Так много уже было сказано о нём, что может показаться лишним добавлять к тому ещё и данные строки. Но куда бы мы ни посмотрели в Словакии, везде видны следы его работы и влияние Штура и горстки людей, названных его последователями. И поэтому каждое поколение должно снова и снова строить своё собственное отношение к Велиславу Штуру (1815 — 1856).
Что касается сегодняшнего отношения общества к Штуру, в последние годы произошло важное событие — из учебников литературы почти исчезли упоминания о штуровцах. Это вызывает вопрос, будет ли у молодых школьников возможность получить какое-то отношение, не говоря уже о понимании. Еще десять лет назад, когда нам рассказывали о Штуре в начальной школе, его образ был искажен до такой степени, что он представлял кого-то, "кто имел отношение к литературному словацкому языку и некоторым связанным с ним понятиям, таким как ипсилон (хотя штуровщина имела только одну "i") и еще некоторым событиям на Венгерском собрании или что-то такое". Учителей, которые прочитали его основную мировозренческую работу "Славянство и мир будущего", можно пересчитать по пальцам одной руки. Это правда, что мы смогли впервые опубликовать его на словацком языке только в 1993 году!
А какое отношение у молодежи к Штуру сегодня? Штур просто обычный националист, и это не в моде. Как такие речи и неприятие могут существовать? Разве никто не знает его трудов? Ведь в 1848-49 годах, когда каждый хотел свободы для себя, венгры для венгров, немцы для немцев и так далее, Штур провозглашал свободу для всех людей, безотносительно национальности, только потому, что они являются человеческими существами.
То, чему нас сейчас "учат" разные деятели из разных объединений, требовал Штур 150 лет назад. Как он пишет в своей работе "Наши надежды и запросы к грядущему собранию": "нет высшей национальности, ибо каждая нация — это всего лишь одна часть человечества, и ни одна нация не может представить, что человеческое развитие и возможное совершенство лучше всего подходят для нее… Над каждым народом возвышается человечество, над каждой народностью — человеческий дух. Храм этого духа стоит на самом высоком холме, возвышаясь над храмами всех отдельных народов, и народ тем лучше обращается со своей народностью, чем выше она воздвигает свой храм для всего человечества и подражает ему. Хорошо поет славянский певец, взывая к славянам, так что всякий раз, когда говорит славянин, в нём говорит человек. Мы не хотим славян без человечности, но и народностей без славянянсва мы тоже не хотим".
Национализм означает предпочтение одного народа перед другим, но Штур решительно отрицает это: "Каково стремление любого народа к народности, кроме... стремления к большему самосовершенствованию..." (Наше положение на Родине), "Пусто народное самолюбие, которое не скрывает ничего более глубокого. В конце концов, это человечество, членами которого мы являемся вместе с другими народами" (Славянство и мир будущего). То есть не стремление к самовозвышению народа, а понимание его уникальности и желание развивать лучшие способности, данные ему, на благо всех. А эгоистам и материалистам, которые сосредоточены только на себе, он отвечает: "Даже вы будете беззастенчиво улыбаться одухотворившись идеями гуманизма, потому что вы всё измеряете тем, полезно ли это для чего-то, согласно аргументам биржи..." (Славяне и мир будущего). И в чем он видел способности, данные нам? "Все писатели, даже иностранцы, которые писали о жизни наших племен..., единодушно говорят, что не было народа, равного нам по чистоте нравственности и гостеприимству... вы не найдёте ни в одной из стран мира той истинной человечености, при которой они либо дали бы свободу военнопленному, либо оставили бы его как друга... когда они, наконец, дают свободу врагу, который пришел с определенным намерением... это значит, что они ценят в нём человека" (Славянство и мир будущего). Но он также знал о наших слабостях: "... хорошие качества духа нашего народа (именно потому, что они были врожденными в нас) могут очень легко превратиться в свою противоположность, и славянская натура во многих отношениях колебалась между двумя противоположностями" (Славяне и мир будущего).
Что плохого в том, чтобы попытаться понять мир своих предков и тем самым понять самого себя? Почему он не выбрал более лёгкий путь и стремился возвысить не немецкий, чешский или венгерский народы, а воспевал наш народ, от которого, конечно, у него не было никаких материальных выгод? Разве мы не видим, как он прожил всю свою жизнь, борясь за достижение того, что он считал правильным и справедливым? Он не мог поступить иначе. Кто сегодня способен жить по голосу совести и ничего не бояться, не опускать руки и знать, что жить и действовать в соответствии с голосом своего сердца в тысячу раз важнее мирской славы? Как учителя учат детей, что у тех часто искажается представление о Штуре? Но самое главное, что общество в целом имеет к нему такое отношение, потому что Штур своим жизненным примером является для этого общества одним большим упреком. Не легко всегда иметь перед собой человека, который может потерять свое материальное благополучие, своих друзей и свою жизнь — только чтобы не предать то, во что он верит.
