От древнеславянской свободы к строгим христианским канонам.
Фото: UNSPLASH.COM
Тема любви и секса в нашей стране в разные времена воспринималась совершенно по-разному. Отношение к ним варьировались от оргий древнеславянских язычников до строгих пуританских запретов раннего российского христианства, от послереволюционной свободы интимных связей до сакраментального «в СССР секса нет».
Как же и под воздействием чего менялись представления о социальных и моральных нормах в этой деликатной сфере?
В патриархальной цивилизации дохристианских славян женщины находились в подчиненном положении, подвергались постоянному угнетению со стороны мужчин:
«русская женщина была постоянною невольницею с детства до гроба»
На Руси битье жены мужем считалось делом не только обыденным, но даже свидетельством супружеской любви. Эта установка оказалась настолько сильна, настолько глубоко вошла в генетическую память последующих поколений, что по сей день жива абсурдная поговорка «бьет – значит, любит».
По этому поводу любопытное свидетельство представляет книга "Записки о Московии" барона Сигизмунда фон Герберштейна, посетившего Русское государство в 1517 и в 1526 годах. В ней, помимо прочего, он рассказывает о немецком кузнеце, женившемся на русской женщине. Вскоре после свадьбы жена спросила, почему он её не любит.
Удивленный муж стал расспрашивать – с чего она это взяла?
«Ты ни разу меня не побил»,
- ответила расстроенная женщина.
Другим проявлением притеснения древнерусских женщин был обычай продажи невест.
Существовали даже настоящие ярмарки невест: матери привозили туда дочерей на лодках, которые вытаскивали на берег, и рассаживали на них девиц, как на прилавках. Женихи ходили среди них, рассматривая «товар», расспрашивая родительниц об умениях и навыках девицы.
Другим способом заключения брака было умыкание.
О нем пишет Нестор в Повести временных лет:
«устраивались игрища между селами, и сходились на эти игрища, на пляски и на всякие бесовские песни и здесь умыкали себе жен по сговору с ними»
О том же рассказывает летописец Переславля-Суздальского:
«рыщут на гуляниях и по пляске узнают, которая жена или девица исполнена похотливым желанием к юношам, и от взглядов, и от обнажения частей тела, и от жестами пальцами и обмена перстнями, плотью и сердцем распалясь, целуются с лобзанием и совокупляются...»
Надо признать, что бесспорным преимуществом «умыкания» перед продажей являлось согласие девушки.
В целом эта традиция свидетельствует о значительной сексуальной свободе на Руси. У наших предков было много оргиастических праздников, когда мужчины и женщины сообща купались голыми, прыгали через костер – например, день Ивана Купалы.
В описании Стоглавого собора говорится, что в эти дни
«сходятся народи мужи и жены и девицы на ночное плещевание… на бесовские песни и плясание и на богомерзкие дела, и бывает отрокам осквернение и девкам разтление»
Фото: GLOBAL LOOK PRESS
Кроме того, именно традиция «умыкания» способствовала распространению древнерусского многоженства.
Жители Руси широко практиковали многоженство по разным причинам – это и подсознательное желание подчинить себе как можно больше женщин, и экономический интерес, увеличение числа рабочих рук. Многоженцами становились также завоеватели, берущие в жены дочерей своих повергнутых врагов.
Одним из самых известных и страшных таких случаев произошел с Владимиром (тем самым, впоследствии крестителем Руси) и Рогнедой, дочерью полоцкого князя.
Изначально полоцкая княжна, которой в ту пору было 12 лет, готовилась к свадьбе с киевским князем Ярополком, старшим братом Владимира. В это время, в 978 году к ней приехали сваты Владимира, княжившего в Новгороде. Рогнеда отказала новому жениху, в ответ на что разгневанный князь собрал войско и напал на Полоцк. Дружина князя Рогволда, отца Рогнеды, вступила в сражение, но была разбита.
Победитель изнасиловал княжну на глазах родителей, затем убил ее отца, мать и всех прочих родственников. А затем отправился в Киев, где расправился с братом Ярополком. Рогнеда стала женой Владимира и, согласно Повести временных лет, родила шестерых детей.
Преподобный Нестор-летописец свидетельствует о Владимире, что тот
«был ненасытен в блуде, приводя к себе замужних жен и растляя девиц»
У князя Владимира было пять жен, а также множество наложниц. Скорее всего, и другие его жены тоже были дочерьми властителей завоеванных земель.
«Коня на скаку остановит…»
Как ни парадоксально, но, несмотря на подчиненное положение, древнерусские женщины все равно играли заметную роль в жизни общества. В частности, законы позволяли им распоряжаться наследством и другими видами имущества – чего не было в той же Европе. В случае смерти мужа вдова управляли всем домом, и именно женам передавали они права и обязанности решать имущественные вопросы.
Например, знаменитый князь Дмитрий Донской писал в своем завещании:
«А вы, дети мои, слушайтесь своей матери во всем, из ее воли не выступайте ни в чем. А который сын мой не станет слушаться своей матери… на том не будет моего благословления…»
В политической жизни Древней Руси тоже было немало ярких женщин, повлиявших на исторические события.
Фото: EN.WIKIPEDIA.ORG
Так, княгиня Ольга в значительной степени реформировала Русь. Например, она провела финансовую реформу, установив фиксированный размер дани и порядок ее сборов, способствовала централизации киевской власти и ослаблению местной. Поначалу она была регентом при малолетнем сыне Святославе, однако осталась законной правительницей даже после его совершеннолетия.
А дочери Ярослава Мудрого, выданные замуж за европейских монархов, выделялись своей образованностью. В частности, на документах Франции подпись королевы Анны Ярославны стоит рядом с крестиком неграмотного французского короля. Ее сестры, ставшие королевами Норвегии и Венгрии, тоже принимали участие в политической жизни этих стран.
Императрицей Священной Римской империи стала и внучка Ярослава Мудрого Евпраксия. В возрасте 16 лет она вышла замуж за саксонского маркграфа Генриха Штаденского, который вскоре внезапно умер. А 17-летняя вдова была просватана за германского императора Генриха IV.
Однако, несмотря на статус императрицы, замужество превратило ее жизнь в ад. Как рассказывает в своей «Истории государства российского» Николай Карамзин, будучи патологически ревнивым, Генрих устраивал жене проверки, а когда она возмутилась этим, впал в настоящее бешенство.
Вот что пишут об этом «Штаденские анналы» (историческое сочинение аббата бенедиктинского монастыря св. Марии в Штаде Альберта):
«Он подверг ее заключению, и с его позволения многие совершали над ней насилие».
Спустя несколько лет Евпраксии удалось сбежать от злодея, и тогда она проявила настоящий характер, совершив поистине бесстрашный по тем временам поступок. Она подала Римскому Папе жалобу на супруга, не побоявшись публично раскрыть все подробности его злодеяний. Даже сегодня на подобное решается далеко не всякая женщина…
В итоге Генрих IV предстал перед судом Папы и был отрешен от престола. А Евпраксия вернулась в Киев и ушла в монастырь.
Православная мораль
Начало второго тысячелетия, а именно X и XI века стали переломным периодом, переходом от древнеславянской сексуальной свободы к строгим христианским канонам, признающих интимные отношения греховными как для женщин, так и для мужчин.
Христианство, и православие в честности, принесли с собой жесткие поведенческие установки. Целомудрие до брака, а подчас отказ от половых отношений даже в браке, возможность секса исключительно ради деторождения, воздержание по воскресеньям, церковным праздникам, по пятницам и субботам, по всем постным дням...
Ограничения касались и позиций во время секса – точнее, единственно возможной считалась лишь та, которую мы сегодня называем миссионерской – женщина на спине, мужчина – сверху. Эта позиция подчеркивала господство мужчины над женщиной, а пот положение «женщина сверху» считалась грешной, как и позиция сзади – последняя напоминала животное поведение «се бо скотски есть».
Интересно, что любая исповедь мужчины в те времена начиналась с вопросов:
«Как растлил девство свое? С отроками, или с женами, или с животными чистыми или нечистыми, или содомски? До своей жены не блудил ли с кем? В руку блуда не сотворил ли или в свой проход чем?..»
Примерно о том же спрашивали и женщин:
«До брака блуда с кем не сотворила ли, с отроками или с женатыми мужами? Не посмотрела ли тайно на мужскую срамоту? Не давала ли кому себе хватать за груди или за срамное место? От разжжения похотного в свое естество не сотворила ли блуда перстом или иным чем? Не хватала ли мужчин своею рукою за тайный уд?»
При этом многие из пришедших к исповеди, особенно совсем юные, узнавали о некоторых интимных утехах исключительно из этих вопросов, то есть духовник невольно занимался сексуальным просвещением.
Впрочем, церковные запреты, как и любые другие, действовали далеко не на всех. Так, несмотря на все усилия церкви, в России, к примеру, не удавалось изжить такое отвратительное явление как снохачество. Оно было распространено еще в Древней Руси – об этом свидетельствует Устав Ярослава – и сохранялось вплоть до ХХ века. Отец, женивший сына, имел право на интимные отношения с его новоявленной супругой, своей снохой. При этом молодой муж не только знал об этом, но подчас уговаривал жену не противиться «родительской воле».
Особенности национальной любви
В «Слове Даниила Заточника» (литературное произведение XIII) приводится такая речь женщины, обращенная к мужу:
«Господин мой и свет очей моих! Я на тебя не в силах смотреть: когда ты говоришь со мной, тогда лишь гляну — и обмираю, и содрогаюсь всем телом, и падаю на землю»
Интересно, что эти слова продемонстрированы как поведение недостойной, злой жены – испытывать страстные чувства и тем более признаваться в них нельзя было даже по отношению к супругу.
Страсть и желание имели и названия соответствующие:
«любосластие», «похотьствовать», «разжение плоти»
А то чувство любви, которое полагалось испытывать к мужу или жене, называлось жалостью.
В российских губерниях на протяжении нескольких веков говорили
«жалеть» имея ввиду «любить»
И даже в ХХ веке была известная песня:
«В селах Рязанщины, в селах Смоленщины слово люблю непривычно для женщины. Там, бесконечно и нежно любя, женщина скажет: «Жалею тебя»
Но если плотская, чувственная любовь все же регулярно случалась с русским человеком, то другая ее разновидность – возвышенная, романтическая, рыцарская – была для него практически невозможна.
Эта любовь рыцаря к прекрасной даме, столь распространенная в западноевропейской литературе, в России не прижилась, ибо
«при этом женщина наделялась властью над мужчиной».
Революционный «стакан воды»
«После Октябрьской революции межполовые отношения откатились к такой разнузданной свободе, что даже вольности языческих времен меркнут на таком фоне,
- рассказывает «МК» психолог и сексолог Олег Шевченко.
– Скорее всего, это было напрямую связано с декларированным тогда же богоборчеством. Мол, раз церковь, преданная анафеме, строго регламентировала интимную жизнь, то теперь, освободившись от ее пагубного влияния, в личных отношениях можно все! Именно тогда была поднята на щит известная еще в XIX веке теория «стакана воды»: любовь следовало давать каждому, кто в ней нуждается – как и стакан воды. Под любовью, разумеется, имелся ввиду именно секс, потребность в котором следовало удовлетворять без каких-либо сомнений»
Сразу после смены власти в Петрограде, в декабре 1917 года, был опубликован ленинский декрет «Об отмене брака», предоставляющий женщинам «право на сексуальное самоопределение». В нем так же заявлялось, что заключить «сексуальный союз» теперь было очень просто – как и расторгнуть. Кроме того, этим декретом ликвидировалась ответственность за гомосексуализм.
В 1920 году легализовали аборты.
Тогда же, в начале 1920-х, появилось движение нудистов под названием «Долой стыд!».
Эти слова были написаны на лентах, которые в качестве единственной одежды носили члены движения, расхаживая в обнаженном виде по Москве и выкликая лозунги типа:
«Долой поповский обман!» «Долой мещанство!» «Коммунары не нуждаются в одежде, прикрывающей красоту тела!» «Мы дети солнца и воздуха!»
Похоже, во многом они предвосхитили движение хиппи в 60-х…
Примерно в те же годы в ход идут декларации примерно такого содержания:
«Жена сама должна подобрать хорошую возлюбленную своему мужу, а муж – рекомендовать жене своих товарищей», «Каждый комсомолец имеет право удовлетворять свои половые стремления», «Каждая комсомолка обязана идти ему навстречу», и т.п.
Александра Коллонтай, заведовавшая тогда женотделом ЦК РКП(б), вспоминала:
«Такой пестроты брачных отношений еще не знавала история: неразрывный брак и рядом преходящая свободная связь, тайный адюльтер в браке и открытое сожительство, брак втроем и даже сложная форма брака вчетвером».
Однако длилась эта вакханалия недолго. После прихода к власти Сталина контроль начал ужесточаться во всех сферах – в том числе и в сексуальной.
Маятник качнулся в обратную сторону.
В 1926 году запретили общество «Долой стыд!»
В 1929 под запрет попала любая «обнаженка» в фотографии и живописи.
В 1934 гомосексуализм вновь стал уголовно наказуем.
В 1936 году были запрещены аборты.
Далее советских граждан ждал долгий период ханжеской благопристойности и асексуальности. Разумеется, отменить полностью основной инстинкт было невозможно, граждане все равно влюблялись, тайно изменяли женам и мужьям, разводились. Но за всеми этими сугубо личными делами строго следили три Цербера: партком, местком и комсомольская организация. Виновных в «сексуальных преступлениях» до изнеможения прорабатывали на профсоюзных и комсомольских собраниях, подчас надолго отбивая охоту как к половым приключениям, так и к интимной жизни в целом.
Вспомним хотя бы знаменитую песню Александра Галича:
«Ой, ну что ж тут говорить, что ж тут спрашивать?
Вот стою я перед вами, словно голенький.
Да, я с Нинулькою гулял с тетипашиной,
И в «Пекин» ее водил, и в Сокольники».
Все это в итоге было резюмировано крылатой фразой:
«В СССР секса нет»
ххх
Перемены 90-х обдали свежим ветром и застойную советскую интимную жизнь.
«Как и прочие атрибуты современности, отношение к сексу как к личному делу каждого пришло к нам с Запада, — продолжает Олег Шевченко. – И в первую очередь это касалось книг по половому воспитанию детей. Только тогда впервые обратили внимание, что подавляющее большинство детей узнает об отношениях между полами не в школах или от родителей, а от своих столь же несведущих сверстников. Поскольку ни родители, ни школа не брались за столь тонкую тему (особенно после пуританского советского периода!) как сексуальное просвещение своих детей, прилавки книжных магазинов заполнились всевозможными пособиями на эту тему. На мой взгляд, это было хорошо и правильно».
Сегодня о необходимости сексуального просвещения у нас в стране вновь ведутся ожесточенные споры. И побеждает в них, судя по всему, снова пуританский подход.
