири, нежели Европа или Гренландия. — Прим. авт.
[52] Заметим, однако, что Гренландия носит это название только с X в. В ту пору когда оно было присвоено ей норвежским королем Эриком Рыжим, ледники уже покрыли большую ее участь, но, возможно, это было обязано изначальной Традиции, согласно которой титаны Эдды назвали ее «зеленеющей». Напомним, что зеленый цвет в традиционном учении о цветах связан с инициатическим знанием, так же как и с представлениями об «изначальной земле» (см. Жан-Мишель Анкене. «Книга традиции»). — Прим. авт.
[53] James Chrurchward, Mu, le continent perdu.
